Комиссар подсказал:
– Посмотрите в левый верхний угол. Рядом со стеной дома, за спинами у остальных.
Первым понял Макгиннел:
– Не может быть! Это же вы, Игнасио! Вы были там?
– У меня профессиональная память, – похвалился Саласар. – Я сразу понял, что где-то его видел, как только заявился на ваше собрание. Но тогда это было не важно.
– Я привозил копию договора! – крикнул Хавьер, на которого было жалко смотреть.
– Анна? – спросил Линарес.
– Не помню его в этот день, – покачала головой старуха.
– Я сунул его в почтовый ящик! К вам стояла очередь желающих поболтать, длиннее, чем на «Шамбалу» в Порт Авентуро [3]! А я не хотел говорить при посторонних.
Комиссар отдал телефон обратно Анне.
– И еще кое-что, Хавьер, – добавил он, – что разоблачает вас окончательно. Откуда бы вы могли взять ружье Родригеса? Я опросил его соседей…
– Да! – Хавьер Игнасио вскочил, потрясая своими маленькими, абсолютно негрозными кулачками. – Я был у него дома! Я предлагал ему цену за его убогую квартирку! Это мой бизнес, моя ежедневная работа! Но я никого не убивал!
Как будто не слыша его, Линарес продолжил для остальных:
– Ружье Хосе хранил совершенно безответственно. Оно просто висело на стене в коридоре. Тот, кто хоть раз бывал у него дома, мог запросто этим воспользоваться.
Комиссар подытожил:
– Итак, Хавьер Игнасио мог отравить вино Анны и Бенито Батисту тоже. Мог достать ружье Хосе и застрелить его и Агнешку Петржак. И у него была информация и время, чтобы подготовить взрыв в мэрии.
– Но я этого не делал! – пропищал Хавьер.
– Но он этого не делал, – развел руками, соглашаясь, Линарес. – Это правда. Я уверен.
Общее недоумение застыло на лицах. В то, что маклер из Осуны – убийца поверить успели все.
– Почему? – спросил запутанный так же, как все остальные, мэр.
– Потому что откуда тогда все эти улики в доме Нуньеза? – ответил комиссар. – Подкинуты? Хавьер Игнасио имел возможность провернуть все, кроме этого. По очень простой причине – он понятия не имел, что аптекарь под подозрением. Зачем бы он стал это делать, если бы даже совершенно точно был убийцей? Именно после результатов обыска, Хавьер, я передумал вас арестовывать.
Обескураженный маклер стоял посередине гостиной с красным от слез лицом. Заплетающимся языком он произнес:
– Тогда… зачем же вы сейчас…
– Чтобы в следующий раз вы даже не вздумали лгать полицейскому. Ясно?
Оставив ошеломленного Хавьера, комиссар вернулся к столу с завтраком, на котором лежал его пистолет.
– Я ничего не понимаю! – сказала Анна.
– То есть это все-таки Нуньез? – уточнил мэр.
– Нет. Я же сказал – убийца в этой комнате.
Эстебан Линарес в очередной раз поразил всех собравшихся умением закрутить интригу. Все как один смотрели на него с раскрытыми ртами.
– Взрыв, – сказал комиссар. – По счастливой случайности Адриан Молина не так меня понял, и все вы остались живы. Хавьера Игнасио спасла его привычка везде являться в самый последний момент. Но, как аптекарь узнал о том, что все собираются в мэрии? Именно в мэрии?
Линарес сделал паузу, обведя глазами всех присутствующих.
– Учитывая общее заблуждение, кроме Хавьера Игнасио, который, как мы только что выяснили, совершенно ни при чем, так думали всего два человека, – сказал полицейский. – Я и ты, Эмилио.
– Согласен, Эстебан. Это загадка, – кивнул мэр. – Но раз ты говоришь, что знаешь, где аптекарь, мы скоро ее разгадаем. Спросишь прямо у него. Хотя, я все равно не понимаю, какой смысл сомневаться? У него был мотив. И материалы, как готовить взрывчатку, и отрава, которой прикончили Бенито. И самое главное – с его телефона был сделан звонок, который взорвал бомбу!
– Да, – согласился Линарес, – эти аргументы выглядят весомее моих сомнений. Но, – он поднял указательный палец, – вопросы без ответов – это повод для размышлений. Если Нуньез невиновен, то улики ему подкинули. И сделать это, повторяю, мог только тот, кто знал, что он под подозрением, и что рано или поздно к нему придут с обыском. И таких людей было уже трое. Я, донья Анна и снова ты, Эмилио.
– Что ты хочешь этим сказать, Эстебан? – Ортега озадаченно приподнял брови.
– Это ты. Ты убийца, Эмилио. И я клянусь, ты ответишь мне за все.
Глава 2. Рикардо Нуньез
Линарес сверлил глазами лучшего друга детства, словно пытался выжечь на нем надпись «виновен».
Мэр рассмеялся:
– Дружище? Ты сумасшедший? Зачем мне это?
– Верно, – согласился Эстебан Линарес. – Это тоже вопрос без ответа. И он настроил меня на поиск вопросов, ответы на которые можно найти. Помнишь, перед самым взрывом мы с тобой стояли перед входом в мэрию и мне позвонил Молина?
– Ну… да? – неуверенно кивнул Ортега.
– Он сказал, что все в сборе. И почти сразу прогремел взрыв. А еще, прямо перед этим, он сказал, что не может до тебя дозвониться.
– Правда? – мэр по-прежнему был в недоумении. – Ну, допустим. Что из этого?
