Перед универмагом было заросшее ковылем поле, и ветер гнал по нему волны, как по морю. Стекла в универмаге побиты, высокие окна заколочены, и нижние доски уже оторвали – на растопку или на чей-то новый сарай. По воскресеньям здесь становилось людно, но в другие дни универмаг обходили стороной – он стоял особняком, на пятачке, напротив – бывший спортивный клуб, тоже заброшенный. Так они и смотрели друг на друга – пустыми выбитыми окнами.
В это воскресенье собрались пройтись по базару. Девчонки принарядились, начесали челки. Звали Таню, но она, не поворачиваясь, махнула рукой – отстаньте.
– Денег нет, – на всякий случай предупредила тетя, хотя все и так знали.
– Да мы только посмотреть, – не унимались Лена и Ира.
– Купите мне материю с огурцом! – из своей комнаты вышла бабушка.
– Денег нет, говорю же, – отрезала тетя.
– А у меня пензия! – Бабушка протянула завязанный носовой платок, в котором просвечивал небольшой сверток купюр.
– Баба, нет там материи с огурцом, сколько говорить, больше такой не продают, – раздраженно сказала Лена.
– Я вот тебе шшас шшалкну по лбу, так с бабкой говорить! – начала заводиться бабушка. – Купите материи, Татьяна мне халат пошьет!
– Ладно, давай сюда свою пенсию, – сказала тетя и покосилась на младшую дочь: помолчи.
Бабушка сунула платочек в сумку тети. Тетя положила в сумку пять яиц – сегодня собрали в курятнике. Девочки последний раз посмотрели в зеркало и вышли.
На базаре играл магнитофон на батарейках. На лотке с магнитофоном продавали кассеты, и возле него собралась самая большая толпа. Девочки втроем, пропихивая Асю вперед, пробились к кассетам. Было приятно брать в руки гладкие упаковки и рассматривать обложки. Читали список песен на обратной стороне кассет.
– Почем Мадонна? – спросила продавца Ира.
Получив ответ, она погрустнела и стала выбираться из толпы зрителей. Все рассматривали кассеты, спрашивали у продавца то и это, но никто ничего не покупал. Насмотревшись, девочки двинулись дальше и задержались у лотка с шампунями, кондиционерами, расческами, заколками, резинками. Трогали и примеряли ободки, пока продавец не попросила положить все на место. Потом перетрогали все и на лотке с игрушками. Дальше шло неинтересное: постельное белье, полотенца, одежда.
Тетя Маша примеряла новые туфли взамен старых, со стертой подошвой и сбитыми почти до дыр носами.
– Нормально или нет, не пойму? – спросила она подошедших девочек. На ее правой ноге была коричневая кожаная туфля с пряжкой.
– Невысокий каблук, удобные. Натуральная кожа, – заученно сказала продавец.
– Да уж, натуральная, – пробормотала тетя и принялась снимать обувь.
Продавец передернула плечами, забрала туфлю и поставила ее обратно на прилавок.
– Не будешь брать? – спросила Лена.
– Доношу эти, осенью дешевле возьму, – с заметным сожалением ответила тетя.
Остановились на лотке со шторами и тканями, свернутыми рулонами на деревянных палках.
– Что присматриваете? – поинтересовался продавец.
– Материю с огурцами, – сказала Лена.
– С чем? – удивился усатый дядька.
– Бабушка просит купить ткань с турецким огурцом, на новый халат.
– А-а-а, – протянул продавец. – Так его давно уже не видно, из моды вышел. Возьмите атлас. – Он показал на аляпистую розовую ткань, по которой растекались неровные цветы. – Или байку – бабушки ее любят.
– Да она у нас вредная, – посетовала тетя.
Пошли домой. Девочки с сожалением проводили глазами лоток с шампунями и потом – с кассетами. Это заметила тетя.
– Хотите что-нибудь? – спросила она.
– Денег же нет, – напомнила Лена.
– Ну ладно, давайте что-нибудь вам купим.
От изобилия разбегались глаза, но все же решение приняли быстро – лак «Прелесть», чтобы укладывать новые челки. За яйца взяли каждой по новой резинке для волос. Торговались за Мадонну, но продавщица была непреклонна:
– Зарубежку не скину!
Тетя вынула из сумочки последний аргумент – поллитровую банку топленого масла, которое рассчитывала отдать за туфли, если не будет хватать денег. Взяли Мадонну. Счастливые вернулись домой, начесали челки и залакировали их, чтобы стояли крышей надо лбом.
Бабушка возмутилась, когда ей вернули ее платочек неразвязанным.
– Баба, не базлай, – остановила ее Таня. – Найду я те твои огурцы.
– И куфайку новую, – потребовала бабушка.
Тане все-таки пришлось подняться – сестры пристали с Мадонной. Она вытащила из-под своей кровати магнитофон «Романтика», присоединила его к аккумулятору. Но только из магнитофона раздался неземной голос певицы, как аккумулятор разрядился – Мадонна замедлилась, потом захрипела и замолчала.
Гроза
В самой середке лета, пятнадцатого июля, день с утра был противный. Сначала подул ветер и нагнал густые серые тучи. Грохотал гром. Забежала соседка и сообщила, что в новостях обещают бурю. Тетя обрадовалась, что пойдет долгожданный дождь, и выставила под все сливы ведра и бочки.
Ася спрятала синее ведерко со стрекозами в сарай, чтобы их не смыло, если дождь в самом деле пойдет. Она покопалась и достала со дна ведерка несколько стрекозят – личинки выросли, но не крутились, а как будто спали.
