— Не успевают, — ответил Галахер, зашвырнув камень подальше за обочину. — Не веришь — сам попробуй.
— Благодарствую, — сказал Шоммер и спросил по-хозяйски: — Как думаешь — не оживет?
— Идея, — бесстрастно произнес Галахер. — Отвезем его в логово, пусть Джек разберет. Врага нужно знать до винтика. Может, его просто можно выключить.
Шоммер молча пожал ему руку…
Робот и не думал оживать, хотя порой в нём что-то потрескивало, жужжало, с писком тихо лопалось. Он лежал на полу прихожей, куда его сгрузили Шоммер и Галахер, внешне очень похожий на человека, на полицейского, а Робинсон ходил вокруг него, приседал на корточки, трогал пальцами обезображенное лицо, и слушал историю друзей, которую они рассказывали, перебивая друг друга, как только вспоминался яркий эпизод.
— Нагрузились, — констатировал Робинсон, едва они замолчали. — В самый ответственный момент взяли и нагрузились. Ну кто же пьяный садится за руль? А вдруг бы это был настоящий полицейский?
— Настоящий бы не прицепился, — ответил Шоммер. — Настоящие меня знают, как облупленного.
Галахер в это время наблюдал за Стагером и Греем. Те к «трупу» не подходили, жались в уголке, побаивались, то есть, но оставались в прихожей. Вот бы обзавестись их чутьем, чтобы роботов за 20 ярдов распознавать. А то ищи гирю, булыжник или лом. Неважнецкий индикатор — этот лом, может ведь оказаться, что это настырный, обладающий хорошими памятью и обонянием полицейский, а вовсе не робот.
Кстати, Модель на робота отреагировала достаточно индифферентно. Теперь она имела вид плоской коробочки и квартировалась в нагрудном кармане робинсоновской рубашки. Вылетев из кармана, она покружила над телом и юркнула обратно в карман.
— Тащите его в лабораторию, — сказал Робинсон и направился вверх по лестнице…
Хирургический нож вяз в коже робота, будто это была плотная резина, и Робинсон перешел к лазерному скальпелю. Весьма скоро робот был разделан, как селедка: мясо отдельно, кости отдельно.
Нет смысла смаковать подробности, лучше, наверное, послушать вывод, который был сделан Робинсоном после осмотра.
— Материалы, разумеется, неземные, — сказал Робинсон. — Вернее, из земных компонентов недоступным нам способом синтезированы недоступные нам материалы. Мозга у данного существа как такового нет, а есть десяток мощнейших схем сродни нашим микрочипам, но много совершеннее, которые его замещают. Чипы эти многократно зарезервированы, так что выстрелом в глаз разума его не лишишь. Обесточить его можно, отключив батареи, для чего нужно нажать кнопку, находящуюся в районе пупка. Вовсе не обязательно хвататься за кувалду. Тебе, Боб, повезло, что ты силен, как бык — разнёс к черту всю его систему резервирования.
Он подумал и добавил:
— Я полагаю, это не боевой робот, в него не вмонтированы ни пушка, ни пулемет, ни газовый распылитель. Разрядника тоже нет, он просто разряжает на жертву накопительный конденсатор. В левой конечности у него имеется пневмоустройство с пластиковыми шариками, но этим можно только шишку набить или оглушить. Шариками, наверное, он заделывает пробоины в своей шкуре, так как состав идентичен. Впрочем, он хоть и не боевой робот, но спокойно может взять пистолет и прострелить тебе голову. Всё, пожалуй.
— Куда эту падаль? — спросил Шоммер.
— Разлагаться он не будет, так что пусть полежит, — ответил Робинсон. — Сделаем анализы тканей, поизучаем микрочипы. Тут, ребята, столько информации, что можно на Нобелевскую наскрести.
— Эк тебе неймется, — сказал Шоммер, скривившись. Ему, чистюле, было непонятно, как можно держать дома такую мерзость. Кровищи, конечно, нету, но всё равно — расчлененный труп, бр-р.
— А я вот о чем думаю, — подал голос Галахер. — Во-первых, полицейского будут искать. Вдруг зайдут сюда? А он — вот он. Во-вторых, кто его знает, этого робота — может, в него вмонтировано что-то типа поискового маячка? Говорят, есть такие. Что, жди Мамаута? Не жмоться, Джек, со своей Нобелевской. Сложим в мешок — и в озеро.
Этот Галахер в последнее время стал шибко умный. Что ни слово — всё в яблочко. Раньше этого за ним не водилось. Но что тут думать — он был прав на сто процентов.
В пяти милях от логова по проселку было подходящее, затянутое ряской озерцо. Туда и скинули джутовый мешок с останками, после чего вернулись в логово. Нужно было что-то придумывать — больно уж часто стал напоминать о себе Черный Остров.
Глава 9. Миллион в кейсе
Они расположились на уютной кухне, тем более, что было время ужина. Скажем так — несколько запоздалого ужина, поскольку было уже десять вечера.
Робинсон настрогал копченого мяса, выставил помидоры, вареную картошку, яйца, зеленый лук, хлеб. Водрузил на стол оплетенную бутыль с янтарным кальвадосом, что было встречено одобрительными возгласами.
Какое-то время истово ели и пили, потом Робинсон извлек из кармана плоскую Модель и произнес:
— Расскажи нам об этом роботе, Мо. Он с Черного Острова?
— Говорить загадками? — нежным голоском спросила Модель. — Тебе ведь нравится разгадывать загадки, Роби. Я знаю.
— Нет, нет, — поторопился сказать Робинсон. — Ненавижу загадки.
