Деревушка, в которой они остановились, располагалась в лесистых предгорьях западных отрогов Сьерра-Невады, километрах в пятнадцати от побережья. Неподалеку от Марбельи, из порта которой они и собирались отплыть в Танжер. Сидели они тут уже сутки, ожидая, когда прибудут их новые паспорта и последние указания по пересечению границы.
Антонио Моредо застал Раймона спящим.
И удивлению его не было предела. Выяснив у хозяина, в какой комнате остановился «синьор Рауль Пако», он пришел его убить, но… нашел вместо него спящего мужа своей дочери!
– Руис! Руис! – тряс его за плечо Моредо. – Проснись же!
– Что такое? – всполошился Раймон. – Дон Антонио? Вы?!
– Ты тоже выследил этого мерзавца? – обрадовался Антонио, не зная об омерзительной роли Руиса в этой истории. – Отлично! Вдвоем нам будет легче с ним справиться. Но ты крайне легкомыслен, Раймон. Заснуть в его кровати? Пако очень, очень опасен, поверь мне!
– Да… Конечно, дон Антонио, – Раймон понял, что тесть понятия не имеет о том, что они с Раулем заодно. – Как вы скажете!
– Он заплатит за все, что сделал с моей девочкой, – бормотал Моредо, проверяя заряжено ли ружье. – Хозяин сказал, он пошел на почту, это недалеко, значит, скоро надо ждать его обратно.
Антонио выглянул в окно и тут же, отпрянув, спрятался за простенком.
– Идет! – шепотом сказал он Руису. – Я прошу тебя только об одном – я убью его сам. Это мой долг перед Анной. У тебя есть оружие? Я дам тебе нож.
Антонио Моредо сунул опешившему Раймону в руку свой охотничий кинжал, а сам встал за дверью – так, чтобы Рауль оказался на мушке, сразу, как войдет.
Раймон с ножом встал у Антонио за спиной.
Он колебался. Убивать отца своей супруги ему совсем не хотелось. С другой стороны, позволить ему прикончить Рауля тоже было нельзя. Что тогда станет со всем остальным? С деньгами, с отъездом в Америку?
Хлопнула дверь. Они услышали шаги поднимающегося по лестнице человека. Легкие и почти не слышные. Звериные.
Пот выступил на лбу у Антонио Моредо. Он медленно взвел оба курка своей обрезанной охотничьей двустволки.
Шаги приближались.
Выход Руис видел лишь один.
За мгновение до того, как дверь открылась, он со всей силы ударил Антонио по затылку взятой с прикроватной тумбочки бутылкой виски. От удара бутыль рассыпалась на мелкие осколки, окатив из обоих алкогольным дождем.
Моредо, выронив ружье, упал ничком и замер на мокром от виски полу.
– Руис! – тревожно и требовательно прозвучал из-за двери голос Пако. – Ты в порядке? Или Антонио удалось с тобой справиться?
– Проходите! – крикнул Раймон. – Я его обезвредил.
– Как вы узнали, что это он? – спросил он у Пако, когда тот вошел.
– Этот одноногий дурак оставил следы протеза на песке около входа, – объяснил Рауль. – Я был готов с ним разобраться.
И показал свою правую руку – в ней он держал готовый к стрельбе револьвер.
– Но ты молодец, справился сам.
Лежащий у них под ногами Антонио застонал. Пако посмотрел Раймону в глаза и холодно произнес:
– Но надо закончить, Раймон.
– Пожалуйста… – попросил Руис.
Рауль приподнял бровь – как будто не понял, что Раймон имеет в виду.
– Я не смогу сам, – Раймон шумно втянул носом воздух. – Пожалуйста, я вас прошу. Вы же делали это раньше…
Антонио зашевелился.
– И не раз, – подтвердил Пако и усмехнулся. – А я уже начал испытывать к тебе уважение… Ладно, молокосос. Посади его на стул.
Руис сделал, как было приказано.
Моредо начал приходить в себя. Кровь с разбитого затылка стекала ему за шиворот, смешиваясь там с виски, которым щедро пропитались его рубаха и пиджак. Руки Антонио были связаны за спиной – шнуром, выдернутым из гостиничной электрической лампы. Видел он словно через пелену, но зато хорошо слышал голоса.
– Вот наши паспорта и билеты, – Рауль бросил на стол принесенные документы. – Завтра с ними в пять утра нас ждут на местной пристани. И оттуда доставят прямо на пароход.
Раймон взял свой паспорт, раскрыл, осмотрел и бережно положил во внутренний карман. Туда же отправился и билет на его имя.
– Подонки… Вы заодно… Как ты мог, Раймон…
Антонио заплакал. Что доставило садисту-Пако дополнительное удовольствие.
– Как больно бывает получать старые долги, да, друг? – произнес он насмешливо. – Пришел застрелить меня из ружья? Это слишком громко.
Обрез Моредо Рауль поставил на пол возле окна, а свой пистолет бросил на кровать.
– Раймон? Дай-ка мне лучше твой нож.
Руис протянул нож Пако.
– Посмотри мне в глаза, Раймон, – попросил Антонио.
Руис не стал этого делать.
– Зря ты прячешь от меня свой взгляд, сынок, – продолжил отец Анны. – Что бы еще не произошло в твоей поганой, мерзкой жизни, знай: последнее, что ты в ней увидишь, будет лицо одного из Моредо. Я тебе в этом клянусь. И тебе тоже, – он перевел взгляд на Рауля, – можешь быть в этом уверенным!
