– Это что такое? – спросила бабушка, ткнув пальцем в рулетики.
– Это штрудли. Попробуйте, очень вкусно, – ответила мать Саши.
– Не по-русски-то, – проворчала бабушка, тыкая вилкой в рулетик на тарелке.
– Это немецкое блюдо, – ответила мать Саши. – Моя мама была немка, а папа – поляк. И муж тоже поляк.
– Так вы поляки, – протянула тетя.
– Ну как… советские люди, как и все, – рассмеялась мать Саши.
– А это что? – спросила Ася о булках с дыркой.
– Пончики, – ответил старший брат.
Брат хотел сказать что-то еще, но Василий Иванович поднялся и откашлялся, и все замолчали и приготовились слушать.
– Давайте выпьем, так сказать, за знакомство. – Он поднял рюмку. Несмотря на уверенный голос, рука у него дрожала. – Спасибо, что приняли нежданных гостей, Мария Петровна, Михаил Макарович. – Он уважительно склонился в сторону сидящих рядом тети и дяди, и те кивнули. – Приехали мы по радостному поводу. – Он посмотрел в другую сторону, там во главе стола сидели Саша и Таня. У Саши лицо было несчастное, у Тани – строгое. – По радостному поводу, – повторил Василий Иванович, он помялся, глядя на пару. Жена едва заметно стукнула его ногой под столом. – В общем, за знакомство! – закончил он, и все стали чокаться.
Ася тоже чокалась своим лимонадом. Ее с девочками-гостьями посадили ближе к двери. Это были две мелкие девчонки лет по пяти, с ними было неинтересно. Они поели и ушли играть во двор. Ася уселась на колени к матери.
Второй тост произнесла тетя Маша, третий – мама. Ася выпила четыре стакана лимонада. После третьего тоста стали говорить громче, смеяться веселее. Мужчины вышли покурить на улицу. Таня и Саша все еще не смотрели друг на друга, но сидели уже в менее напряженных позах. Василий Иванович подсел к бабушке, называл ее «мать».
– Я своих пятерых из Китая везла…
– Откуда?
– Трехречье, Драгоценка. Слыхал?
– Не слышал. И вы одна с детьми?
– Муж у меня молодой помер. Приехали сначала в Сибирь, потом сюда.
– А из Китая почему уехали?
– Наш образованный, – говорила подвыпившая мать Саши тете Маше. – Факультет электротехники. На работу с руками отрывают.
– Наша тоже не промах, – перебивала ее тоже подвыпившая тетя. – Филология, диплом с отличием. Учит читать за две недели.
– Зачем за две недели?
– Приезжих. Ингушей всех выучила. Казахов из аулов. Репетиторство берет.
– Мария Петровна сама – народный учитель республики, – вставила мама.
– Ой, ладно, что уж, – махала рукой тетя в то время, как остальные говорили восхищенные «ого» и «ничего себе».
Выпили за родителей, за дедов и бабок. Выпили за любовь и за молодость. Дядя Вова, который сидел рядом с мамой, произнес длинный тост о пользе образования и как оно меняет молодых людей и остальной мир.
– Интеллихентный, – вполголоса одобрила бабушка.
Выпили за образование и образованных людей. Снова вышли курить. В зале и на кухне суетились – меняли тарелки, докладывали еду. В предбаннике разливали коньяк в опустевшие бутылки и графины.
Во дворе мелкие девчонки нашли гнездо клопов-солдатиков и закрывали им ходы.
– Ася, ты покажи им что-нибудь. Девочки совсем маленькие, скучно им, – попросила мама.
– Идемте, что-то вам покажу, – сказала Ася девочкам и повела их в сарай.
Во дворе прямо посередине, словно все время ждал ее, стоял Премерзкий.
– Подождите, сейчас я с ним разберусь, – сказала Ася, взяла прислоненные к сараю грабли и с замирающим сердцем, но ловко, поддавая по индюшачьему заду, загнала Премерзкого в сарай и там – в опустевший загон свиньи. Премерзкий так растерялся от невесть откуда взявшейся смелости Аси, что зашел в загон и стал раздуваться, только когда Ася закрыла калитку на щеколду.
Девчонки с уважением смотрели на нее.
– Индюк вредный, – сказала Ася. – Кидается. Приходится запирать, а то клюнет.
Перегнувшись через край короба для корма, Ася нашарила коробку с сокровищами. Они с девочками ушли в сенник, разлеглись на самом верху, на мягком и колком стоге, и там Ася показала им чертика, перстень, резинку, картонку с кошкой и календарик с Ясмин. Девчонки перебирали в руках Асины сокровища. Девчонки были мелкие, худенькие и какие-то прозрачные. Хотелось то ли накормить их, то ли пожалеть.
– Хотите, подарю? – неожиданно для себя предложила Ася.
– Хотим, – восхищенная Асиной щедростью, ответила старшая.
И Ася своими руками повязала на хвост младшей пушистую красную резинку, которую раньше мечтала надеть в школу на первое сентября. А старшая взяла себе картинку с котиком и иероглифом, и видя, с каким восторгом она разглядывает котика, Ася перестала жалеть о своей неожиданной щедрости. Остатки сокровищ они вернули на место.
Во двор сарая вошла делегация мужчин во главе с дядей Мишей. Они закурили, и дядя стал рассказывать о своей вечной дилемме:
– Вот не знаю, ломать или чинить.
