– Как же вы бросите вашу жену, мой милый. Мне будет стыдно смотреть ей в глаза.
– Пожалуйста, о ней не упоминайте, – запальчиво вскричал Дач. – Это нельзя принимать в соображение, – прибавил он, обуздав себя.
– Но, милый Поф, не слишком ли опрометчиво вы судите? Нет, нет, вы ошибаетесь, вы не понимаете ее. Я вас не возьму. Через несколько дней все поправится.
– Мистер Паркли, – хриплым голосом воскликнул Дач, – это не поправится никогда. Я говорю с вами, как не стал бы говорить ни с кем другим. Богу известно, как я любил эту женщину. Но у меня теперь домашнего крова нет. Я никогда не увижу ее более.
– Нет, нет, нет, не говорите таким образом, мой милый. Не поступайте опрометчиво. Имейте терпение, и все поправится. Вам не надо ехать.
Дач горько улыбнулся.
– Вы теперь не в своем уме, но это пройдет. Послушайте, мой милый, во всем этом виновен я, зачем уговаривал вас взять к себе этого негодяя?
– Пожалуйста, не говорите об этом.
– Я должен говорить. Будучи виноват в одном перед вашей женой, как же я могу опять провиниться перед ней и увезти от нее мужа?
– Я уж не муж ей, а она мне не жена, – сурово сказал Дач. – Говорю вам, я поеду.
– Нет, нет, я вас не возьму.
– Я ваш партнер и настою на этом. Останьтесь сами дома и позвольте мне распоряжаться экспедицией. Вы можете положиться на меня.
– Лучше, чем на самого себя, – с жаром сказал Паркли.
– Так позвольте же мне ехать. Это будет облегчением для тех мучений, которые я выстрадал в последние недели. Паркли, вы не можете себе представить, что я чувствовал!
– Неужели вы действительно имеете это намерение? – спросил Паркли, смотря на взволнованного молодого человека.
– Да, и это было бы с вашей стороны истинным одолжением для меня.
– Время излечивает раны, – сказал Паркли. – Может быть, это будет к лучшему; вы позаботитесь об ее удобствах во время вашего отсутствия.
– У нее есть дом, – с горечью сказал Дач, – и все мои деньги. Я напишу ее матери, чтобы она приехала к ней, разве этого недостаточно?
Паркли протянул руку, и оба вернулись в каюту.
– Мистер Поф едет с нами, Стодвик. Я знаю, что Расп захочет ехать, когда услышит, что с нами едет мистер Поф.
– Вряд ли! – сказал Дач.
– Вы увидите, – возразил Паркли, написав несколько строк в своей записной книжке и вырвав лист. – С кем мы можем послать это на берег?
– Позвольте мне, – сказал молодой доктор Мельдон. – Я аккуратно это доставлю.
– Очень хорошо, – сказал Паркли. – Только будьте осторожны, чтобы не сыграли какой-нибудь штуки с вами или с тем человеком, которого вы к нам должны привезти.
Мельдон отправился, и через час старик Расп, ворча, явился на шхуну с огромным дорожным мешком.
– Конечно, поеду, – сказал он, как только встретил своего хозяина на палубе. – Жаль только, что у меня мало чистых рубашек. Я всегда думал, что Толли негоден ни к чему, а иностранец мошенник.
– Теперь, Расп, я опять попрошу вас съездить на берег, для меня, – сказал Дач.
– Я возьму его с собой, – сказал капитан, – мистер Паркли тоже едет.
Распу было дано очень простое поручение – купить несколько необходимых вещей, потому что Дач твердо решился не появляться больше дома и, не доверяя собственной решимости, остался на шхуне, чтобы не почувствовать искушения, когда будет на берегу.
Капитан со своим помощником оба действовали так успешно, что к вечеру наняли шестерых матросов, и еще шестеро обещали явиться на другой день.
Новые матросы были грубее прежних, но оказались надежными и полезными людьми.
Вечером, не догадываясь, что за всеми движениями на шхуне пристально наблюдают в подзорную трубу из верхнего окна одного дома, возвышавшегося над устьем, капитан Стодвик вернулся со своим помощником. Приняв предосторожность и выдав матросам большую порцию водки, он приказал Сэму Окуму не спускать с них глаз.
Расп давно уже вернулся с покупками для Дача и привес письмо, которое молодой человек, прочтя, разорвал в клочки. Потом все ушли спать, кроме тех, кто должен был стоять на вахте.
На следующий день, однако, не удалось набрать новых матросов. На все предложения капитана Стодвика отвечали грубым хохотом, очевидно, насмехаясь над целью предпринимаемого путешествия; и капитан решился отправляться с тем экипажем, который у него был, остановиться в Плимуте и набрать там матросов.
Вернувшись на шхуну, чтобы рассказать о своей неудаче, он нашел там шесть человек матросов.
Сердце капитана забилось от радости, особенно, когда один из этих новых матросов сказал ему:
– Симпсон, трактирщик на западной набережной, услыхал, что вам нужны люди, дал нам знать об этом и прислал вам вот это письмо.
Он подал письмо, в котором трактирщик просил пять фунтов награды за то, что уговорил матросов ехать, и так как матросы все тотчас согласились подписать соглашение, деньги выдали, и курьер уехал обратно.
