Я сжимаю руки в кулаки и иду по газону до вымощенного брусчаткой дворика, где собрались все. Здесь около сорока человек, в основном мужчины. Некоторых из них я знаю, потому что они были друзьями и деловыми партнерами моего отца и часто приходили к нам домой. Если судить по их взглядам, которые отводят от меня, они, вероятно, знают, что я здесь не по своей воле, но никто из них не заступится за меня. Бизнес всегда на первом месте — к черту мораль. Остальные смотрят, как я прохожу мимо, отпускают грязные шуточки, смеются, как свиньи, и поздравляют Диего с его выбором.
Подойдя к главе стола, я замечаю священника, сидящего слева от Диего, и на какую-то мимолетную секунду во мне зарождается надежда. Я знаю его. Мой отец регулярно жертвовал деньги для бездомных детей, о которых заботится его церковь. Однако, когда священник поднимает на меня глаза, в его взгляде появляется ужас, а также предупреждение, когда он бросает косой взгляд на Диего. Надежда исчезает, когда приходит озарение. Отцу Педро тоже угрожали. Интересно, мой отвратительный будущий муж заставит священника остаться и смотреть, когда он попробует изнасиловать меня на глазах у всех?
— Разве она не прекрасна? — спрашивает Диего, хватая меня за запястье и усаживая на стул.
Я чувствую, как он мясистой рукой тянется к моей ноге, чуть выше колена, и замираю в полной неподвижности. Если он проведет ладонью на несколько дюймов вверх по моему бедру, то почувствует пистолет, который там закреплен.
— Не такая пухленькая, как мне нравится, но сойдет. — Диего смеется, и я облегченно выдыхаю, когда он убирает руку, чтобы взять бокал с вином.
Он уже пьян, как и все остальные за столом. Священнику, вероятно, придется венчать нас, пока мы сидим, потому что сомневаюсь, что Диего сможет стоять. Я оглядываюсь на дом и вижу бабушку Гваделупе, которая стоит там, спрятав правую руку в вязаный кардиган. Она смотрит на меня, но потом ее взгляд переходит на Диего. Почему она это надела? На улице палящий зной, и я уже плавлюсь в своем платье. Она оглядывается на меня, потом на часы на левом запястье и улыбается, прежде чем направиться в нашу сторону. Я смотрю на нее суженными глазами, пока бабушка обходит стол и встает позади моего стула.
— Не вставай, — шепчет она мне на ухо, хватает спинку моего стула и опрокидывает его со мной. Едва я падаю, как воздух пронзает свистящий звук.
Я приземляюсь на плечо и вскрикиваю, но мой крик теряется в эпическом взрыве, который раздается где-то рядом с воротами охраны. Несколько мгновений полной тишины, а затем еще три взрыва — один за другим. Люди начинают кричать, вскакивать со стульев и хвататься за оружие. Я перекатываюсь, пока не оказываюсь под столом, и, подняв голову, вижу, что рядом со мной скрючилась Нана Гвадалупе, сжимая в руке пистолет. Она все еще улыбается.
— Что происходит? — кричу я, задирая юбку и доставая оружие, но не думаю, что она меня слышит, потому что взрывы продолжаются вокруг нас, каждый с интервалом менее нескольких секунд. Это похоже на конец света. Я выглядываю из-под скатерти, чтобы посмотреть, что происходит, как раз вовремя, чтобы увидеть, как рушится второе здание, где мы держим машины. Гости и охранники бегут через лужайку с поднятым оружием, все выглядят растерянными, и я замечаю, как один из мужчин падает на землю. На мгновение думаю, что он, должно быть, споткнулся, но потом вижу большую красную точку в центре его лба.
В короткой передышке между взрывами я слышу снова свистящий звук и вижу, как падает еще один человек.
— Снайпер! — кто-то кричит, и люди начинают бежать в укрытие.
Два охранника поворачивают в сторону дома, но вскоре падают на землю. Гости в дикой давке бегут к своим припаркованным машинам, и одна за другой машины мчатся к открытым воротам, которые теперь висят на опорах, разрушенные одним из взрывов. Большинство оставшихся позади людей — солдаты и охрана Диего.
Чья-то рука хватает край скатерти передо мной, и под стол заглядывает один из охранников. Он хватает меня за волосы и тащит к выходу, как раз в тот момент, когда Нана Гваделупе приставляет пистолет к его виску и стреляет. Кровь и мозговое вещество попадают на мое платье, но у меня нет времени на это, потому что кто-то другой хватает меня за лодыжку и тянет назад. Я цепляюсь за ножку стола и оборачиваюсь на разъяренное лицо Диего.
— Иди сюда, сука! — рычит он, дергая меня за ногу.
Я целюсь из пистолета ему в грудь и пускаю пулю, но она попадает ему в плечо, что только больше его злит. Он снова дергает меня за ногу, и пистолет выскальзывает у меня из рук.
Сердце замирает, дыхание сбивается. На лбу выступает холодный пот. Я широко распахиваю глаза, когда вижу, что Диего наводит на меня пистолет.
Откуда ни возьмись, огромная черная масса врезается в бок Диего, и пуля, предназначенная для меня, влетает в опрокинутый стул, в миллиметрах от меня, осыпая все вокруг осколками. Я смотрю на чудовище, которое держит шею Диего в своих зубах, и слушаю странные булькающие звуки, исходящие из горла скоропостижно скончавшегося человека.
