Эстера снова вскрикнула и застыла, как все другие. Рукав, извиваясь как живое существо, быстро пополз по палубе, но вся натура этой женщины внезапно переменилась. Из кроткого, робкого создания, она превратилась в существо, презирающее жизнь и сбросившее с себя всякий страх. Бросившись на Лоре, она схватила саблю и хотела вырвать ее. Перерезанный рукав освободил двух человек, а то Эстере пришлось бы плохо. Капитан Стодвик, не имея уже надобности стоять у насоса, бросился к ней на помощь с железным молотком в руке, который попался ему под руку, а доктор схватил рычаг, но получил тяжелый удар сзади, потому что на зов Лоре сбежались матросы, и образовалась схватка.
Глава XL. Планы Распа
Дачу Пофу еще не суждено было умереть, потому что, когда он, задыхаясь, старался добраться до лестницы, пока еще не совсем лишился чувств, к нему явилась помощь.
Дач догадывался, что это сделал Лоре, и мысль, что Эстера осталась во власти этого негодяя, сводила его с ума. Голова его начала кружиться, он зашатался и приятные, старые воспоминания начали мелькать перед ним – те дни, когда он гулял с Эстерой по солнечным деревенским переулкам, где она призналась ему в своей любви; все казалось так весело и прекрасно. Он не чувствовал боли, сознавал, что дошел до лестницы, и хотел подняться, когда темное облако закрыло ему глаза – потом было какое-то потрясение, столкновение, и он не помнил больше ничего.
Потрясение было от того, что дернули за спасательную веревку, а столкновением – удар шлема по лестнице, потому что когда на палубе началась борьба, Расп кликнул Окума и Полло, и вместе с ним они вытащили Дача из воды за несколько минут. Положив его на палубу, Расп быстро наклонился и отвинтил шлем, потом вместе с Окумом они оттащили бесчувственного Дача подальше от происходившей драки.
Минуты через три Окум и Расп почувствовали, что всякое сопротивление с их стороны будет бесполезно, видя как капитана, Мельдона и Вильсона швырнули вниз, а за ними и Паркли в его тяжелой водолазной одежде. Потом победители накинулись на Джона Стодвика, который лежал на том самом месте, куда его бросили, тяжело дыша, и несмотря на крики его сестры, тоже бросили вниз, а ее саму потащили в переднюю каюту.
– Я все это припомню, Сэм Окум, – шепнул Расп, – и за все это заставлю когда-нибудь расплатиться негодяя.
– Когда-нибудь, – шепнул Сэм Окум, – то есть в нынешнюю ночь.
– Зачем вы притащили сюда эту собаку? – вскричал кубинец, подойдя с саблей в руке к распростертому Дачу, с которого Эстера снимала шлем.
– Берегитесь, что вы это хотите делать? – огрызнулся Расп, отводя удар железной полосой. – Не дурачьтесь. Ну, если вы испортите резиновую одежду, где мы возьмем другую?
Кубинец бешено обернулся к нему, но странный старик нисколько не испугался.
– Зачем я его вытащил? – продолжал он. – Оттого что дело еще не кончено. Я не забыл свою десятую долю в серебре, капитан.
– Вы странный человек, Расп, – сказал кубинец.
– Странный? Я водолазом уже сорок лет, а такого случая обогатиться мне еще не представлялось. Вот как вы взбеситесь, так и испортите все.
– Пожалуй, вы правы, Расп, – сказал кубинец, засмеявшись, между тем как Эстера бросила взгляд негодования на, по-видимому, бессердечного старика. – Эй, кто-нибудь там двое, бросьте в каюту эту собаку.
Подошли два матроса, кубинец прошелся по палубе. Эстера вздрогнула, когда Расп, будто бы занимаясь шлемом, шепнул ей:
– Не сопротивляйтесь, делайте, что он велит, скоро явится помощь.
Лоре вдруг обернулся и схватил трепещущую женщину за руку.
– Довольно! – воскликнул он резко. – Ступай ко мне.
Эстера отскочила от него и хотела уцепиться за своего мужа, но вспомнила старика Распа и позволила Лоре вести себя.
– Вот это умнее, – сказал он с таким взглядом, который заставил ее вздрогнуть. – Завтра мы переменим каюты.
Он новел ее к лестнице и велел спуститься, что она и сделала, бросив трепещущий взгляд на мужа, который лежал еще без чувств, но Расп и Окум наклонились над ним. Через минуту она увидела себя в той каюте, которую кубинец устроил для себя, и очутилась в объятиях Бесси Стодвик.
– Почему они не бросили эту собаку через борт или вниз, – сказал кубинец, вернувшись к тому месту, где лежал Дач.
– К чему вы так торопитесь, – заворчал Расп. – Я не позволю портить мои шлемы и водолазные одежды. Эти вещи, может быть, принесут нам тысяч пятьдесят, а если вы их испортите, как мы их починим?
С этими словами Расп с Окумом сняли с Дача резиновую одежду и шлем.
– Теперь берите его, – сказал он, – только не вздумайте швырять вниз, как других. Он денег стоит.
Кубинец грубо толкнул ногой бесчувственного Дача, два матроса взяли его за руки и за ноги и понесли вниз.
– Если я не отрежу этому негодяю уши за все это, Сэм Окум, пусть тогда меня зовут не Расп, – сказал старик. – Мне особенно нужна эта резиновая одежда, друг мой, особенно нужна.
– Помните, сегодняшнюю ночь, – тихим голосом сказал Окум.
