Итак, нет ничего мертвого, нет ничего, что было бы лишено жизни в том или ином ее проявлении. Все стремится к выживанию, к самосохранению.
Доказать это нам поможет один очень простой эксперимент.
Если мы ударим рукой по столу рядом с насекомым, оно убежит, спасая свою жизнь. Из этого мы делаем вывод, что оно является живым существом. Однако если мы попытаемся, приложив большую силу, изогнуть доску того же самого стола, по нашим представлениям неживого, мы увидим, что она окажет сопротивление; это тоже форма, хотя и пассивная, в которой доска проявляет собственный инстинкт самосохранения. Отсюда следует, что между насекомым и доской, по существу, нет большой разницы; они различаются только по интенсивности и форме проявления в них жизни; но та искра огня, искра жизни, которая проникает в них, освещает и дает смысл материи и энергии как насекомого, так и доски, – эта искра жизни, пронизывающая обоих, является проявлением одного и того же начала, прекрасно определенного древними индийскими философами как Джива-Прана[6].
Если бы человек сумел стать более чувствительным, то смог бы услышать в хрусте и треске ломаемого дерева крик живого существа. Этот мир одновременно и трагичен, и драматичен, и комичен… Его актеры, играя различные роли, бессчетное количество раз выходят на сцену, бессчетное количество раз покидают ее, исчезают, чтобы перегримироваться и появиться вновь, уже другими. Такой процесс очищения необходим всем душам, на каком бы уровне сознания они ни находились. Ничто в действительности не «создается», все воплощается; а то, что составляет различия, есть лишь форма этого воплощения, рождения и смерти. Понимание и осознание этой древней тайны избавит нас от большой доли тщеславия.
Могут ли предметы приобрести особый, дополнительный заряд жизненной силы?
Да. Помимо той неизбежной и естественной силы оживотворения, о которой мы говорили прежде, предмет, когда он находится в прямом, постоянном контакте с человеком и даже животными, приобретает особый, дополнительный заряд жизненной силы: предмет персонифицируется, то есть получает некие свойства, которые отличают его ото всех остальных, к нему обращаются, иногда он даже получает ласкательные имена и «черты характера», более похожие на те, что обычно приписываются только живым существам – тем существам, которые признаются и называются живыми согласно общепринятой современной теории.
Кроме того, если на предмете сосредоточивается внимание многих людей, это придает ему способность отвечать на определенные воздействия. Такая реакция иногда проявляется внешне как парапсихологические феномены. Так происходит со многими святынями любой религии. Преданность верующих, песнопения и молитвы «заряжают» предмет, делая его «чудодейственным». Это объясняет, почему многие приходские священники отказываются менять старые церковные иконы, источенные жуками, на новые, более красивые внешне.
Древние религии, связанные с таинствами, Мистериями, знали и использовали эту удивительную цепочку явлений Природы. Например, когда в Древнем Египте торжественно закладывался храм, место для него определялось специальным образом – в соответствии с определенной частью неба; все части здания – от фундамента до капителей колонн – тщательно и заботливо шлифовались, устанавливались и освящались в особые, астрологически установленные дни и часы; все камни брались из строго определенных мест, а работа по построению храма не была простым набором технологических процессов; она превращалась в подлинную церемонию труда, сложную и очень эффективную. Наиболее важные статуи и панели, а также ритуальные предметы одушевлялись непосредственно: во время церемоний в них поселялся один из духов Природы, невидимых существ, называемых современными оккультистами элементалами; он должен был отвечать на призывы и молитвы, произносимые во время церемоний. Так к обычному заряду, который верующие передавали статуе, прибавлялись космические и теллурические энергетические потоки, влияния небесных тел и естественный магнетизм камней.
Такие предметы религиозных культов, используемые посвященными в таинства жрецами, творили чудеса: исцеляли, призывали богов, чтобы те проявились в формах, видимых для всех, делали и многое другое.
Некоторые из этих древних статуй продолжают оставаться заряженными, что интуитивно ощущают туристы, осматривающие музеи или руины храмов. Люди чувствуют себя так, будто их застали врасплох, и хранят почтительное молчание. Некоторые даже начинают бояться и могут впоследствии стать жертвами своих собственных страхов и навязчивых идей. Все отрицательные явления, происходящие с ними позже, они приписывают последствиям якобы заранее наложенного проклятия, которое на самом деле является обычным знаком предупреждения, подобным тем знакам, которые ставят сейчас на линиях высокого напряжения.
Со временем статуи теряют такой заряд, сохраняя лишь свои природные свойства.
Существует ли возможность бунта предметов?
Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны расширить понятие предмет, включив в него все, что сделано человеком, а также все последствия использования предметов. Среди таких последствий стоит упомянуть печальные примеры физического и психологического заражения, которому мы все подвергаемся.