И они с Василием Ивановичем стали рассуждать, как лучше, а остальные слушали.
Когда Ася с девочками вернулись в дом, там накрывали на стол уже в третий раз. Таня и Саша сидели по разные стороны от дедушки Майера, который каким-то непонятным образом появился в доме, да еще и с гармошкой.
– Аська, – прошептала на ухо Асе Лена, – на стол посмотри.
На столе стояла открытая коробка шоколадных ракушек с недостающим морским коньком. Но на это, конечно, никто не обращал внимания. Ася не успела как следует удивиться, а дедушка Майер запел:
– Я на свадьбе пил, гулял,
На гармошечке играл!!
Так гулял и веселился —
Что чуть сам не поженился!
– Дедушка, давай посерьезнее, – попросила бабушка.
– Да я за столько лет уж разучился! – ответил Майер.
– «Бродягу» давай! – потребовала бабушка.
Дедушка Майер прошелся гармошкой, подбирая мелодию, несколько раз начинал и останавливался, и наконец развернул гармонь на полную, и из нее зазвучала правильная мелодия.
– Па диким стипям Забайкалья… – запела бабушка, и все притихли.
– Где золото роют в горах, – неожиданно подхватила мама.
– Бродяга, судьбу проклиная, тащился с сумой на плечах, – запели они вместе.
Потом все смешалось, смелось. Все окончательно развеселились, заняли, казалось, весь дом и огород. Пришли еще соседи.
– Поехали купаться! – воскликнул старший брат Саши.
– Поехали, поехали! – поддержали дети и молодежь.
Ася устроилась на переднем сиденье уже знакомой машины. На трех машинах, включая соседскую, набитых битком, поехали на речку. Когда добрались до мостика и заглушили моторы, из багажника одной из машин раздался стук и крики – оказалось, младший брат в шутку забрался в багажник, да его так и привезли. Хохотали как бешеные.
Ася взяла купальник и переоделась в кустах. Но у остальных купальников не было, поэтому полезли в речку как были – кто в одежде, кто в трусах и лифчиках. В ледяной воде Ася долго не просидела, но новоиспеченная родня, разогретая коньяком на дубовой коре, не замечала холода.
На закате раздался знакомый рев мотоцикла. Он вильнул к мостику и затормозил. За рулем была Таня, а в люльке – Саша в старом шлеме.
Вернулись домой в темноте. В доме по-прежнему пели песни. В каждой комнате горели фитильки.
Приехав, молодежь засуетилась, готовили чай. Доставали торты, печенье и конфеты, рассыпали по тарелкам и расставляли на столе.
– Надо же, до чая дошли, – рассмеялся Саша. – Думал, до сладкого не дойдет.
– Подожди, сейчас заново начнут, – ответила Таня.
В самом деле, выпили «перед чаем», потом после чая. Таня и Саша разливали остатки коньяка по опустевшим бутылкам и графинам.
– Вот тебе и продали коньяк и свинью, – со смехом подытожила тетя, заглядывая в кладовку. – Ну ничего, проживем.
Мелкие девчонки не выдержали и уснули на старом диване на веранде. Ася прикрыла их пледом и шикала, если рядом кто-то громко говорил. Бабушка ушла спать к себе, притворив дверь.
Ночью гармошка стихла. Разговаривали разговоры. Тетя собирала новой родне в сумку мясо, фарш и сало.
– Да вы что, Мария Петровна, – сопротивлялась мать Саши, – как можно.
– Берите, берите, – не слушала возражений тетя, – в подарок будущей родне, так сказать. Ну и нам хранить негде без холодильника.
– Мы обязательно что-нибудь… – обещала мать Саши. – У меня ребята знаете какие, всё могут.
Никто и не подумал отправлять гостей домой. Достали старые матрасы, шубы, раскладушку. На кроватях поместили как можно больше народу. Ася легла на веранде с девочками. Но только-только все затихли, с улицы раздались крики:
– Хозяева, Анганзоровы!! Горите!! Сенник ваш горит!
Сокровища
Весь дом мгновенно поднялся на ноги. Все как были – в нижнем белье – кинулись в сарай. Ася тоже выскочила во двор. Оттуда было видно, как горит-полыхает сенник.
– Эх, кто-то сигарету не затушил, – услышала Ася.
– Воды, воды нет! Эх, сарай сгорит!
– Выводите всех!
Отвязали собаку, и она мгновенно метнулась в огород. Корова и куры уже бродили по огороду, топча с трудом выращенные огурцы, помидоры и перец, морковку и капусту. Корова объедала ранетки с яблони. Утята, обалдевшие от свободы, носились и орали во всю утиную глотку.
Ведрами таскали воду отовсюду, где была. Даже интеллигентный дядя Вова, голый по пояс, несколько раз подбегал к баллону, выскребая остатки зеленой жижи. К тушению присоединились соседи.
Проснулись и заплакали девочки. Ася сбегала на веранду, успокаивала их, но они снова принимались плакать, поэтому Ася забрала их с собой, на скамеечку у баллона с водой. Там они успокоились, только изредка всхлипывали.
– А твоя коробочка с сокровищами сгорит? – спросила старшая, шмыгая носом.
И Ася мгновенно сорвалась с места, обежала огород и бросилась к сараю через распахнутую калитку. Во дворе Асю попытались остановить, но она проскользнула между рук взрослых.