Второй обогнал ее у конца гоночной трассы. Друзья затормозили и смотрели, как Ася, опустив голову, медленно уезжает по деревенской улице обратно домой.
На веранде Асю встретила бабушка. Она сидела на низенькой табуретке и перебирала огурцы для засолки, рассыпанные на нескольких газетах.
– Чово смурная-та? – спросила она у Аси, заглядывая ей в глаза.
Ася села на пол рядом с ней.
– Соседку, поди, жалко? – спросила бабушка.
– Угу, – ответила Ася.
– Ничиво, жисть така, что все помрем, – утешила ее бабушка.
И Ася – то ли от жалости к себе, то ли к соседке – заплакала.
Похороны
Соседку хоронили на следующий день утром. Сестры проснулись рано и потом не смогли уснуть.
– Мало того что убираемся почти бесплатно, так еще и хоронить! – шипела Лена, чтобы не услышала тетя Маша.
– Что ж ее, не хоронить, что ли? – протянула Таня со своей кровати.
Соседкина дочка не могла прилететь из Гамбурга, поэтому похороны приходилось делать семье тети. Дедушка Майер дал тете немецких марок, все, что смог найти, но их не хватило – нужно было купить гроб, место на деревенском кладбище, заказать памятник или крест, раздобыть машину и сделать хотя бы скромные поминки. Пришлось доставать запасы, хранимые на самый крайний случай, да еще и занимать у соседей и знакомых.
Деревенский пастух бесплатно вырыл могилу. Гроб сколотили местные столяры, осталось заплатить за черную ткань и обивку. Богач Тулебаев, владелец всех магазинов и голубых досок, дал бесплатно свою машину.
Проститься с бабушкой Майер пришла почти вся деревня – саму ее недолюбливали за вредность, но дедушку Майера уважали. Дедушка прожил в деревне с молодости, в войну их семью выслали сюда из Ленинграда. Он отучился в техникуме и работал на ремонте сельской техники, пока не ушел на пенсию.
Соседские ворота были настежь распахнуты, и снова у крыльца курили, разговаривали, входили в дом проститься с бабушкой Майер. Входили деловито – от крыльца в зал и обратно, – словно муравьи. Ася тоже пошла попрощаться с покойницей.
Бабушка лежала в гробу, одетая в синее платье и тюрбан с цветами. Она выглядела нарядной и спокойной, словно смирилась с собственной смертью. Только ее руки, по-прежнему похожие на узловатые ветки яблони, не подходили к полному накрашенному лицу, платью и торчащим из гроба лакированным туфлям. И, глядя на спокойное лицо соседки, Ася сама успокоилась и тогда с удивлением поняла, что волновалась о том, как будет выглядеть бабушка Майер, когда Ася увидит ее в последний раз.
Люди приходили, уходили, казалось бы, откуда столько народу в деревне, когда днем на улицах ни души? В зал вошел веселый небритый человек.
– Ну что, увозим усопшую? – спросил он на весь дом.
На него зашикали, и он смутился и ушел в кухню. Ася увидела, как там он зачерпнул ковшиком воды из фляги и долго пил.
В огороде толпились дети всех возрастов. Младшие липли к старшим, а те требовали, чтобы мелкие отвалили. Кого-то не с кем было оставить, кто-то напросился сам, ведь интересно было посмотреть. Они топтали безупречно прополотые грядки Майеров и обрывали ранетки с драгоценной яблони. Побежали в дом за тазиком с водой – помыть надерганную морковку. Болтали всякие глупости.
– Говорят, бабка на крышу полезла антенну чинить, а ее током убило.
– Да нет, она сарай полезла чинить, у них крышу унесло.
– Глупости какие, – рассердилась вслух Ася. – Никакой ток ее не убивал, она…
– Еще говорят, – перебил ее рыжий пацан из дома в конце улицы, – что они деньги прятали в подполе и накопили целые миллионы!
Обсуждать миллионы стало интересно, и все стали фантазировать, где именно спрятаны деньги, и сколько их, и что с ними будет теперь. Ася еще больше рассердилась и ушла во двор. Там Ира и Лена болтали с Артуром, Семой и Колей. Здесь же оказался Игорь с братьями. Увидев Асю, он подошел и быстро заговорил:
– Я тогда вечером хотел, но приехали папа с мамой, они… – Он пустился в долгие объяснения.
– Ну и ладно, – ответила Ася. Она разозлилась. Слушать не хотелось. Она вернулась в дом, на кухню, и пила там воду.
Когда выносили гроб, все высыпали во двор и на улицу. Толпа собралась приличная. Веселый небритый оказался водителем рафика, который должен был везти гроб на кладбище. Он распахнул задние дверцы. На одной стороне сиденья были сняты.
Гроб с бабушкой вынесли четыре человека. Несли тяжело.
– Доски-то сосновые свежие, – зашептались во дворе, – тяжелые. Чего сухие-то не взяли?
– Что было, то и взяли.
Когда стали загружать гроб в машину, оказалось, что места в ширину недостаточно. Крутили и так и сяк. Грохотали доски под черной обивкой. Дети, особенно младшие, захихикали, и Ася тоже. На них зашикали. Небритый вытащил из кабины чемоданчик с инструментами и принялся откручивать еще сиденья. Пока наступил перерыв, и все, кроме дедушки Майера, забыли, что на похоронах нужно скорбеть, и заболтали. Дети пихались и шутили. Взрослые обсуждали дела. Тетя Маша рассказывала, шепотом, сколько она поставила коньяка и что Иванова-младшая, Наташка, с которой она занималась математикой, поступила в Томск. Дядя Миша в окружении деревенских мужиков слушал, чем надежнее и дешевле крыть пробитую крышу в сарае. Вид у дяди был задумчивый.
