Я видел спешащих в разные стороны людей. Машины, мотоциклы, велосипеды с трудом прокладывали себе путь в людском потоке. Я видел парочки влюбленных, полностью поглощенных друг другом, и стариков, которых роднила неторопливость и отчасти общие воспоминания. Бегали дети, увлеченные своими играми, которые для взрослых остаются загадкой.
Мне подумалось, что если бы вдруг все услышали, что Истина находится там-то и там-то и что ее можно увидеть собственными глазами, то все ринулись бы к ней. И поэтому каждый раз, когда я вижу людей, идущих каждый в свою сторону, сердце подсказывает мне, что ищут они вовсе не Истину. Каждый пытается приблизиться к своей собственной истине, отражающей, как правило, его желания, стремления, да и вообще все что угодно.
Я увидел первые звезды, совершающие свой путь по небу, и старый парусник, в неподвижности ожидающий на верфи нового плавания.
Мной овладело странное чувство. Я понял, что могу быть философом, не вспоминая ни Гераклита, ни Канта.
Откуда-то ко мне пришло осознание, что постоянное движение вещей и живых существ, ищущих чего-то, пусть даже бессознательно, тем не менее, является естественным и достойным уважения. Бог есть во всем и во всех, в каждом пути, в каждой надежде, в каждой ностальгии. Упустить возможность увидеть это Божественное присутствие во всем – великая ошибка. Но еще большая ошибка – перестать из-за этого быть философом. Ибо именно понимание этой истины привело меня к тем маленьким откровениям души, о которых я вам рассказываю, и ко многим другим осознаниям, о которых храню молчание, не находя слов, чтобы выразить невыразимое.
Вдруг я почувствовал, что со всеми людьми меня связывают какие-то загадочные узы. Вспоминая о том, что писал великий поэт Амадо Нерво, я ощутил, что каким-то таинственным образом все люди стали моими братьями… Бог… Я сам… Жизнь… Время… Пространство… Все переплелось и объединилось во мне.
Я был ребенком, бегал и играл; я был влюбленным и шел, не замечая ничего, кроме своей любви; я был стариком и брел, с трудом передвигая ноги, по улицам, где проходил тысячи раз; я говорил на немецком, английском, французском, испанском, итальянском, шведском. Я был звездой, плывущей по небу, и старым кораблем, застывшим на верфи.
Эти несколько минут я жил великой истиной, непоколебимой уверенностью, покоем и волнением одновременно.
И я понял, что в это мгновение был философом – философом, каким не могут сделать ни титулы, ни звания, ни книги.
Да, просто философом… И это было так прекрасно!
Поэтому я вам об этом и рассказываю.
И если многие из вас все еще не понимают, о чем я говорю, пусть это их не тревожит. Я тоже до конца не понимаю. Я просто делюсь с вами маленьким откровением души, внутренним, тонким, но интуиция подсказывает мне, что оно чрезвычайно важно.
Не приоткрылась ли в этот миг грань забытого искусства – великого искусства быть философом всегда и везде?
Я искренне верю, что это так.
Попробуйте как-нибудь и вы – не пожалеете.
X. А. ЛиврагаКапельку вежливости, господа!
Этимологически слово «вежливость» (cortesia) происходит от древнего cortes – «дворы». При дворе правителя обычно собирались философы, художники, писатели, политики, экономисты, судьи, врачи, все профессионалы и выдающиеся, достойные люди, которые рассматривали важные государственные вопросы и принимали решения. Согласно Платону, это были объединения людей, которые своими талантами, знаниями и способностями приносили пользу и служили обществу. Именно поэтому они несли ответственность за все важные дела в государстве. Слово «государство» на латыни звучало как respublica («общее дело»); отсюда и произошло понятие «республика».
Во всех известных нам культурах и цивилизациях древности существовали особые формы вежливости, регламентировавшие взаимоотношения между людьми. В эпоху так называемого западного Средневековья такие отношения формировались в узких кругах дам и рыцарей, а также в рыцарских братствах, где человек начинал свой путь с пажа и заканчивал посвящением в рыцари.
К сожалению, со временем многие из этих прекрасных и полезных традиций были забыты и даже полностью разрушены, а на их месте появились искаженные формы, содержащие в себе много фальшивого и искусственного. Именно эти формы дошли до наших дней, внедрились в массовую культуру и стали единственным проявлением вежливости. И поэтому сейчас, особенно среди людей среднего возраста, испытавших на себе все последствия послевоенного времени, вежливость стала отождествляться с неискренностью и фальшью.
И задача философов – спасти от забвения и возродить формы вежливости, которые помогли бы человеку не опускаться, не озвереть, заглушив все порывы души, и не поддаваться животным инстинктам.
Вежливость – это одно из проявлений благородства и любви, это узнавание всеобщего братства, далекого от классовых, этнических, половых, национальных, социальных и экономических различий. Это простой, но благородный способ воплощения первого принципа «Нового Акрополя» – объединять всех людей, независимо от их вероисповедания, расовой принадлежности и социальных условий, вокруг идеала всемирного Братства.
