Коньяк был готов.
Халат с турецким огурцом
Ася держала бабушкину руку, и рука, тонкая и высохшая, оказалась довольно тяжелой. Но отпустить и отдохнуть было нельзя, потому что Таня прихватывала ниткой с иголкой новый халат бабушки по правому боку. Еще Ася постоянно посматривала на улицу: Игорь обещал прийти, чтобы пойти на рыбалку, но его все не было.
– Не отпуфкай, дефши, – сказала Таня со второй иголкой во рту, когда Ася поменяла руки.
– Ну, красивющий. – Бабушка в восхищении гладила на себе ткань.
Когда оба бока были готовы, Таня и Ася отступили, чтобы полюбоваться. Халат и правда был «красивющий». Тяжелая материя переливалась на солнце всеми цветами. Огурцы в виде изогнутых капель сияли как изумруды. Рукава, ворот и подол еще были не готовы, из них торчали нитки.
– Немаркий, – заключила Таня, повертев бабушку во все стороны. – Ткань плотная, всю осень будешь ходить. – Таня окончательно превратилась в прежнюю умную, практичную девушку, лучшую ученицу в школе и университете и гордость деревни. Она быстро двигалась и делала все быстро и ловко, и всегда выглядела лучше любой Ясмин. – Всё, снимай. – Бабушка начала снимать халат. – Хотя постой, рукава прихвачу.
Пока не попросили подержать, отрезать или принести что-нибудь еще, Ася за спиной Тани проскользнула к двери. К калитке как раз подошел Игорь – выше его силуэта торчали две удочки.
– Подожди, я за ведром! – крикнула Ася и убежала за дом, за синим ведром.
Чтобы срезать путь до речки, решили пойти по дороге за сараями, по которой вечером гнали коров.
– А индюк? – спросил Игорь у калитки в сарай.
– В тюрьме сидит, – махнула рукой Ася. – Бросился на меня, а я в него яйцами.
– Какими еще яйцами?
– Какими-какими. Куриными.
Они зашли в сарай и дразнили индюка, пока тот не раздулся и не кинулся на дверь загона, и потом убежали.
– У бабушки тоже свинья была, а сегодня ночью умерла. Бабушка расстроилась и даже плакала, – сказал Игорь, когда они шли по тропинке между заброшенными колхозными коровниками.
– Бедная свинья, – ответила Ася. Нужно было как-то посочувствовать, но как – она не знала. – Хорошая была? – брякнула она.
Игорь с удивлением посмотрел на нее и рассмеялся:
– Ну ты вообще!
До речки шли напрямую, прямо по степи. Ася искала любые признаки того, что лето продолжается, что оно в самом разгаре, но следы наступающей осени были повсюду. Солнце сияло, однако воздух и небо были прозрачные, как в сентябре. У Аси в начале сентября был день рождения, но сейчас его приближение не радовало. Низкая и жесткая степная трава окончательно пожухла и поблекла, и сопка из зеленой превратилась в коричнево-серую.
Там, куда они пришли, речка изгибалась, и ивы по обе стороны бросали тень и полностью ее закрывали. В нескольких местах были протоптаны дорожки к воде. Ася и Игорь разулись, распутали лески и насадили на крючки червей, вошли по колено в речку и забросили удочки в разные стороны.
Рыбы было много, караси и окуни плавали косяками прямо у поверхности, а особо смелые подплывали и пощипывали голые ноги. Рыбы отлично видели поплавки, крючки и грузила, они проплывали мимо, едва не касаясь лески, сверкали чешуей и словно спрашивали: «Ну что, клюет?»
Ася и Игорь свернули удочки, побросали червей в речку и пытались поймать рыб голыми руками, но они ускользали.
Таня занималась халатом весь день и дошивала его при свете фитилька – ей и бабушке не терпелось закончить сегодня. После ужина Таня поставила швейную машинку на стол в кухне, и три фитиля вокруг. Бабушка, Лена и Ира следили, чтобы халат не попал в жир и огонь. Тетя и дядя ушли спать, не дождавшись конца. Потом спать пошуршала и бабушка. Лена и Ира держались до двенадцати, пока Таня сама их не отправила – они сплетничали и дергали стол. Ася продержалась дольше всех. Глаза уже слипались, но она следила за тканью и отводила ее от фитилей, смотрела на оранжевые огни на стенах и на потолке, на тень Тани за швейной машинкой – она колебалась, как колебалось пламя фитильков. Ася не заметила, как уснула, положив голову на ткань с турецким огурцом, и не почувствовала, как Таня хоть и с трудом, но бережно подняла и отнесла ее на кровать, и там укрыла одеялом, посидела на краю кровати, потом подошла к окну и закрыла форточку – оттуда дуло по-осеннему.
Утром Ася встала первой и сразу побежала в зал. Там на диване лежал, раскинув рукава, как крылья, бабушкин халат с турецким огурцом. Теперь и халат был готов.
Падёж
Утром пришел Жолдас.
– Тетя или дядя дома? – спросил он Асю, околачивавшуюся в гараже.
Ася отвела его в дом и слушала, как Жолдас рассказывает тете Маше, что в деревне, по-видимому, орудует вредитель: умерли свиньи в нескольких домах, а у Дубининых – все четыре.
– Михаил, надо запоры проверить и на ночь закрывать, – сказала тетя дяде, когда Жолдас ушел.
Они сразу же ушли в сарай – проверять запоры и приколачивать новые задвижки.