— С Черного Острова, — проворковала Модель, превращаясь в его руках в сферу.
— Много их?
— Достаточно.
— Как они нас находят? — спросил Робинсон.
— По отсканированному снимку. У каждого робота есть ваш снимок, — Модель выпорхнула из его рук и зависла над помидорами.
Начала краснеть, превращаясь в большой глянцевый помидор.
— А в Мексике они есть? — спросил Галахер.
— Угу, — помидор перелетел к бутыли и начал интенсивно приобретать цвет кальвадоса. Вскоре рядом с бутылью висел круглый сосуд, наполненный до отказа прозрачной янтарной жидкостью.
— Никуда не смоешься, — прозаически произнес Шоммер, отгоняя Модель от бутыли и разливая огненную жидкость по хрустальным стопкам. — И никакие миллиарды не помогут.
Выпил, содрогнулся и продолжил:
— Единственное: сделать пластическую операцию, поменять документы и в вечное турне до скончания века. Нигде подолгу не задерживаться, корней не пускать, связями не обзаводиться.
— Блеск, — кисло сказал Галахер. — Как перекати-поле.
— Отнюдь, — возразил Шоммер. — С денежками ты не перекати-поле, а желанный гость. Отели, рестораны, золотые бассейны, голые актрисочки. Никаких чемоданов, только кейс с чековой книжкой и кредитными карточками. Никаких запасных носков, трусов и зубных щеток. Всё покупается на месте. И покров тайны. «Вы кто, сэр?» «Инкогнито, мать твою».
— Короче, нашли приключение на свою шею, — меланхолически произнес Робинсон. — Это что же, прощай логово, прощай лаборатория, прощай Нобелевская? Зачем же тогда я превзошел программирование и тензорный анализ? Чтобы лопать ресторанную курицу и соблазнять Вупи Голдберг? Так она мне этой курицей по сусалам. Не хочу я отсюда. Прикипел.
— Вспомни-ка, что говорят Божьи люди, — сказал Шоммер. — Не обрастай вещами. Нагим пришел, нагим и уйдешь. К старости как раз свои полтора миллиарда и спустишь.
— Это надо здорово постараться, — усмехнувшись, заметил Робинсон. — Так что будем делать? Мо, ведь ищут тебя. Подскажи.
Модель, вновь ставшая дымчатой сферой, ответила:
— Ищут всех. Влияние Острова сказывается в меньшей степени в восточных штатах. Пока что туда, а там посмотрим.
Далее она посоветовала из логова, которое уже попало в перекрестье, на ночь перебраться в город, к Шоммеру либо Галахеру. Роботы имеют ваши голографические копии, сказала Модель, качество которых здорово смазано экранирующей одеждой и шлемами, поэтому действуют так размашисто, убирая не тех, кого нужно. Копии постоянно корректируются, но, наверное, вполне достаточно отпустить на физиономии растительность. Пока достаточно. Потом что-нибудь придумаем.
Вот такая Модель, рассудительная, не валяющая дурака и не говорящая загадками, всем понравилась гораздо больше…
«Мустанг» безо всяких приключений домчал их до жилища Шоммера. Пить больше не стали, завтра нужно быть свежими, а тут же легли кто где — Шоммер на своей кровати, Галахер на диване, а Робинсон в кресле-кровати. Кресло было коротковато, и он подставил стул.
Всё бы хорошо, да Модель, скучая, начинала вдруг посреди ночи носиться по комнатам, со свистом рассекая воздух, и ловить полуночные радиостанции. Пришлось, выбрав между туалетом и ванной, закрыть её в ванной, где она быстро научилась включать душ. Душ был терпимее, чем периодические всхлипывания сливного бачка, которые заканчивались душераздирающим водопадом…
Следующим утром в Национальном Банке их ожидало неприятное известие — Банк на время ревизии замораживал счета. Максимум, что сейчас можно было получить, это три кредитные карточки на общую сумму триста тысяч долларов. Через десять дней карточки можно будет поменять на постоянные, учитывающие уже полный вклад. Чековые книжки? Пожалуйста. Но они будут действительны только через десять дней. Не обессудьте, господа, вы, наверное, слышали о наших неприятностях? К сожалению, они оказались большими, чем мы предполагали.
Друзья потребовали карточки и книжки, вслед за чем погрузились в «Мустанг» и, не имея при себе даже зубной щетки, отправились на восток. В одном из городков коротко постриглись, надели бейсболки, черные очки и покатили дальше.
Сменяя друг друга за рулем и ночуя в мотелях, где не требовали удостоверение личности, на исходе четвертого дня они въехали в сияющую разноцветными огнями Атланту. Поколесив по городу, Шеннон затормозил на стоянке у похожего на океанский лайнер отеля.
Здесь было всё и даже девочки на заказ, но отсидевшим свои седалища путешественникам было не до девочек. Душ, ужин, кровать.
Зато на следующий день они вновь были в форме.
Ах, как приятно было слоняться по незнакомым улицам, заходить в незнакомые магазины, покупать то, что приглянулось. О, славное благо — тугой кошелек. Первым делом они купили себе повседневную смену, то бишь рубашки, брюки и джинсы, вторым делом строгие черные костюмы для посещения ресторанов, казино, присутственных мест, а третьим делом — всякую всячину, нужную и ненужную, от галстуков и носков до золоченых булавок против сглаза. Карманы это опустошило не здорово, но заставило призадуматься — а хватит ли при таких темпах деньжат на оставшиеся шесть дней? И что будет, если через шесть дней Национальный Банк не воспрянет, ведь душа будет требовать шампанского, ананасов и омаров.