Делая подарок, каким бы скромным он ни был, мы обычно упаковываем его в многочисленные обертки и перевязываем цветными лентами, чтобы, прежде чем он выполнит свою непосредственную задачу, дорогой нам человек почувствовал, что мы думали о нем и от всего сердца хотели выразить свои самые теплые чувства. Точно так же любое наше слово или дело должна пронизывать способность отдавать и любить.
Я не знаю, какие качества – мужские или женские – усиливаются в человеке, когда он достойно отвечает на грубость и нетонкость. Но я точно знаю, что каждый – и мужчина, и женщина, – кто привносит во все, что он делает, капельку красоты, любви и вежливости, становится настоящим рыцарем и настоящей дамой, в высшей степени достойными уважения. Когда мы приветствуем друг друга пожатием руки, объятиями или поцелуем – в зависимости от обстоятельств, – каждый из нас в каком-то смысле становится актером. Под этим словом нам следует понимать то, что вкладывал в него император Август: актер – это активный и деятельный участник жизни, тот, кто что-то делает по-настоящему. Согласно законам театра Мистерий, истинный актер – это тот, кто, играя определенную роль, живет ею, становится своим персонажем и таким образом помогает увидеть все в новом свете. Своей игрой он вносит в роль нечто присущее ему самому, глубоко человечное, и благодаря этому украшает, облагораживает и делает более достойными вещи и события. Он преображает их так, чтобы каждый человек тем или иным образом мог почувствовать свою причастность к ним.
Нам следовало бы сделать усилие и отказаться от любых проявлений гнева, горечи, ненависти и обиды. Такой подход (даже если изначально он лишь внешний, но настойчиво и упорно поддерживается) проникает глубоко в душу – так шут из сказок, смеясь и смеша, сам заражается своей радостью, и она становится для него утешением в злоключениях жизни.
Существует очень много религиозных и политических идеологий, ставших причиной боли, страданий и слез многих людей, даже целых народов. Давайте дадим миру иное – радость, покой, согласие, счастье. Философ, которого могут привести в уныние любые, даже самые банальные, обстоятельства, – не настоящий философ. И еще в меньшей степени он является философом, когда выставляет напоказ свои проблемы, плачется о своих несчастьях всем знакомым, тем самым предъявляя лишь очередное доказательство своей слабости, духовной немощи и злоупотребления добротой других.
Пусть для нас станет привычным давать прежде, чем просить.
Мы должны избегать судить других. Ведь наша способность распознавать и критерии оценки слишком искажены предвзятостью наших мыслей и эмоций. Мы должны быть сильными и крепко стоять на ногах.
В мире и так хватает людей, которые много просят, ничего при этом не отдавая. Не стоит становиться одним из них.
И дело не только в деньгах. Пусть наши руки не будут пустыми! Наша сила, доброта и добрая воля должны быть в распоряжении всех. Мы должны работать много. Мы должны учиться, думать и просить судьбу лишь о самом необходимом… Но прежде всего надо научиться действовать со всей скромностью нашего сердца и благодаря этому победить в себе все проявления эгоизма. Скромность сердца – это внутреннее качество, которое нельзя путать с внешней разболтанностью и неопрятностью тела и одежды. Будем вежливы! Давайте каждый день и по-настоящему создавать мир новый, лучший. И жить в нем.
Д.С. ГусманОптимизм и философия
Мы посвящаем эту беседу нашему веку, столь искушенному в несоответствиях. Нам представляется, что ему свойственны некоторые противоречия, которые не всегда оказываются таковыми.
К сожалению, из-за нашего многословия слова тускнеют и постепенно утрачивают свое значение. Человеческая речь не только потеряла свое содержание, она стала бесполезной. Вместо средства, позволяющего нам понимать друг друга, обмениваться мыслями, появилось нечто эмоциональное, субъективное, выдуманное.
Слова перестали иметь рациональное значение, но появились значения, связанные с образами. Мы заменили разум эмоциями, мышление – воображением. Я подчеркиваю это, чтобы показать, в какой степени язык образов – плод прогрессирующего упадка разума – подорвал нашу способность проникать в суть понятий. Поэтому мы не знаем точно, ни что такое оптимизм, ни что такое философия, ни как они соотносятся друг с другом. Предполагается, что философ, познавший жизнь, не может быть оптимистом. Но почему? Если философия – это любовь к Мудрости, если это поиск знания ради того, чтобы разрешить всеобщие вопросы бытия, тогда философу необходимо быть оптимистом, ведь любое настоящее исследование обогащает. Очень важно, чтобы этот поиск был искренним, реальным, эффективным; это не только исследование, но и искреннее желание найти ответ, подлинная потребность и жажда души, которая хочет познавать и с пользой применять то, что уже знает. Что же такое оптимизм?