— Джина, — позвал Шоммер. — Может, мы их скрутим? Чего мы от них бегаем?
— Скрути, когда у них дезинтегратор, — ответила Джина, размеренно отмеряя ярды.
Шоммер не знал, что такое дезинтегратор, но догадывался, что это что-то нехорошее, и потому, дабы не сбивать дыхание, решил больше не болтать. Бежать предстояло без малого милю, а ньюмены, судя по Джине, бегуны были отменные.
Эта миля его доконала. Он выжал из себя всё и, усевшись за руль, понял, что не может двинуть ни рукой, ни ногой.
— Давай ты, — сказал он.
Они поменялись местами, Джина нажала педаль газа, «Ягуар» вылетел из бокса, пересек техплощадку и вывернул на улицу.
Промелькнули несущиеся по тротуару Трамп с Деметрусом. Трамп что-то пролаял вослед, вскинул руку. Шоммер боковым зрением ухватил, что нижняя половина осветительного столба, мимо которого они промчались, вдруг исчезла, а верхняя поплыла вниз. Свет, естественно, погас, столб с грохотом обрушился на дорогу. В тот же миг Джина резко свернула налево, в переулок, сзади вновь грохнуло, еще пуще прежнего, но они уже не видели, что там произошло.
— Дезинтегратор? — спросил Шоммер.
— Дезинтегратор, — ответила Джина. — Куда едем?
— Держи на север вдоль побережья, — сказал Шоммер и посмотрел на часы.
Два ночи. Звонить Робинсону уже поздновато. Или еще рановато. Не столько Робинсон нужен, сколько Модель — «лепитель новых рож».
— Что-то я не понял юмора, — сказал Шоммер. — Вилли был так предупредителен. А Кай вроде бы в друзьях числился.
— Проще простого, — ответила Джина. — Ты слишком много знаешь и можешь выдать ньюменов. И второе — приказ Эрияура. Доставить вас троих на остров.
— Доставить? — переспросил Шоммер. — А что — хорошая мысль… Откуда про всё про это узнала? Вроде бы спать разошлись.
— Мы-то с тобой разошлись, — сказала Джина. — А они остались. Откуда узнала? Самым банальным образом — подслушала.
«Ягуар», обогнув длинный квартал, вновь вывернул на магистраль.
— Кай за столом переигрывал, — объяснила Джина. — Самую малость, сразу и не поймешь. Лежу и думаю — что-то тут не так. Потом поняла — Кай. Ньюмену с ньюменом договориться — раз плюнуть. Никто и не заметит, даже другой ньюмен. Вот они и договорились, а когда клюкнули спирту — языки-то развязались. А тут и я подоспела мелкой татью, под дверью подслушивать. Нехорошо это — подслушивать.
— Грешна, мать, грешна, — сказал Шоммер. — Но раз осознаёшь свой грех, он тебе прощается.
Глава 30. Статическое электричество
Девицы оказались на редкость крепки. Пили забористый бренди наряду с мужчинами и не пьянели. Уже были опорожнены две бутылки, в сумке стояли еще две, да в баре имелась пара бутылок вонючего «Скотча». «Скотч» редко пьющий Галахер держал для часто пьющих гостей.
Короче, было чем накачаться.
Идея выпустить пар в берлоге одинокого Паркера принадлежала умнику Энди. Галахер уныло согласился. А куда денешься, если у одной родители, у другой папаша-алкаш, вечно отирающийся дома, а у третьего, у Энди — родители плюс бабушка.
Набрали бренди, закусок и в берлогу.
Здесь у Энди родилась новая творческая мысль — напоить девиц и заманить в постель. Галахер согласился и с этим, хотя у него было опасение, что добром это не кончится. Не боись, сказал ему Энди, и не таких уламывали.
Врал, конечно. По глазам было видно, что врал, но Галахер дал себя уговорить.
И вот двух бутылок как не бывало, уже мир этак мягко плавает перед глазами, а девицам хоть бы хны. Только ржут, как лошади. Музыку им подавай. Галахер включил музыку, вроде бы тихо включил, но соседи тут же принялись колотить в стену. Откуда они там? Ах, да, уже приплелись с работы. Вежливые такие соседи, предупредительные. Другие тихой сапой сразу вызывают полицию. Галахер выключил музыку.
Третья бутылка проскочила незаметно, а после четвертой, которую уже пришлось запихивать силком, девицы вдруг и основательно окосели. Правда, и ребятки были не лучше. Но крепились.
Энди, подмигнув Галахеру, уволок Анжелу в спальню.
— Любоп-пытно, — сказала Мадлен, глупо улыбаясь. — Куда все по-подевались?
— Давай закусывай, — отозвался Галахер, с хрустом раздирая здоровенную клешню омара.
Мясо так и полетело в разные стороны, а самый большой кусок плюхнулся в тарелку с маринованной спаржей.
— Угощайся, — сказал Галахер, пододвинув тарелку к Мадлен.
При этом он задел рюмку с недопитым бренди, та немедленно опрокинулась.
— Спасибо, — сказала Мадлен, вся в мясе, спарже и бренди. — Сыты.
— Пойдем тогда помоемся? — предложил Галахер.
— По-пойдем.
В спальне что-то треснуло, брякнуло, взревел и выругался Энди, потом прискакал в одних плавках.
— Слушай, — горячо зашептал он на ухо Галахеру. — Только я, значит, приспособился, она меня током ка-ак шарахнет.
— Стас-тическое элес-ктричество, — объяснил Галахер, четко выговаривая слова.