– Посидите тут, пока дождь не закончится, – сказала Ася личинкам.
За это время ветер разгулялся сильнее, рвал волосы, поднял над двориком тучу пыли. Куры спрятались под навес и сидели тихо. Утят дядя еще раньше выпустил из их уличного загона и спрятал в свободной каморке в сарае. Они покрякивали – ждали дождя. Корову утром не выводили на выпас. Она стояла в летнике, жевала и вздрагивала, когда гремел гром.
– Первый раз вижу, чтоб корова грома боялась. Пойдем, раз такая нежная, – сказал ей дядя. Он отвязал корову и увел в сарай.
Запертый в своей тюрьме Премерзкий закричал человеческим голосом, когда корова и дядя, а за ними – Ася вошли. Ася даже испугалась, не случилось ли с ним чего. Но с индюком ничего не случилось – он сидел в стайке и, когда Ася подошла, закулдыкал и стал бросаться на калитку.
– Дурак, – сказала ему Ася.
– Не дразни его, – строго сказал ей дядя. – Не видишь – бьется.
Ася обиделась и ушла в огород. Ветер то прилетал, то улетал, и все в огороде – трава, ботва, кусты и деревья – танцевало под его порывами. Ася постояла и посмотрела, как зелень и деревья дружно наклонялись и поднимались, и точно так же взлетали и опускались ее распущенные волосы. Вдруг бахнул гром, так громко, будто у Асиного уха разбили на куски большой камень. Ася даже пригнулась и приготовилась, что сейчас треснет земля и ветер начнет уносить дома, а с неба польются потоки воды. Но ничего не случилось. Ветер усвистал и затих. Дождь не пошел. Кусты и деревья встали ровно. Ася свернула за угол, к кустам смородины.
– Под прикрытием непогоды она пробиралась к тайнику, чтобы в последний раз полюбоваться… полюбоваться…
Ася с ходу не придумала, на что ее героиня хотела полюбоваться, и сегодня было скучно сочинять – все равно никто не слышит. Она присела на корточки у куста и долго возилась, потому что Игорь закопал жестянку глубоко. Достав коробку, Ася поставила ее себе на колени, открыла и смотрела на сокровища, не касаясь их пыльными руками. Чертик лежал спиной вверх. Карточка с кошкой закрывала почти всю красотку, видна была только запрокинутая назад рука. Хотелось кому-то показать сокровища, снова рассказать, откуда взялся чертик и когда Ася сможет носить кольцо. Хотелось, чтобы кто-то сказал, что красотка – красивая, а резинка похожа не на резинку, а на мохнатую гусеницу. Ася пошла к дому, но на полпути передумала.
– Пусть будут только мои.
Она спрятала коробочку под лебедой в зазоре между баней и гаражом.
В доме было тихо. Бабушка с тетей на кухне готовили к закатке огурцы. Бабушка следила за стерилизацией – три большие банки стояли на пару над тремя чайниками. Тетя перебирала соцветия укропа, чтобы в банки не попал лишний сор и не испортил товарный вид огурцов. На столе лежала стопка листьев смородины, уже отобранных и промытых, – все одинакового размера, кончик к кончику. Огурцы, хоть и был неурожай из-за засухи, тоже были как на подбор – аккуратные, одинаковые, с пупырышками. Тетя и бабушка делали дело молча – за много лет каждая выучила, что ей следует делать. Время от времени они выглядывали в окно.
– Морочачит и морочачит, да дождь не идет, – вздохнула бабушка.
Все табуретки были заняты банками, поэтому Ася поставила две еще теплые банки на пол, чтобы сесть самой, но бабушка воскликнула:
– А ну-ка! Тока с пара сняли!
Она согнала Асю с табуретки, подхватила банки и стала смотреть их на свет – не испачкались ли.
– Лучше еще раз поставить, грязными руками за горло схватила, – сказала тетя.
От ее слов и от того, что тетя даже не посмотрела на племянницу, Ася надулась и пошла прочь с кухни.
В детской Ира и Лена играли в карты и тоже были не в духе: из-за бури мог накрыться визит в гости, их пригласила сестра кого-то из друзей. Они накрутили челки на бигуди, налепили на лоб и щеки пластинки огурца и перекидывались картами, ежеминутно выглядывая в окно.
Ася присела на кровать Тани. Та с утра лежала особенно угрюмо, не пила чаю, хотя тетя и бабушка просили ее встать. Она съежилась и стала совсем маленькая, обняла себя руками. Халат у нее на спине натянулся, и голубые и синие ромашки сплющились и вытянулись, как резиновые. Наверное, она думала о том, что скоро, в августе, ее день рождения, а она здесь, лежит не вставая.
Таня не пошевелилась и даже не погладила руку Аси, которую та положила ей на плечо. Ася посидела, пока снаружи снова не раздалось завывание ветра, потом вышла на крыльцо. Там она сунула ноги в разношенные шлепанцы. Останавливаясь, когда ветер совсем уж сбивал с ног, дошла до остановки у мостика.
Заглянула под мостик, где обычно прятались ее враги-гонщики. Или друзья? Но под мостиком никого не было. Измятая и вытертая трава – вот и все. Ася забралась под мост и стала смотреть на небо сквозь доски. На мостик по ту сторону оврага поднялся мужчина и топал к остановке. Ася смотрела, затаив дыхание, как темная тень заслонила и снова открыла небо над головой. Мужчина дошел до конца моста и остановился, и в этот момент на повороте из города показался автобус. Ася решила досидеть под мостом и потом, если мама приедет, выскочить и удивить ее.