12 [мая]. Проводил Грицька Галагана в Малороссию и пошел к графине Н. И. [Толстой] с целью устроить себе постоянную квартиру в Академии. Она обещает, и я верю ее обещанию. [551] Расставшись с Н. И., зашел ненадолго к художнику Микешину и потом к Глебовскому. Счастливые юноши и пока счастливые художники! [552]
По приглашению Троцины [553] и прочих земляков пришел я к Дюссо [554] в 5 часов обедать и неожиданно встретил Нижегородских моих приятелей, Лапу и Бабкина. После обеда ездили с Троциною и Макаровым [555] кое-куда неудачно.
13 [мая]. Заказал медную доску. По дороге зашел к Курочкину и не застал дома. Зашел к землячке Кржисевич. То же самое. Зашел к Градовичу и в дверях встретил сестру Троцины, сегодня возвратившуюся из-за границы. Свежая и здоровая. Поездки за границу старых больных дев без прислуги должно принять за нормальное лекарство.
Вечером был у Желиговского и он мне записал свое прекрасное стихотворение. А Каменецкий за писал малороссийскую песню. Первая песня, которую я знаю без рифмы.
14 [мая]. Дни нечаянных встреч. Третьего дня с Лапой, вчера с Трощиной, а сегодня прихожу к графине Н. И. [Толстой] обедать и встречаюсь с моим единым, моим незабвенным другом, М. С. Щепкиным. Он приехал сюда по случаю юбилея Гедеонова. [556] И не зная моего адреса, искал меня в Академии и зашел к графине, зная, что я там бываю. Догадливый мой великий друг.
После обеда графиня со всем семейством и мы с нею отправились к адмиралу А. В. Голенищеву. Старик был в восторге от неожиданного гостя. Тут же встретил я и познакомился с декабристом бароном Штейнгелем, с тобольским другом М. Лазаревского.
15 [мая]. Обещался быть у М. С. в 7 часов утра и проспал до 10-ти. Хорош приятель. Ушел в Эрмитаж и работал до трех часов. Вечером пошел до Семена [Артемовского] и не застал дома.
16 [мая]. Не умывшись, поехал к М. С., но он уже исчез. С горя зашел к Курочкину, — спит, зашел к Энгельгардту, — в ванне. Пошел к меднику, взял доску и на авось зашел к землячке. М. С. [Кржисевич] застал дома. Наболтавшись досыта, провел ее к Градовичам и пошел домой. Вечером восхищался пением милочки Гринберг, с Сошальским и Семеном. В восторге заехали ужинать к Борелю и погасили свои восторги у Адольфины. Цинизм!
17 [мая]. Из приюта Адольфины в 7 часов утра отправились к М. С. [Щепкину], застал еще в халате. Наговорились и уговорились обедать у К. Д. Кавелина, что и исполнили в 4 часа. Вечером был у Семена [Артемовского] и не застал дома. Гульвиса!
18 [мая]. Очаровательная Александра Ивановна Артемовская сегодня именинница. М. Лазаревский купил для нее роскошный букет цветов, а я отнес ей и преподнес; и я в барышах, и она не в праве сказать, что я поздравил ее с пустыми руками. И вежливо и дешево.
Отобедав у именинницы, я с Лазаревским вскоре отправились к графине Н. И. [Толстой]. И нашли там М. С. Щепкина. Великий друг мой, по просьбе графини, прочитал монолог “Скупого рыцаря” Пушкина, “Фейерверк” [557] и рассказ охотника из комедии Ильина. [558] И прочитал так, что слушатели видели перед собою юношу пламенного, а не 70 летнего старика Щепкина. Гениальный актер и удивительный старик. По обещанию, и я с горем пополам прочитал им свои Неофіти. Не знаю, насколько они меня поняли, по крайней мере внимательно слушали.
19 [мая]. В 12 часов проводил моего великого друга М. С. Щепкина на Московскую железную дорогу. На Михайловском театре смотрел Садовского, в роли Расплюева “Свадьба Кречинского”. [559] После Щепкина я не знаю лучшего комика. Самойлов [560] далеко уступает Садовскому. Г. Снеткова [561] просто кукла. Как бы хороша была в этой роли моя незабвенная Пиунова.
20 [мая]. До трех часов работал в Эрмитаже. Обедал у моих старых друзей Уваровых. Сергей Уваров, веселейший толстяк на свете, сказал следующий экспромт разносчику апельсинов:
Напрасно, разносчик, в окно ты глядишь
Под бременем тягостной ноши;
Напрасно ты голосом звонким кричишь:
“Лимоны, пельцыны хороши!”
Не обольщая меня мечтой
Плодов привозных из чужбины:
Нет, душу полную какой-то пустотой
Не соблазнят златые апельсины.
Я отжил жизнь свою давно,
И все души моей желанья
Сосредоточивши в одно
Разоблаченное от счастья ожиданье.
Напрасно, разносчик, в окно ты глядишь.
Вечером был у Семена [Артемовского] и милейшая Александра Ивановна играла лучшие места из “Трубадура”. [562] Очаровательно играла.
Повернувся я з Сибіри,
Та не маю долі:
Хоть, здається, не в кайданах,
Та не маю волі.
Слідять мене злиі люде
День, час і годину, —
Прийде туга до серденька.
То ледве не згину.
Комисари, ісправники
За мною ганяють;
Більше вони людей били,
Чим я грошей маю.
Зовуть мене разбійником,
Кажуть, що вбиваю: —
Я никого не вбив іще,
Бо сам душу маю
Возьму гроші в богатого,
Убогому даю,
І, так людей поділивши,
Сам гріха не маю.
Маю жинку, маю диток,
Однак іх не бачу;
Як згадаю про іх долю,
То гірко заплачу.