— Мими?
Собака поворачивает голову в мою сторону, не отпуская добычу, трясет головой, и кости Диего ломаются с хрустом. До моих ушей доносится протяжный свист, и Мими тут же отзывается. Она издает низкий рык и мчится за убегающим охранником. Я смотрю круглыми глазами, как она прыгает ему на спину и валит на землю. Кровь брызжет во все стороны, когда Мими вонзает клыки в шею мужчины.
Свистящий звук продолжает пронзать воздух каждые несколько секунд. Раздается еще один взрыв, за ним еще, и обваливается левая сторона дома, где раньше была кухня, облако пыли окутывает все вокруг.
За спиной раздается звук взводимого курка, и вижу, как Нана Гвадалупе целится в другого солдата. Она стреляет, но промахивается. Мужчина начинает поднимать свое оружие, но замирает в середине движения и падает на колени, открывая взору стоящую в нескольких ярдах от него фигуру в черном одеянии, держащую в руках пистолет. Я удивленно моргаю, затем окидываю взглядом его тактические штаны и набор оружия, пристегнутого к его ногам. Подняв взгляд над бронежилетом и черной рубашкой, останавливаюсь на его лице, замаскированном военной краской. Я не могу четко разглядеть его черты, но светлые волосы я бы узнала где угодно.
— Сергей, — шепчу я, и слезы текут по моему лицу. Он пришел за мной.
— Твой русский еще красивее в военной форме, — бормочет рядом со мной Нана Гвадалупе.
— Что? — спрашиваю я, не сводя глаз с Сергея, пока он бежит к припаркованной машине, где прячутся еще двое солдат.
— Вчера вечером, когда относила ужин солдатам Диего в казарму, он выскочил из кустов. У меня чуть инфаркт не случился.
— Ты знала, что он планировал? Почему ты ничего не сказала?
Сергей останавливается, стреляет в одного из солдат, затем продолжает бежать, перепрыгивая через трупы на земле.
— Он сказал, что это сюрприз. — Она хихикает. — Я думаю, это романтично.
— Романтично? — Я рассматриваю разрушающиеся стены дома детства, затем оглядываю лужайку, залитую кровью и усыпанную трупами, и останавливаюсь на двух крайних зданиях чуть в стороне. Или… на том, что от них осталось.
До меня доносится громкий лай, и я резко оборачиваюсь к Сергею, который уже практически добежал до машины, где Мими нападает на оставшегося солдата. Еще один человек пригнулся за грудой обломков в тридцати или около того футах от Сергея. Он сжимает в руке винтовку, и пока я смотрю, он поднимает оружие. Я хватаю с земли свой пистолет, прицеливаюсь и выпускаю в солдата все оставшиеся у меня пули. Две попадают ему в грудь, и он опрокидывается навзничь. Нана тоже вскидывает пистолет и выпускает еще три пули в ту сторону.
— На всякий случай, — комментирует она.
Оглядываюсь на Сергея, который стоит над телом последнего солдата, кровь капает с длинного ножа в его руке, он говорит в наушник. Затем бросает взгляд на человека, которого мы с Наной только что застрелили, поворачивается к нам и поднимает большой палец. Да, он может быть немного сумасшедшим, но я все равно его люблю.
Слышится звук мотора, и через пару секунд машина останавливается на подъездной дорожке, а из окна высовывается голова Феликса.
— Поехали! — кричит он.
Я беру бабушку за руку, и мы бежим к машине.
Ангелина толкает свою бабушку на пассажирское сиденье, но я пока не могу присоединиться к ним. Поблизости все еще могут оставаться мексиканцы из картеля, и я планирую устранить их до того, как они даже подумают о том, чтобы стать угрозой для моей девочки. Я не уверен, сколько людей Диего убил за последние двадцать минут. По приблизительным подсчетам, где-то между тридцатью и сорока.
Я не слишком ясно соображал и даже не помню, как прикончил половину из них. До смерти боялся, что кто-то может ранить Ангелину, если не буду достаточно быстр. Я действовал на адреналине, инстинктах и мышечной памяти, но абсолютно уверен, что расправился со всеми врагами. Мими позаботилась о нескольких. И думаю, что бабушка Ангелины убила, по крайней мере, троих. Жаль, что у меня не было возможности самому убить Диего, но то, что ему вырвали горло, наверняка стало крайне неприятным способом умереть. Меня этот результат очень радует.
Ангелина закрывает дверь за Гваделупе, но вместо того, чтобы сесть в машину, поворачивается ко мне лицом и смотрит на меня, прикрыв рот рукой. Ее шикарное платье порвано в нескольких местах, и большая его часть забрызгана кровью, но я, наверное, выгляжу хуже. Нужно было разрешить Гваделупе рассказать ей о моем плане и держать Ангелину внутри. Возможно, теперь она боится меня еще больше. Я быстро прячу руку за спину, в которой все еще держу нож, которым убил последнего мужчину. Не решаюсь подойти к ней, потому что не думаю, что смогу выдержать, если она отпрянет от меня. Единственное, чего я не смогу вынести, — это страха Ангелины передо мной. Когда она опускает руку, вижу, что она плачет, и у меня сердце кровью обливается.