– Довольно болтовни, – оборвал его Пако.
Со своей неизменной, никогда не сходящей с лица усмешкой он поднес лезвие к лицу пленника.
– Что-то мне это напоминает, Антонио. Ты, возможно, не догадываешься, но однажды ты уже был на волосок от смерти от ножа в моей руке. Сегодня этот волосок оборвется.
Руис отошел к двери и отвернулся, не желая видеть того, что будет делать Пако.
Неожиданно она распахнулась – с такой силой, что, впечатавшись ему прямо в физиономию, сломала к черту переносицу.
Отброшенный выбитой дверью Руис рухнул как подкошенный. В комнату с дичайшим рыком влетел Андреас Моредо. Со всей возможной для человеческого тела скоростью он врезался в Рауля, успев при этом перехватить его руку с ножом.
Сцепившись вместе, они выбили оконную раму и, вместе с осколками стекла и дерева, вылетели наружу, в гостиничный двор.
Покуда Раймон Руис лежал без движения в луже крови, растекающейся из его превращенного свекольное пюре носа, Антонио живо подобрал осколок оконного стекла и разрезал им путы.
Он выглянул в выбитое окно.
Андреас, сидя верхом на груди поверженного волка, наносил ему мощные удары своими молодыми, натренированными для армии, кулаками. Нож, который до этого был у Рауля в руке, лежал примерно в метре от них.
С ужасом Антонио заметил, что рука Рауля постепенно подбирается к оружию – еще секунда, и он его подберет.
Моредо поднял было отобранную у него двустволку, но на таком расстоянии она была бесполезна.
Все, чем он мог помочь сыну, это крикнуть изо всех сил:
– Андреас! Осторожно! Нож!
Он предупредил вовремя. Еще мгновение и Рауль всадил бы охотничий кинжал в бок его сыну.
Значительно более сильный, чем постаревший, измученный болезнями Рауль, Андреас перевел руку противника, крепко сжимающую нож, к его же горлу.
– Андреас Моредо! – хищно скалясь, вдруг заговорил с ним Рауль. – Ты готов стать убийцей, Андреас? Это так? О да! Вы все на самом деле такие же, как я…
– Заткнись!
– Вы бежите от того, чем на самом деле является жизнь. Воротите от них свои благообразные морды… Так вот, вы должны быть мне благодарны… Я вернул вам ее со всеми ее потрохами!..
Вокруг столпились деревенские зеваки, человек пять. Все, что они видели – это как здоровый, молодой парень приставил лезвие ножа к горлу избитого, окровавленного, беспомощно лежащего под ним старика.
Раздалось несколько возгласов:
– Что ты делаешь, парень?
– Он сейчас его убьет!
– Бегите за полицией!
– Андреас, не надо! – Антонио видел, что еще мгновение и его сын сделает то, что исправить будет невозможно.
Слова отца и толпы подействовали – Андреас ослабил хватку.
Но дьявол, сидевший в Рауле Пако, сделал все за него.
– Я так и знал, – произнес он с хохотом. – Еще когда я лежал на твоей сестре, так я и думал. Если Моредо пустятся в погоню, и даже найдут меня, у них все равно ни на что не хватит духа…
Раньше, чем он сам успел понять, что делает, Андреас навалился всем телом на руку Рауля. Под усилившимся давлением клинок мягко погрузился в подбородок Пако и продолжил свое движение до тех пор, пока не уперся изнутри о его черепную коробку.
Рауль Пако задрожал и закатил глаза. Ртом хлынула черная, как вся его жизнь, кровь, по рукам и ногами дерганой волной пробежали судороги.
В толпе закричала женщина. Кто-то из мужчин выкрикнул: «Убийца!».
– Андреас Моредо! Я запомнил, как тебя зовут, мерзавец! – крикнул другой мужчина, указывая пальцем на сына Антонио. – Срочно, кто-нибудь, бегите за альгвасилом!
Антонио, как и все, пораженный произошедшим во дворе, неожиданно услышал за своей спиной звук. И вовремя обернулся – пришедший в себя Руис поднялся с пола.
Лишь одно мгновение они смотрели друг на друга, затем Раймон с криком на него набросился.
Люди во дворе услышали оглушительный выстрел и бросились врассыпную.
Из разбитого окна выплыло белое облачко пороховой гари.
Бросив безжизненное тело Рауля Пако валяться на песке, сжимая в руках нож, Андреас кинулся на помощь отцу.
Антонио сидел, привалившись к стене, и тяжело дышал. В руках он сжимал дымящуюся одним стволом двустволку.
– Папа!
– Со мной все в порядке.
В стене рядом с дверью зиял след от выстрела мелкой охотничьей дробью. Были там также и брызги крови.
– Я ранил его, но он смылся, – проговорил Антонио. – Раймон Руис… Они, оказывается, были вместе!
– Я знаю, папа. Я найду его.
– Тебе надо бежать самому. Люди видели, как ты расправился с Пако. Я найду его сам, я знаю, в пять утра он будет на пристани, они собирались покинуть страну.
Андреас увидел стоящий на столе ящик из-под патронов. Он был приоткрыт.
– Что это? – младший Моредо раскрыл рот от удивления.
– То, из-за чего все началось. Проклятое золото, не принесшее никому ни капли добра. Возьми, сколько хочешь и беги. Тебе надо скрыться. А я найду Руиса.
– Нет. Забирай это и иди домой, к Анне. Я сам разберусь с этим подонком.