В числе новых матросов были три англичанина, один датчанин и два ласкарца – один высокий, черноволосый, другой коротко обстриженный, выбритый, сутуловатый, слегка хромой. Он был почти негр и казался не очень привлекательным прибавлением к экипажу, но его товарищи уверяли, что он старый моряк и пообещали отказаться, если его не возьмут, поэтому и его взяли.
– Кажется, нам нечего теперь бояться нашего приятеля, – сказал капитан, потирая руки, когда матросы сошли вниз…
– Не знаю, – ответил Паркли. – Он такой вероломный и хитрый мошенник, что совершенно неожиданно сыграет с нами какую-нибудь штуку. Ночь прекрасная и не очень темная; что вы скажете, не отправиться ли нам тотчас и проложить несколько миль между нами и нашим приятелем?
– Я сам хотел это предложить, – сказал капитан, – а то, пожалуй, он наймет какое-нибудь судно, да и опередит нас.
– Он не найдет водолазов.
– Но может нанять разбойников, которые нападут на нас и ограбят.
– Отправимтесь же сейчас; вот удивится Поф, когда выйдет из своей каюты и увидит, что мы уже в пути.
– Разве он лег? – спросил капитан.
– Да, я уговорил его, так как он хочет стоять на вахте ночью. Он очень расстроен и растревожен, нельзя нам допустить, чтобы он слег. Так вы отправитесь сейчас?
– Через четверть часа. Вон там идет какая-то большая лодка, пусть пройдет. Пожалуй, это опять какие-нибудь планы кубинца.
– Едва ли, – возразил Паркли. – Однако послушайтесь моего совета и не подпускайте никакой лодки к шхуне сегодня ночью.
– Я так и намерен, – сказал капитан. – Эй, что это? – спросил он, подходя к борту.
– Лодка с берега, сэр.
В эту минуту в темноте раздался крик:
– Спустите нам веревку.
Окум подошел и хотел бросить веревку, когда капитан остановил его.
– Что это? – сказал он резко. – Надо узнать!
– Это капитан Стодвик? – сказал женский голос.
– Я, что ж из этого? – сказал капитан. – Сколько вас там в лодке?
– Никого, кроме меня, – ответил тот же женский голос. – Пожалуйста, пожалуйста, позвольте мне войти.
– Кто вы и что вам нужно, – воскликнул капитан. – Говорите скорее! Я не могу терять время.
– Разве вы не узнаете ее, – шепнул Паркли, – это мистрис Поф. Милая Эстера, это вы? – спросил он, наклоняясь через борт.
– Да, – ответила она хриплым голосом, – мистер Паркли, ради Бога, возьмите меня.
– Спустите трап, – воскликнул Паркли.
– Я вам говорю, что это какая-нибудь хитрость проклятого кубинца, – сердито вскричал капитан. – Мы опять будем остановлены.
– Нет, нет! – вскричал Паркли. – Стодвик, я беру ответственность на себя. Окум, спустите трап и бросьте веревку.
– Прикажете, сэр? – спросил старый моряк капитана.
– Да, если он желает, – сердито ответил капитан.
Потом он начал отдавать приказания, и скоро грациозное судно начало незаметно двигаться по воде.
Капитан отошел и вдруг услышался какой-то шум.
Глава XII. В каюте Бесси
Капитан Стодвик бросился назад с револьвером в руке; но тревога его оказалась напрасной, этот шум произошел оттого, что Паркли подхватил Эстер, потому что она зашаталась и чуть не упала на палубу.
– Позвольте мне видеть мужа, мистер Паркли, – стонала она. – Ради Бога, позвольте видеть мужа. Если я увижу его и поговорю с ним, он послушает меня.
– Но, мое милое дитя… – начал Паркли.
– Я умру, если не увижу его. Я была так больна – я так страдала! И сегодня только узнала, что он уезжает, уезжает без меня. О, Боже, что я сделала, чтобы так страдать!
– Милое дитя, любезная мистрис Поф…
– Я должна его видеть. Пожалуйста, пожалуйста, отведите меня к нему, – рыдала она, – это выше моих сил, я не могу этого перенести.
Паркли подхватил ее опять как раз вовремя, потому что она лишилась чувств. Положив ее на палубу, он употреблял все силы, чтобы привести ее в сознание. Потом, подняв глаза, увидел, как быстро удаляются городские огни.
– Как, Стодвик, – воскликнул он, – шхуна идет?
– Да, – ответил капитан.
– А где же лодка, в которой приехала эта бедная женщина?
– Теперь у берега.
– Но мы не можем ее взять. Послушайте! Мы не можем допустить домашних несогласий на нашем судне. Она должна уехать.
– Теперь нам придется высадить ее в Плимуте, – сказал капитан. – Пошлите за моей Бесси, она скоро приведет ее в себя. Какое сумасбродство приехать сюда!
– Прикажете сходить за барышней, сэр? – резко спросил Сэм Окум.
– Да, ради Бога, ступайте поскорее! – воскликнул Паркли, усилия которого привести в чувство мистрис Поф были бесполезны.
Но когда Сэм ушел, мистрис Поф начала приходить в себя, дико осмотрелась вокруг и, приподнявшись, увидела капитана, наклонившегося к ней.
– Капитан Стодвик, – вскричала она, схватив его за руку, – не отсылайте меня! Позвольте мне ехать. Я не могу расстаться с моим мужем таким образом. Он сердится на меня, – прибавила она шепотом, – я не могу сказать вам почему, но он не говорил со мной уже много дней, а я была так больна.