Все они тут были ну такие пьяные. Только он один был трезвый.
— Не-а, — прошептал Энди. — Я её в пупок вырубил. Робот, чтоб мне лопнуть. Ты свою не пробовал?
— С ума сошел? — произнес Галахер. — Пошли посмотрим.
— Сиди кушай, — сказал он Мадлен. — Мы по делу.
Они с Энди, стукаясь друг о дружку, прошли в спальню, и здесь на заправленной кровати Галахер увидел голую качиху. Она лежала на спине, имела всё, что положено для женщины, но была кукла куклой. На лице застыла этакая ироническая ухмылка, глаза смотрели в одну точку, а руки были неестественно вскинуты вверх. Ясно, что не ожидала подлого удара малыша Энди.
— Ты прав, Энди, — сказал Галахер. — Надо бы её утащить отсюда.
— Не, сперва с Мадлен разберемся, — возразил Энди, сжимая кулаки.
— Спокойно, Энди, — сказал Галахер. — Не кипятись. Мадлен — девушка нежная, как бы не ошибиться.
Прозвучали быстрые шаги, хлопнула входная дверь.
Галахер с Энди поспешили в зал. Зал был пуст. Вот тебе и нежная Мадлен.
— Смылась, — сказал Энди. — Я же говорил — надо было в пупок.
— Ладно тебе, умник, — пробормотал Галахер.
Как-то в голове не укладывалось, что Мадлен не человек. Что же тогда они с этой Анжелой дурака в аттракционе валяли? Вчетвером они бы запросто скрутили Галахера с Энди. Ну, может, не запросто, но скрутили бы. Всё-таки, четыре железяки. Чувство исключается, значит что же — захотели перехитрить? «Поедем развеемся». С пьяными мужиками стократ легче справиться, пьяный мужик сам себя богатырским замахом с ног валит. А они-то с Энди дураки, губы развесили — напоим, в постель заманим. Еще бы бутылка на двоих, и заснули бы прямо на ковре.
— Пора и нам, — сказал Галахер.
Налив в стакан воды, он капнул туда нашатыря, выпил, передернулся.
— Можно еще кошачьего дерьма намешать, — заметил Энди. — Тоже здорово продирает.
— Молчи, сопляк, — пробормотал Галахер, прислушиваясь к организму.
Организм мутило, но не так, чтобы очень. Кажется, хмельные тучи рассеивались.
Галахер покидал в сумку самое необходимое, вынул из шкафа саквояж с деньгами и сказал:
— Пошли, Энди. Отвезу тебя домой.
— А сам куда? — спросил Энди.
— Далеко.
— Я с тобой, — заявил Энди.
— Это еще зачем?
— Мадлен придет — башку оторвет, — ответил Энди. — Дождется, пока я усну, и оторвет. Мне это надо?
— А ты не спи, — посоветовал Галахер, выходя вслед за Энди на лестницу и запирая за собою дверь.
Он уже чувствовал себя вполне сносно. Хорошее, все-таки, дело — большая масса, глюки растворяются в обширном пространстве, много быстрее теряют свои ехидные свойства.
— Нет, правда, — сказал Энди.
— Дело больно опасное, — отозвался Галахер, раздумывая: взять — не взять? Там, на острове, лишние руки ой как могут пригодиться. Времени будет в обрез, а динамита придется перетаскать достаточно.
Он поставил сумку в багажник, сел в машину и открыл перед Энди дверь.
— Я и не сомневался, — сказал Энди, плюхаясь на мягкое сиденье.
— Будешь болтать — высажу, — предупредил Галахер и вырулил со стоянки.
По городу он проехал очень аккуратно и точно, не вызвав ни малейшего подозрения у полицейского патруля. Отъехав от города на милю, остановился у придорожной забегаловки, переговорил по телефону с Робинсоном, вслед за чем купил в забегаловке большую пиццу, щедро начиненную ветчиной, сыром, грибами, пару очищенных луковиц и две баночки «Пепси». Задумка была в том, что острый аромат лука и сыра должен перебить запах алкоголя, витающий в салоне. Так оно и вышло. В салоне после трапезы разило носками и лучищем.
Потом, на скорости, всё это выветрилось.
Глава 31. «Дары»
Описанное выше может навести на мысль, что квазоиды Эрияура только и делают, что гоняются за нашей троицей. Вынюхивают места обитания, идут по следу, ждут момента, чтобы завладеть их энергоинформационной системой, то бишь совокупностью головного и спинного мозга.
Отнюдь.
Квазоиды внедрялись во всякие сферы и особенно в политическую, имея задачей перекроить мир в свою пользу. Дело это было не одного года и не десяти лет. Начал его еще Люцифер во времена оные, когда вырвал человека из-под опеки Владык и погрузил во мрак греха. Человек, видевший до этого духовным зрением, потерял его и начал смотреть на окружающий мир плутоватыми расчетливыми глазками. Он перестал понимать птиц, зато собственными ушами мог теперь слышать звон злата.
Человек, некогда эфирное существо, ушел по уши в плотный физический мир, обрел плоть и с тех пор начал жить по двойной морали, подчиняясь тому, кому выгодно в данный момент. Бог как бы всегда был наверху, ему, нагрешив, можно было покаяться, а когда дело доходило до злата — тут уж приходилось подчиняться Падшему Папе, который наблюдал снизу.
На Земле воцарился хаос, но это был не тот очищающий Хаос, которым завершаются цивилизации после поворота земной оси, а хаос повседневности, когда нелепость нагромождается на нелепость, а правит всем несправедливость.