Наконец сиденья открутили, сложили друг на друга. Гроб поставили внутрь рафика, он немного торчал наружу. Поэтому двери пришлось распахнуть и привязать веревками к оконным проемам, чтобы не хлопали. После этого рафик медленно двинулся по улице, и деревенские с серьезными лицами двинулись за ним. Сразу за машиной шел дедушка Майер. Рафик ехал, не поднимая пыли. До поворота было метров триста, и скорбящие опять забыли, что надо скорбеть: Ася с соседской Гулей шептались и хихикали, мальчишки баловались – Артура скрутили за шею, и он шепотом ругался и отбивался, а дети смеялись, прикрывая рты.
На повороте рафик остановился. Дедушка Майер и соседки забрались в машину. Подъехали еще две легковушки. И когда люди, знавшие бабушку Майер лучше всех, уехали на кладбище, все закончилось.
Толпа разошлась не сразу. Разбились на группки. Лена и Ира с друзьями отошли к калитке Ивановых. Ася хотела к ним, но подумала, что прогонят и ей будет стыдно на глазах у всех, поэтому замерла посреди дороги.
– Я это самое… – услышала она голос Игоря. – На рыбалку собираюсь. Хочешь со мной?
Ася как можно безразличнее пожала плечами.
– Ну, или в видеосалон сходить! – почему-то обрадовался Игорь.
Его позвали братья, и он убежал. Ася смотрела, как они уходят. С другого конца деревни уже мычали коровы, и люди разошлись. Пора было заниматься делами.
Кража
Через неделю поехали на дачу. Кроме дома с огородом у многих деревенских были дачи – огородик и домик. Дачи были как игрушечная деревня рядом с деревней настоящей. На даче у тети росли ранетки, кусты крыжовника и малины, морковка и свекла. У дома стояла ржавая цистерна с отпиленным верхом – чтобы в дождь набиралась вода. Чтобы полить огород, нужно приставить к цистерне лестницу, забраться по ней и черпнуть воды ведром. Времени полив занимал прилично, поэтому с собой брали сестер, чтобы прополоть самые большие сорняки (до мелких руки не доходили) или собрать ягоды.
Ася ехала в люльке на коленях у Тани, еще и держала синее ведро – для малины.
– Не маленькое ведро-то взяла? – шутил дядя Миша. – Малина испугается.
Но когда мотоцикл подрулил к синему домику за железным забором, все забыли о малине и поливе. Ворота были распахнуты настежь, дверь домика открыта, а замок валялся в траве. Тетя и дядя бегали по дому, вокруг него и восклицали:
– Посуду всю уперли! Даже сковородку!
– И плитку старую!
– И даже графин, смотри!
– Кровать скрутили и уволокли, сволочи!
– И матрас, он же с дырами!
– И одеяла все.
– Полотенца.
– Они же протертые.
– Ну вот, сильно надо было.
– Грабли и лопаты оставили!
– Зато ведер нет!
– Бидон увезли! И ковшик с ним!
– Что за люди? У него же крышка сломана.
Они остановились – расстроенные и растерянные.
– Кто-то из своих, наверное, – грустно заключила тетя.
– Надо Жолдаса вызвать, – сказала Таня.
Дядя и тетя замахали руками:
– Да разве найдут?
– Может, и найдут. Я поеду. – Она поднялась и направилась к мотоциклу.
Ася запрыгнула в люльку.
Они затарахтели обратно в деревню и остановились у дома из красного кирпича.
– Жолдас! – крикнула Таня через калитку.
Милиционер в трениках и майке появился на крыльце, что-то дожевывая. Увидел Таню и стал вытирать рот, и одновременно поправлял треники, майку, приглаживал волосы.
– Татьяна, ты чего?
– Нашу дачу ограбили! – воскликнула Таня и махнула рукой в сторону дачного поселка.
– Ну поехали тогда. – Асе показалось, что он обрадовался. – Я сейчас. – И он исчез за дверью.
Таня заглушила мотоцикл, чтобы сэкономить бензин. Пока Жолдас собирался, к ним подходили и подъезжали односельчане – поздороваться. Узнавали, что обокрали дачу, охали и ахали, сочувствовали. Вокруг мотоцикла собралась небольшая толпа.
Жолдас вышел при полном параде – в кителе и фуражке.
Таня прыснула:
– Куда вырядился-то?
Жолдас отдал Асе черную папку с документами и сказал держать крепко. Сам сел позади Тани, неловко обнял ее за талию и скомандовал:
– Покатили!
Деревенские, окружившие мотоцикл, расступились.
Когда они подъехали, оказалось, что тетя Маша нашла пару старых ведер за домом, и они с дядей поливали ягодные кусты.
– Здравствуйте, Мария Петровна! – крикнул с дороги Жолдас. С дядей он не поздоровался, но подошел и пожал руку.
– Нарядный какой, – заулыбалась тетя.
– К вам, Мария Петровна, при параде! – серьезно ответил Жолдас. – Что случилось?
– Да вот. – Тетя указала рукой на домик. – Повытаскивали. Посуду, одеяла, лопаты. Всякое. Ста