Линарес подробно, ничего не утаивая, рассказал, какую версию они выстроили вместе с мэром насчет Рикардо Нуньеза.
– Вы сошли с ума! – как и следовало ожидать, ответила слепая. – Я не вижу ваших фактов и не вижу ваших доказательств! Но я вижу, на что способен человек и на что нет. Рикардо пытался меня убить? Да скорее отец Паскуале уговорит Ватикан отдать в свою базилику мощи Петра, чем я поверю в это!
Линарес не сдавался:
– Любовь перерастает в ненависть, вы сами это знаете. Нуньез хотел получить ваши деньги, женившись на вас, но вы отказали, упомянув, что он и так их получит после вашей смерти. После этого произошло покушение на вас – с отравленным вином. Но как только Рикардо понял, что это не поможет, так как объявились новые претенденты на клад, он переключился на них. И трое из них уже мертвы. Донья Анна, я не имею права оставить вас тут. Незрячую, без охраны, в то время, когда соискатели сокровищ умирают каждый день. Кроме того, это вызовет ненужные подозрения. У них же.
– Плевать мне на них! – воскликнула старуха.
– А вы подумайте не только о себе, донья Анна, – неожиданно сказал, молчавший до этого Молина.
– Что?! – слепая крайне удивилась такому повороту. Подобный упрек в свой адрес она вообще слышала впервые.
Молина наклонился к Анне и взял в свои ладони ее руку.
– Весь город знает вас, как мудрую, полную добра и сострадания к чужим заботам, женщину, – произнес юрист. – Разве неправильно будет по отношению к тому же Рикардо, не отмахнутся от подозрений и обвинений, даже самых нелепых, а добросовестно их проверить. И опровергнуть! Развеять малейшие сомнения. Чего бояться, если он на самом деле такой, каким вы его знаете? Подумайте о нем, донья Анна. Не о себе!
Старуха сопела, порываясь ответить что-нибудь едкое, но ничего против такой аргументации ей на ум не пришло.
– Черт с вами, – сдалась она. – Везите меня, куда хотите. Ох, если бы мне сейчас под руку попался этот польский придурок, сделавший из меня на старости лет лепрекона с горшком золота… Я б его прикончила еще раз! Прости меня, святая Моника, дева Мария и бедная девочка, не выучившая испанский, которой достался в братья такой дегенерат.
Усадив Анну в машину к Молине, комиссар достал телефон:
– Эмилио? Ты еще не освободился?
– Заканчиваю, Эстебан. Вы уже в сборе?
– Через пять минут Адриан привезет на место Анну. Остальные должны уже быть там.
– А ты?
– Я заскочу в комиссариат, мне надо отправить бумаги в Севилью. И сразу к вам.
В участке Линарес по-быстрому разобрался с самыми необходимыми, не терпящими отлагательств вопросами, и, взвалив на терпеливые плечи Серхио Бунимары все остальное, вышел на улицу. Чтобы, как и обещал, отправиться в мэрию, в которой его уже должны были заждаться.
Машина Эмилио Ортеги, которой не было, когда комиссар подъезжал к участку, уже стояла тут – очевидно, он только что прибыл. Сам Ортега возился внутри салона, неуклюже отстегиваясь от ремня безопасности.
Комиссар махнул рукой, они увидели друг друга.
Ортега, справившись с ремнями, покинул машину и встал на месте, дожидаясь, пока товарищ дойдет до него.
– Ну что? Все на месте? – крикнул мэр.
Линарес хотел ответить, но тут зазвонил его телефон.
– Алло, Эстебан? Я не могу дозвониться до Ортеги! – зазвучал в трубке немного нервный голос Молины. – И так и не нашел Хавьера Игнасио.
– Эмилио рядом со мной, Адриан, не беспокойся, – ответил комиссар. – Как настроение?
– Все спрашивают о вас и о том, что все это значит.
– Одну минуту, – Линарес хлопнул мэра по плечу и направился к входу в мэрию. – Пойдем. Нас все ждут.
Ортега засеменил за комиссаром, который продолжал выслушивать Молину.
– Саласар, кажется, снова выпил. Грубит, – жаловался адвокат. – Да и остальные как на иголках. Что мне им сказать?
– Ничего. Мы уже заходим в здание…
Последнее слово Линареса поглотил страшный грохот.
Мощный взрыв, выбивший стекла во всей мэрии и в окнах окрестных домов, раздался со второго этажа – как раз в том месте, где располагался кабинет Ортеги. Из оконных проемов вырвались беловато-серые клубы разбитой в пыль штукатурки. Спустя мгновение сквозь них засветились оранжевые языки пламени.
Комиссар и мэр, поваленные ударной волной на брусчатку городской площади, пытались подняться.
– Эмилио, ты в порядке? – прокричал полицейский, но собственного голоса не услышал – оба его уха были заложены.
– Что это?! Что это было, Эстебан?! – заорал ошеломленный Ортега.
Комиссар встал на ноги. Взгляд его был прикован к окнам, в которых полыхало пламя.
– Он добрался до них! Добрался до всех сразу! И я сам ему помог, старый тупой осел!
Из дверей главного входа, кашляя от едкого дыма, на карачках выполз охранник Фелипе.
– Фелипе! – мэр с комиссаром бросились старику на помощь.
– Что случилось? – тряс Ортега дежурного за отвороты кителя. – Что там произошло, Фелипе? Это Рикардо Нуньез? Это аптекарь? Он был тут? Отвечай!
