Дорога на нижний горизонт
8 МАЯ 1992 г.
Это утро Юрий начал с хорошей, часа на полтора, пробежки, во время которой он, насколько смог, тщательно изучил район, в котором он остановился на постой. После чего плотно позавтракав гречневой кашей, щедро приправленной сливочным маслом, отыскал на стене прихожей связку с ключами и направился к гаражу. Со второй попытки подобрав ключ к старинному висячему замку, он отпер дверь и, стараясь не споткнуться о валяющиеся вокруг деревянные обрезки, включил в нем свет. Гараж, слепленный в свое время Дмитрием Шмаковым из собственноручно сделанных им же шлакобетонных блоков, был весьма обширен и, видимо, давно использовался новым хозяином в качестве столярной мастерской. В глубине его, ближе к небольшому застекленному окошечку, стоял явно самодельный верстак, вокруг которого щедрыми ворохами лежали стружки и опилки.
– Ну и где же тут этот самый легендарный люк, – начал озираться по сторонам Юрий. Поняв, что поверхностным осмотром ничего не обнаружит, он вооружился широкой фанерной лопатой и начал торопливо ссыпать отходы столярного производства в явно предназначенную для этого широкую плетеную корзину. Только добравшись со своей лопатой до верстака, он понял, где может находиться то, что он ищет. Под широченным верстаком он обнаружил какую-то решетчатую конструкцию.
«Придется и ее убирать», – решил он и, отложив лопату, начал оттаскивать верстак в сторону. Через пару минут тот был сдвинут к двери, и Юрий веником смел стружки со своей находки. Перед ним оказался большой, более похожий на дверь, выкрашенный зеленой армейской краской дощатый щит. Он плотно прикрывал какое-то прямоугольное отверстие в полу. Засунув пальцы обеих рук в имевшуюся сбоку щель, он без особых усилий приподнял этот ничем не закрепленный деревянный настил и, поднатужившись, перенес его к ближайшей стене. После этого Юрий опустился коленями на ровно оструганный обрезок доски и с неподдельным интересом принялся осматривать этот действительно странный канализационный люк. Был он непривычной прямоугольной формы и в длину имел не менее полутора метров. Распашные чугунные крышки, покрытые солидным налетом ржавчины, были несколько заглублены в бетонный пол гаража.
«И какова же их толщина?» – заинтересовался в первую очередь крышками Юрий.
Подобрав валяющийся под ногами кусочек алюминиевой проволоки, он согнул его буквой «Г» и просунул его в одну из двух небольших параллельных прорезей, располагавшихся в центре одной из половинок. Подтянув загнутую часть проволоки под нижний срез чугунной плиты, Юрий быстро определил, что толщина ее была не менее четырех сантиметров.
«Солидно, однако, немцы делали, – подумал он, – просто так через него не пробьешься! А было бы интересно знать, с помощью чего же его раньше открывали?»
Он походил несколько минут по гаражу в поисках подходящего инструмента, применив который ему удалось бы поддеть хотя бы одну створку. Однако сохранившийся от прошлого владельца гаража инструментарий, вразброд хранящийся сейчас на навесных самодельных полках, был весьма скуден.
«Пойду лучше спрошу у Олега Семеновича, – решил Юрий, – может быть, где-нибудь имеется нечто более солидное, нежели все эти пилочки и ножички».
Он уже двинулся к выходу, как совершенно случайно заметил сиротливо стоящую на полке в углу гаража алюминиевую солдатскую миску, доверху наполненную разнокалиберными гайками. «Минутку, сударь, – замедлил он свой шаг, – а не использовать ли эти гайки для определения того, что там под этим самым люком находится?»
Так он и поступил. Расстелив на полу, дабы не испачкать свои почти новые брюки, широкий рабочий фартук старого художника, Юрий, захватив на ходу из миски несколько крупных гаек, присел около люка и, затаив дыхание, осторожно просунув одну из них в узкую прорезь, разжал пальцы.
– Двадцать один, двадцать два... – успел просчитать он про себя, как из второй прорези, к которой он приник ухом, донеслось: «Плюх – х – ух – ух». «Ага, – сообразил он, – да там вода и, судя по времени, в течение которого падала гайка, расстояние от крышки люка до поверхности воды не такое уж и большое, метра три-четыре, не больше.
Сзади легонько скрипнула гаражная дверь, и мгновенно обернувшийся Юрий увидел стоящую у входа Наташу.
– Привет, Натусик, – бодро сказал он, приподнимаясь с пола, – ты что, уже вернулась?
– Вернулась, конечно, – ответила она, – раз я здесь. А Вы-то что на полу разлеглись?
Юрий только открыл рот, чтобы хоть каким-то образом объяснить свое необычное поведение, как быстро привыкшие к полутьме гаража рысьи глаза Натальи уже заметили горстку гаек, которые он сжимал в ладони:
– Ой, – почему-то обрадовалась она, – Вы тоже гайки в щель бросали?
Он непроизвольно кивнул головой:
– Ну, бросал, а что же здесь такого смешного?
– Ни-че-го Вы не по-ни-ма-е-те, – медленно произнесла она, приближаясь к нему своим летящим шагом, – это я просто так, детство свое сейчас вспомнила. Когда папа начал строить здесь гараж и откопал из-под кучи щебня этот колодец, мы с подружкой Иринкой тоже в эти щели опускали всяческие железки и камешки. Папа почему-то очень сердился и гонял нас от этого люка. – Девушка подошла к нему совсем близко и слегка оперлась бедром о рабочий верстак Олега Семеновича.
– И почему же он Вас отсюда гонял? – задал вопрос Юрий, чтобы как-нибудь поддержать разговор.