Треба мені в лісі жити,
Треба стерегтися…
Хоть, здаеться, світ широкий
Та ніде подіться. [563]
Сочинение этой весьма немудрой песни приписывают самому Кармелюку. [564] Клевещут на славного лицаря. Это рукоделье мизерного Падуры. [565]
Сон
На панщині пшеницю жала, —
Втомилася. Не спочивать
Пішла в снопи, пошкандибала
Івана сина годувать.
Воно сповитеэ кричало
У холодочку за снопом;
Росповила, нагодувала,
Попестила; і ніби сном,
Над сином сидя, задрімала,
І сниться їй той син Іван;
І уродливий, і багатий,
Не одинокий, а жонатий
На вольній, бачиться: бо й сам
Уже не панський. А на волі
Та на своїм веселім полі
У двох собі пшеницю жнуть,
А діточки обід несуть…
Та й усміхнулася небога…
Прокинулась — нема нічого!
На Йвася глянула, взяла,
Його гарненько сповила,
Та, щоб дожать до ланового,
Ще копу дожинать пішла…
Остатню, може; бог поможе,
Той сон твій справдиться… [566]
Примечания
(С.П. Четверикова)
1 Чихирь (татарское слово) — красное горское дешевое вино, крепостью в 6–8 градусов.
2 Шканечный журнал — поденная запись, ведущаяся на судах и отмечающая погоду, направление ветра и все вообще мелочи плавания и корабельной жизни.
3 Четверостишие А. В. Кольцова, поставленное им эпиграфом к сборнику своих стихотворений.
4 Однако, Шевченко сделал попытку вести дневник со времени своего «посвящения в солдатский сан»; в письме его к кн. В. Н. Репниной из Орской крепости, от 25 февраля 1848 года читаем: «Со дня прибытия моего в крепость] 0[рск] я пишу дневник свой; сегодня развернул тетрадь и думаю сообщить вам хоть одну страницу, — и что же! так однообразно-грустно, что я сам испугался — и сжег мой дневник на догорающей свече. Я дурно сделал, мне после жаль было моего дневника, как матери своего дитяти, хотя и урода» («Повно зібрання творів Тараса Шевченка», т. III, [Київ] 1929, стр. 35). В Орскую крепость Шевченко прибыл 23 июня 1848 года, так что этот уничтоженный дневник обнимал восьмимесячный период его солдатского жития. Делая через десять лет запись в новом дневнике, Шевченко прочно забыл о существовании своего раннего опыта.
5 Михаил Матвеевич Лазаревский (1818–1867) — один из самых близких друзей поэта, памятный в его биографии своей ролью попечительного и заботливого друга. Питомец Нежинского лицея (1837), Лазаревский служил сначала в Тобольске, где познакомился с рядом декабристов, затем, с 1847 года, был «попечителем прилинейных киргизов» в Троицком (200 верст от Оренбурга); вероятно, тогда же он познакомился с Шевченком. С 1850 года Лазаревский состоял старшим советником губернского правления в Петербурге («Адрес-календарь», 1857, ч. II, стр. 139), а последние годы, по выходе в отставку, служил в Москве управляющим делами у гр. А. С Уварова. Человек большой и деятельной доброты, он оказывал Шевченке нравственную и материальную поддержку в наиболее тяжелые моменты его жизни.
6 Николаевская железная дорога, на которую намекает в этой фразе Шевченко, была торжественно открыта 1 ноября 1851 года. «Фультонову душу» Шевченко, однако, помянул напрасно, так как изобретение железной дороги связано с именем Джорджа Стефенсона (1781–1848), а не Роберта Фультона (1765–1815), применившего паровую машину к речному судну. Ср. ниже запись под 27-м августа (стр. 151–152).
7 Уездный город Оренбургской губернии (на р. Урале, в 16 верстах от устья), где стоял гарнизоном «Оренбургский линейный № 1 батальон», в котором Шевченко был «рядовым».
8 Яков Герасимович Кухаренко (1798–1862) — украинский беллетрист и драматург, приятель Шевченка, служивший на военной службе но Черноморскому (впоследствии Кубанскому) казачьему войску; с 8 июня 1853 года — генерал-майор («Список генералам но старшинству» 1857, стр. 389). Умер он от ран в плену у черкесов.
9 Как известно, Шевченко и знаменитый московский актер были связаны узами теплой и задушевной дружбы.
10 Бронислав Залеский (1820–1880) — поляк-художник, с которым Шевченко познакомился и сблизился в 1849 г. в Оренбурге, куда Залеский был сослан простым солдатом за связи с польскими революционными кругами. В 1856 году он возвратился из ссылки в село Рачкевичи (а не Чирковичи), Слуцкого уезда Минской губ., где в своем имении жили его родители и сестры. В 1860 году он эмигрировал заграницу и принял участие в восстании 1863 года. На всем протяжении своего дневника Шевченко пишет его фамилию неточно — Залецкий. (О Залеском и Шевченко см. несколько страничек в поверхностной книжке С. Либровича «Polacy w Syberji», Krakow, 1884.)
11 Вице-президент Академии Художеств граф Федор Петрович Толстой (1783–1873) и его вторая жена Анастасия Ивановна, рожд. Иванова, сыграли в последние годы жизни Шевченка значительную и важную роль; только благодаря их настойчивым и длительным хлопотам, начатым после смерти Николая I, Шевченко был возвращен из ссылки. Прославленный медальер, человек разносторонне-талантливый и добрый, Толстой близко к сердцу принял мучительное состояние ссыльного поэта и, лично с ним незнакомый, энергично и смело добивался изменения его каторжного положения. В этом Толстому в полной мере сочувствовала и помогала