– Окум! – вдруг позвал кубинец.
Старик обернулся, спрашивая себя, не услыхал ли Лоре его слов, а Расп продолжал возиться с водолазной одеждой, как ни в чем не бывало.
– Что прикажете, сэр?
– Я ухожу сегодня ночью или завтра утром, чтобы все было готово.
– Хорошо, хорошо, – весело сказал Сэм.
А потом прибавил про себя: «Может быть, отправишься в дальний путь».
– Мы здесь собрали все серебро, я еще попробую одно место.
– Прекрасно, капитан, – сказал Сэм, – но…
– Что такое? – спросил кубинец, резко обернувшись.
Но берег со всех сторон был зеленый и прелестный, море спокойно, и ничто не напоминало об ужасах, происходивших на корабле, кроме кровавых пятен на белой палубе.
– Я только хотел сказать, что, будь я капитан, я не ушел бы отсюда до утра.
– Почему? – спросил кубинец, пронзительно смотря на него.
– Оттого что тут повсюду скалы, долго ли наткнуться да сделать дыру. Повиноваться приказаниям я люблю, капитан, а когда имеешь долю в грузе, так поневоле станешь осторожен.
– Вы правы, – сказал кубинец. – Итак на рассвете.
Сэм вызвал матросов, и живо начались приготовления.
Кубинец смотрел на все одобрительно.
– Я ничего не забуду, Сэм Окум, – сказал он.
– Спасибо, капитан, спасибо, – сказал Сэм. – Эй ты, черномазый, дай-ка нам огня! – громко крикнул Сэм, отправляясь к кухне, где Полло суетился, приготовляя чай.
– Сейчас, мистер Окум, – ответил негр, уклоняясь от удара, потому что Окум замахнулся на него.
Как вдруг к ужасу бедного негра Сэм схватил его за шиворот, сунул голову в открытый бочонок и шепнул:
– Молчи, старик, это только для потехи. Приготовь самый острый нож и сам будь готов в полночь, ты мне нужен.
Он вышел из кухни, раскуривая трубку, а кубинец, идя медленно по палубе, подозрительно взглянул на него, но Сэм, однако, оставил без внимания этот взгляд, а сел у борта, поджав ноги и прищурив глаза, куря трубку и обдумывая план для важного дела, предпринимаемого в эту ночь.
Глава XLI. Пленники
Между тем, к ужасу Эстеры, она и Бесси были в плену в каюте Лоре, а пьяный негодяй, разделявший с ними эту каюту, подмигивал им и таращил на них глаза, так что вся кровь их застывала.
Его оскорбительное обращение, однако, было остановлено кубинцем, который велел им уйти в другую каюту.
Им оставалось только повиноваться, и две трепещущие женщины прижались друг к другу, опасаясь наступающей ночи и между тем надеясь, что будет сделано какое-нибудь усилие, чтобы их освободить.
– Будем надеяться и молиться, Бесси, – сказала Эстера, стараясь казаться веселой, несмотря на свое горе. – Слова милого старика Распа должны были иметь значение.
– Но можно ли на него положиться? – рыдала Бесси. – Он на стороне наших врагов.
– Да! На него положиться можно, – сказала Эстера. – Его поведение обманывало злодеев, и он со старым Окумом трудится для нашего освобождения.
– Если бы я могла иметь такие же надежды, как вы, Эстера!
– Я теперь надеюсь, – сказала Эстера. – С доверием моего мужа ко мне я полна силы и энергии. А прежде я умерла бы с горя.
Часы проходили, пленницы слышали, как кубинец разговаривал со своим помощником в смежной каюте, и бряцанье стаканов говорило, что они пьют.
На палубе было очень тихо. Сначала слышался шум приготовлений к путешествию, но потом все стихло. Прижавшись друг к другу, обе женщины сидели, напрягая все свои чувства, прислушиваясь и ожидая избавления.
Стемнело. Каюта освещалась только проблесками света в щели двери. Робкий взгляд в одну щель показал, что товарищ кубинца обезумел от пьянства, а единственное действие, которое произвела попойка на Лоре, состояло в том, что глаза его страшно сверкали, когда он взглядывал на дверь.
Не раз Эстера выглядывала в маленькое окошечко, как будто ожидала оттуда помощи, которая так долго не являлась.
Вдруг пленницы услышали, что Лоре встал и вышел на палубу, и вздохнули с облегчением.
Но как только кубинец ушел, его собеседник приподнял голову со стола, встал, подошел к той каюте, где сидели пленницы, и отворил дверь.
– Приди сюда, птичка, – сказал он хриплым голосом. – Одна из вас должна быть моей женой; ты капитана, – продолжал он, захохотав и отталкивая Эстеру, – а ты моя.
С этими словами он схватил Бесси, несмотря на ее сопротивление. Но она пронзительно вскрикнула. Тотчас же на лестнице послышались шаги, и кубинец устремился в каюту со шпагой в руке.
Он бросился на того, кто держал Бесси, но как только увидал, кто этот негодяй, как захохотал, и как бы подстрекаемый его примером, швырнул шпагу на стол и схватил Эстеру.
Она усиленно вырывалась, но силы изменили ей, она старалась вскрикнуть, но Лоре, смеясь, зажал ей рот одной рукой, а другой прижимал ее к себе так крепко, что она не могла пошевелиться.
Бесси, храбро боровшаяся со своим противником, несколько раз пронзительно вскрикнула, вырвалась и, обезумев от страха и ужаса, обхватила Эстеру.