Неправильное использование предметов, придание им слишком большого значения, идолопоклонство и социальные искажения, вытекающие из этого, так же как и настоящие психологические отклонения, выливаются в бунт вещей, когда вместо того, чтобы служить человеку, они выходят из подчинения и обращаются против него.
Именно эта опасность угрожает нашей цивилизации, дошедшей до того, что ее дети используют калькулятор, чтобы сложить два и два; цивилизации, где настоящие приключения заменены просмотром иллюзий, предлагаемых телевизионным ящиком, поселившимся в каждой семье, а при выборе квартиры или дома уделяется больше внимания месту, где будет установлена машинка для открывания консервных банок, чем тому, где можно было бы повесить картину или поставить скульптуру; цивилизации, где люди тупеют, слушая безостановочно одну и ту же пошлую, но модную песенку и не прилагая ни малейшего усилия к тому, чтобы выбрать для себя музыку, которую действительно хочется слушать.
Но по-прежнему страшная проблема бунта предметов связана не с какой-то формой черной магии, спустившейся с неведомого уголка неба, а с потерей человеком его внутренней свободы, с фанатизмом, невежеством, с атавистическим страхом, с пороками, с душевной слабостью и пустотой.
Это ужасная проблема человека, который с жадностью присваивает себе любой предмет и привязывается к нему, как к наркотику. Таким образом человек не только навязывает этому предмету противоестественный способ существования, но из-за недостатка собственной воли еще и провоцирует его, вызывая самые страшные эффекты, которые надолго остаются в человеческом сознании как ужасные кошмары; и неудивительно, что в конечном итоге сам предмет, сама машина обращается против своего владельца.
И тогда то, что мы называем злым роком, становится основным фактором, на котором основываются взаимоотношения человека и предмета, и – что еще важнее – в этих взаимоотношениях человек становится жертвой ответной реакции предметов.
Воля человека, заторможенная и порабощенная ложным стремлением к комфорту, превращает его в раба того, что должно было бы служить ему, а сам человек не осмеливается ни изменить свои привычки, ни избавиться от своих стереотипов и обычаев, являющихся, в свою очередь, лишь отбросами старого, уже отжившего времени.
Чтобы преодолеть подобный, да и любой другой бунт вещей, человек должен, прежде всего, владеть самим собой, пробуждая волю, ведя здоровый образ жизни, удаляясь от пороков, сторонясь любой формы политиканства и расизма, не поддаваясь давлению безобразного и грубого, не признавая культ варварского насилия, царящего сегодня на наших улицах.
Человеческое общество, не имеющее подлинного правителя и не осознающее своего жизненного предназначения, порождает таких же людей и такие же народы – без правителя и предназначения. И по мере того как будут постепенно пробуждаться подлинное стремление и воля к новому коллективному и индивидуальному порядку, опасность бунта предметов будет уменьшаться, пока не исчезнет совсем.
И дай Бог, чтобы люди и боги судьбы захотели приблизить этот день.
Х. А. ЛиврагаКонец света через 10 лет?[7]
Вопрос о конце света всегда волновал человечество, особенно ту его часть, которая на протяжении двух тысячелетий развивалась в рамках западной цивилизации. Любопытно, что в других, более древних культурах, которые, казалось бы, гораздо сильнее должны быть подвержены предрассудкам, тревог подобного плана – возникающих, как нам представляется, в коллективном бессознательном человечества – практически не было. За редким исключением, лишь подтверждающим правило, ни шумеры, ни египтяне, ни жители древнего Вавилона, ни «язычники», греки или римляне, никогда не испытывали того периодически возникающего болезненного всеобщего страха перед неизбежным концом света, который знаком нашей цивилизации.
Вопреки современным представлениям об образе жизни древних народов – представлениям, которые родились в нашем сознании по вине вольной фантазии авторов кинофильмов и телесериалов, наши далекие предки жили спокойной, естественной и счастливой жизнью, и современный психиатр, случись ему оказаться среди них, наверное, остался бы без работы.
Во всех древних культурах существовал четкий иерархический порядок, на основе которого выстраивались все религиозные, политические, экономические и социальные структуры общества. Вполне возможно, что именно благодаря этому порядку сложился такой особый подход к жизни, который нам сегодня сложно представить и понять. Рождение и смерть воспринимались так же естественно, как опадение листвы с деревьев осенью или появление молодых побегов весной. Это ни в коем случае не означает, что люди древнего мира были равнодушными. Они глубоко переживали каждое тяжелое событие, каждую трагедию, каждую драму, происходившие в их жизни. Но они умели по-другому переносить страдания, умели освобождаться от печали и тоски, преодолевать вспышки гнева и ненависти, так что не оставалось психологических травм и груза на душе. Благодаря этому последствия тяжелых жизненных событий были менее ощутимы.