Ближе к вечеру вместе с соседями договорились, что каждые два часа по очереди будут проходиться парами по улице и по дороге вдоль сараев. Все тревожились: у соседей было по одной-две свиньи, которых планировали заколоть по осени или к зиме, когда можно будет хранить мясо без холодильника.
– Охо-хо, – вздыхала бабушка. – Бедные скотины. Намаялись помираючи, говорят.
Бабушка жалела свиней как людей. И от этого становилось тревожнее.
Ночью умерли еще две свиньи в разных домах. Утром вся улица собралась во дворе тетиного дома, пришел и Жолдас. Громко разговаривали, размахивали руками, спорили. Хозяйки свиней всплакнули. Требовали от растерянного Жолдаса разобраться. Он не знал, что делать. На него было жалко смотреть.
– Падёж это, – сказала тетя, и все замолчали. – Сами же видите. Никто их не травил.
– Почему тогда в других деревнях нет? – спросил дедушка Майер.
– Потому что в нашей началось. Съели что-то. Или крысы притащили. Ветеринара нам надо.
– Где ж мы его возьмем?
– В городе, на ветстанции, – сказала тетя.
– Не дадут на станции. Надо к частнику, – сказал Жолдас.
Тем же днем Жолдас съездил в город и вернулся с ветеринаром. Ася с сестрами сидели дома – не было настроения гулять. Коровы впервые за много лет не пошли на выпас. По улице ходили взволнованные соседи. Калитки домов и сараев были открыты.
Ветеринар сказал, что это, возможно, инфекция и всем следует сократить контакты, чтобы не переносить заразу. Он вколол нескольким свиньям антибиотик, который захватил с собой, но было уже поздно. Вечером умерли еще свиньи.
– Михаил, надо решать, – говорила вечером тетя Маша дяде. Голос у нее дрожал.
– А что решать. Как скажешь… – ответил дядя, не поднимая глаз.
Утром вместе с плохими новостями (еще десяток свиней) решили забивать свою. Расстроенная тетя собирала тазы, ведра. Дядя точил ножи и проверял горелку – опаливать шерсть. Во двор вошли соседи. Договорились помогать друг другу резать тех, которые еще не упали.
– Температуру ей измерьте на всякий случай, – сказала Таня.
Побежали за ветеринарным градусником. Ася старалась не лезть в глаза и под ноги, но все равно крутилась и всем мешала, и докрутилась до того, что ее отправили вместе с Ирой и Леной мыть тазы и ведра – в них складывали мясо и внутренности. Ася бочком смылась от обязанностей и побежала посмотреть на свинью.
Свинья
Свинья, по-видимому, ничего не подозревала, спала, как обычно, в своем загоне и во сне помахивала ушами и хвостом – отгоняла мух. Бока большой розовой туши поднимались и опускались в такт дыханию. Падающее из окошка солнце освещало жесткие волоски. Асе хотелось сказать, что ей жаль. Она приподнялась на цыпочки, протянула руку и погладила свинью по спине.
– Вот так получается, свинья, – произнесла Ася, и в тишине сарая даже эти четыре слова показались лишними. Не надо было и говорить.
Ася еще постояла у загона, прощаясь со свиньей. Индюк наблюдал за ней через щель в своей калитке.
– Не будет у тебя соседки, – сказала ему Ася.
На кухне дядя точил ножи, проверял их остроту, разрезая кусок старой кожи. Здесь были топорики, широкие ножи и длинные тонкие, обычные, кинжалы, совсем маленькая пила и крошечные ножички с лезвием с мизинец Аси. Дядя натачивал их овальным точильным камнем, таким старым, что в середине образовалась ямка. Ася взяла один маленький ножичек и потрогала лезвие подушечками пальцев. Лезвие оказалось острым, а руки Аси оказались измазаны черным жиром.
– Ой, – сказала она, рассматривая руки.
– Анастасия, не лезь под нож! – прикрикнул дядя.
– Иди сиди в комнате, нечего вертеться! – резко сказала ей Таня.
В другой день Ася обиделась бы, но сегодня было не до того. Бабушка распахнула окно на кухне – скоро будет жар и дым коромыслом. Во дворе заправляли горелку – опаливать свинью после валки. Тетя и сестры понесли тазы и ведра в сарай. Около сарая поставили грубый деревянный стол с бурыми пятнами.
Дядя Миша и соседи надевали резиновые передники.
– Связываем? – спросил сосед.
– Так попробуем. Она спокойная, – отвечал дядя.
– Всё, идите отсюда. Сейчас будем резать, – сказала тетя. Она вывела сестер за калитку. Таня и Ася не ушли совсем, остались в огороде.
– Ей будет больно? – спросила Ася.
– Только чуть-чуть в самом начале, – ответила Таня.
– А потом?
– А потом она умрет.
Через штакетины было видно, как свинью вывели во двор. Затем, судя по кряхтению мужчин и повизгиванию свиньи, ее подняли на стол.
– Держите, держите крепче, куда смотрите? – прикрикнула тетя.
Вслед за этим свинья пронзительно завизжала, скорее даже закричала, и Ася тоже закричала, в ужасе схватилась за Таню, обняла ее изо всех сил и уткнулась лицом сестре в живот. Таня закрыла ей уши руками. Через несколько секунд все стихло, только сердце у Аси колотилось сильно, стучало в ушах, и этот стук поначалу заглушал другие звуки, но потом она услышала голоса мужчин, дяди и тети со двора сарая, лай соседской собаки, и отцепилась от Тани и отняла ее руки от своих ушей.