– Напрямую ничего, – ответил Линарес, и Ортега фыркнул. – Просто еще одно подозрение. Которое я проверил, и теперь со стопроцентной уверенностью утверждаю: это ты взорвал свой кабинет. Ты убил и Батисту, и решивших тебя шантажировать Хосе и несчастную дурочку из Польши.
– Эстебан! Я предупреждаю тебя! – мэр налился темной краской, словно странного, малинового цвета туча и стукнул ладонью по столу.
Комиссар в ответ положил руку на пистолет:
– Сиди смирно, Эмилио. Я не шучу! Отрава, которую ты подсыпал донье Анне, Батисте и несчастным животным – ума не приложу, кстати, зачем ты это сделал – ее ведь используют как средство от термитов? Верно? И у тебя ее полный дом.
– Я что, единственный во всей Андалузии страдаю от этих тварей? – взвился Ортега.
– Нет, но косвенная улика – это тоже улика. Мое подозрение переросло в уверенность сегодня ночью. Спасибо за это Сильвио.
Все, как по команде, повернули головы к Саласару, небрежно облокотившемуся о колонну с чашкой кофе в руке.
– К вашим услугам, комиссар, – двумя сложенными пальцами Саласар легонько коснулся своего виска. – Это было раз плюнуть.
Ортега переводил взгляд с комиссара на Сильвио и обратно, пытаясь понять, что они имеют в виду.
– Помнишь, как вчера вечером ты нас разнимал? – помог Линарес. – Это была ненастоящая драка, Эмилио. Спектакль. В этот момент Сильвио залез к тебе в карман и взял на этот раз твой телефон. А потом, когда ты провожал его до комнаты, вернул обратно. Об этом мы договорились заранее.
– Из детского дома я вынес мало хороших манер, – с улыбочкой прокомментировал Саласар, – но много полезных навыков.
– И вы что-то поняли по моему телефону? – мэр снова вышел из себя. – Или ты хочешь сказать, что им оказался телефон аптекаря? Какая чушь! Я могу показать его тебе хоть сейчас…
Ортега полез в карман, но Линарес остановил его недвусмысленным движением руки с пистолетом.
– Не придуривайся! Мобильный Рикардо ты, конечно, выкинул. Ты взял только его сим-карту. Сильвио осмотрел твой телефон. Когда вынимаешь симку, а для этого в твоей древней модели надо снять и аккумулятор, он обнуляет историю сделанных звонков. И начинает ее заново. Так вот, на твоем телефоне она начинается через десять минут после взрыва. Саласар?
– Так и есть. Я свидетель.
Подойдя к сидящему на стуле Ортеге вплотную, комиссар ткнул указательным пальцем его в грудь:
– Молина не мог до тебя дозвониться, потому что в это время на твоем телефоне стояла карта Рикардо. С которой ты и позвонил, чтобы взорвать свой кабинет.
Наступившую тишину нарушал лишь скрежет коренных зубов Эмилио Ортеги. По лицу мэра бегали желваки, и до белизны сжимались кулаки. Наконец, он выдохнул прямо в лицо Линаресу:
– Это полная ерунда! Вынимал аккумулятор? Подумаешь! У этого телефона отлетает задняя стенка, и он постоянно вываливается и так. И, самое главное, я повторяю – зачем мне все это? Этого ведь ты так и не придумал, правда?
– Это был сложный вопрос, – согласился комиссар, – но если его задать правильно, все становится на свои места окончательно. И я задал его правильно.
Комиссар набрал на своем телефоне нужный номер и поставил звонок на громкую связь. Присутствовавшие терпеливо прослушали несколько длинных гудков, после чего раздался знакомый всем (кроме брата Анны) голос.
– Слушаю тебя, Эстебан! – бодро прогремел Адриан Молина.
– Синьор Молина, доброе утро! – ответил комиссар. – Будьте любезны, повторите мне то, что вы сказали при нашем последнем разговоре. Если умрут абсолютно все, кто по любым причинам претендует на сокровища, кому они достанутся?
– Городу, – ответил адвокат. – Их получит Санта-Моника.
Комиссар торжествующим взглядом обвел всех в гостиной – удостовериться дошло ли сказанное до каждого.
– Все в порядке, Эстебан? – спросил Молина. – Я могу помочь чем-то еще?
– Спасибо, Адриан, потом, – комиссар закончил звонок. – Вот зачем ты это сделал, Эмилио. Чтобы найти замену инвесторам, которых в нашу Санта-Монику, увы, ничем не заманишь. Ну? Где ты держишь Рикардо? Ты ведь не убил его. Он нужен тебе, чтобы закончить игру. Ты же специально заманил нас всех сюда, чтобы ее закончить?
Вместо ответа Ортега закрыл лицо ладонями и поджал ноги, сжавшись в сидящий на стуле комок.
– Энтони? – позвала Анна. – Налей-ка мне еще кофе, сынок. Не припомню, чтобы я когда-нибудь сидела с раскрытым ртом так долго. Эмилио? Ты действительно… все это сделал? Рикардо… Что с ним? Он жив? Ответь?
– Я не собираюсь отвечать ничего! Никому! – промычал Ортега сквозь ладони.
Вместо него это сделал комиссар:
– Чтобы завладеть кладом, он попытался отравить вас, донья Анна. Но, по счастливой случайности, из-за того, что врачи запретили вам спиртное с таблетками, вместо вас умер пес Луизы. Следом выяснилось, что свое завещание вы переписали