– Какой еще Рикардо, синьор мэр? – кашляя, произнес Фелипе с раздражением. – Сегодня тут никого кроме вас и Фернандес не было. Воскресенье же!
– Что значит никого? Ты выжил из ума? А Молина? А донья Анна? А остальные проходимцы?
– Я не понимаю, о чем вы говорите, синьор мэр!
Вдруг, видимо, уши успело немного отпустить, Линарес услышал тревожно зовущий его голос. Голос шел из трубки, которую комиссар так и держал в руке, и принадлежал все тому же Молине.
– Алло! Алло! – орал юрист что было мочи. – Что у вас произошло? Эстебан, ты меня слышишь?
Комиссар перевел взгляд с телефона на мэрию, из окон второго этажа которой вовсю валил густой дым.
Ему было ясно одно – по непонятной причине Адриан Молина находится сейчас не там.
– Да, я слышу тебя, Адриан, – произнес Линарес и с трудом сглотнул слюну. – Ты где?
– Как где? Что за вопрос? У Фелипе! Ты же сам попросил собрать там всех!..
– Я понял, – комиссар едва не рассмеялся в нервном приступе. – Я понял тебя… Не расходитесь…
Все-таки нервы взяли свое. Прикрыв трубку рукой, полицейский расхохотался на всю улицу.
– Эстебан, – с беспокойством спросил Ортега, – с тобой все хорошо? Кто это звонит?
Комиссар продолжал хохотать, при этом в его смехе слышалось облегчение и даже что-то похожее на счастье.
– Они… Они «У Фелипе»! Понимаешь? «У Фелипе», – повторил Линарес, махнув рукой в сторону центра города, – Молина собрал всех там.
Так называлась таверна, лучшая, из тех, что были в городе. Адвокат Молина неправильно истолковал слова Линареса и отвез всех, кого ему поручили собрать, туда. Трактирщик Фелипе, естественно, не протестовал и гостеприимно всех принял.
– Но почему? Как? – лицо мэра, успело перепачкаться сажей и выглядело комически нелепым.
– Он… не так меня… понял… – продолжал хохотать комиссар, вытирая слезы.
– О, Боже мой! – наконец дошло и до Ортеги. – Господи, какое счастье! Какое же это счастье!..
Мэр также рассмеялся, ликуя по поводу спасительного недоразумения. Отдышавшись, комиссар завершил, наконец, телефонный разговор:
– Сидите «У Фелипе», Адриан! Никому ничего не говори. Просто запритесь и отмечайте там свой второй день рождения.
– Что? Я тебя не понимаю.
– Я объясню позже. Ни в коем случае не двигайтесь с места.
– Здравствуйте! – прозвучал вдруг знакомый робкий голос.
Комиссар и мэр обернулись и увидели Хавьера Игнасио. Лицо его было бледным как лист бумаги, а в глазах застыл страх.
– Что случилось? Это что, был взрыв? – дрожащий палец маклера показал на мэрию.
– Почему вы тут, Хавьер? – задал вопрос комиссар.
– Синьор Молина попросил прийти на собрание, – объяснил Хавьер, – а потом связь оборвалась. Так что, они все там? – и он снова в ужасе показал на мэрию.
– Нет, слава богу, – ответил комиссар. – Расскажите подробней, где вы были?…
– На встрече с клиентом. Я старался вернуться вовремя, но у меня не вышло.
– А что за клиент? – спросил Линарес. – Знайте, вы обязаны ему жизнью!
– Да мы даже не встретились, – ответил Игнасио. – У него изменились планы, и все отменилось. Напрасно съездил.
Больше Хавьер Игнасио ничего рассказать не успел.
– Матерь божья! – Исабель Фернандес, как большой черный клуб дыма, выплыла из-за поворота. – Что произошло? Ведь там же могла находиться и я! С кем-то из моих ангелочков! С вами все в порядке, господин мэр? Синьор комиссар?
– Все обошлось, Фернандес, – успокоил Ортега подчиненную. – Эстебан, как ты думаешь, это тоже сделал аптекарь?
– Не знаю.
– Вы говорите о Рикардо Нуньезе? – удивленно переспросила Фернандес. – Я его сегодня видела.
– Что?!
– Я все забывала сказать. Во-первых, он заходил еще когда у нас было собрание. Я выходила набрать воды, Рикардо сидел в приемной – хотел заполнить бумаги на городскую субсидию. Вы, наверное, знаете, дела у него идут не очень…
– Всевидящее око! – криком перебил ее мэр, обращаясь к комиссару.
– Анна не врала, она ничего ему не говорила, – сразу же понял его Линарес. – Вот откуда он был в курсе всего, что происходит с кладом!
– Подожди, но ты сказала, что видела его сегодня? – опомнился Ортега, – Когда?
– Да только что! Шел в сторону своей аптеки. Я поздоровалась, но вы ж его знаете, не ответил. Только шагу прибавил, словно за ним кто гонится. Так что тут случилось, вы так и не сказали?
Объяснять Фернандес, что случилось, никто не стал – было не до этого. Комиссар отдавал срочные распоряжения: как можно быстрее оцепить квартал вокруг дома аптекаря и задержать его любой ценой!
Глава 6. Обыск и облава
Отослав Хорхе Игнасио к остальным в таверну Фелипе, мэр Санта-Моники Эмилио Мануэль Хорхе Ортега вместе со своим другом детства комиссаром полиции Эстебаном Линаресом ехали на обыск в дом сошедшего с ума от безденежья и любовных неудач аптекаря Рикардо Нуньеза.