В этот момент снаружи у входа в гараж раздалось чье-то кряхтение, и они услышали задыхающийся голос Олега Семеновича:
– Натка, ты где, егоза, бегаешь?
С быстротой степной лани Наташа отскочила от все еще сжимающего в руке пригоршню гаек Юрия. Мгновенно оказавшись у дверей гаража, порог его она переступила царственно и подчеркнуто неторопливо. Юрий, тоже не желая оказаться в двойственном положении, высыпал гайки обратно в миску и также вышел во двор. Только что спустившийся с мансарды Олег Семенович, тяжело отдуваясь, стоял у входа в дом. Увидев показавшуюся из-за угла Наташу, художник неодобрительно крякнул.
– Ты что же это, милочка, так рано сегодня вернулась, – озабоченно спросил он, – или все уже распродала?
– Вот именно, – тряхнув своей смоляной гривой, с некоторым вызовом ответила та и, приблизившись к присевшему в эту минуту на предпоследнюю ступеньку мансардной лестницы старику, протянула ему вынутые из кармана своей куцей курточки свернутые в трубочку деньги.
– Ну, Натаха, – мгновенно сменил гнев на милость Олег Семенович, – сколько же ты сегодня моих работ продала, говори быстро и как на духу.
– Четыре, – ответила та, лукаво стрельнув глазами в сторону подошедшего к ним Юрия, – так что у нас сегодня будет по этому поводу домашний праздник.
– Я – за, – вскинул правую руку он, – тем более что с меня причитается за прописку.
Все трое рассмеялись.
– Надеюсь, наш кавалер поможет даме принести из магазина достойные королевского пира яства? – тут же заявила Наталья, по-кошачьи подлезая Юре под руку, которой тот оперся на стену дома.
– Сама сбегаешь, – махнул на нее рукой художник, – ноги, чай, длинные. А мы с Юриком тут лучше стол по-другому установим, да и каминчик наш разожжем, а то давненько его не запаливали. Он у нас, поди, паутиной совсем зарос.
Вечер удался на славу. Горели свечи, в камине звонко потрескивали старые пересушенные дрова, аппетитно дымилась в центре стола жареная курица, а в воздухе плавали упоительные ароматы. Юрий купил по такому случаю две бутылки тягучего церковного кагора, и их пирушка затянулась до полуночи. Когда все уже было съедено и выпито, мужчины, оставив Наталью прибирать со стола, вышли на крылечко, чтобы подышать свежим воздухом.
– Вот так мы здесь и живем, – начал разговор Олег Семенович, приваливаясь к перилам, – тихо, не то что в столице. Основная забота о том, как бы прокормиться. Ну, я-то уже привык, а вот Натаху мне, честно говоря, жалко.
– Что же ее жалеть? – не понял сразу его мысль Юрий, – молодая, красивая, у нее вся жизнь впереди.
– Оно, конечно, – покачал головой хозяин дома, да только так ей жить уже не гоже. Тут она, почитай, каждый Божий день ко мне да к домишку этому привязана. Посуди сам, с утра встает и как заведенная крутится весь день. Кур покормить надо? Надо. Да двор прибрать, да в огороде сорняки почистить. А потом ведь она должна и на «толкучку» идти, мои работы, рамки всякие, кисточки на продажу выставлять. Ведь это у нас большая редкость, когда удается продать за день две-три работы.
Олег Семенович, огорченно шмыгнул носом и полез в карман за куревом.
– Учиться бы ей надо пойти, – высказал первую пришедшую в голову мысль Юрий.
– Да замуж ей надо, – перебил его художник, – замуж. Уж не знаю, какой из нее инженер получится, а вот жена из Наташки получится замечательная. Так что ты, Юрко, подумай, здесь, можно сказать, настоящий клад пропадает, а ты на него даже и не глянешь, весь день как оглашенный по городу носишься. А ведь Натаха этот вечер только для тебя и устроила, меня-то, старика, она так давно не балует.
– Ваша правда, – закивал головой тоже не совсем трезвый Юрий, который в эту минуту думал о своем и практически не вникал в смысл того, о чем так заинтересованно говорил художник, – замуж, это просто замечательно!
В эту секунду на крылечке показалась Наташа, успевшая накинуть поверх платья свою самую красивую сиреневую вязаную кофту:
– Кого это Вы здесь замуж выдаете, уж не меня ли? – спросила она, со стуком захлопывая за собой дверь.
– Ясное дело кого, – обрадовался ее появлению Олег Семенович, – тебя, конечно.
Он протянул руку и, обняв девушку за худенькие плечи, притянул к себе:
– Ну сколько же тебе еще в девках-то ходить?
– Дедушка, ну пусти, – закрутилась под его массивной рукой Наталья. – Вот он всегда так, – повернулась она к Юре, – только выпьет рюмочку, тут же начинает меня замуж выдавать.
– Может быть, мы с тобой немного пройдемся? – предложил ей Юрий, решивший, что именно сейчас пришла самая пора продолжить тот разговор, который они начали с Наташей в гараже, – поболтаем перед сном полчасика.
Едва он произнес эти слова, как Наташа непостижимым образом выскользнула из рук Олега Семеновича и, сделав два шага, приблизилась к нему.
– Так и быть, – сказала она, – буду у Вас поводырем, а то вдруг заблудитесь.
Когда они спустились с крыльца и вышли за ворота, она несмело просунула свою руку ему под локоть и, мягко касаясь его своим бедром, повела по направлению к заливу.
9 МАЯ 1992 г.
Юрий проснулся поздно и сразу же вспомнил свой вчерашний разговор с Наташей.
Как это она вчера сказала: папа все свои инструменты держал в подвале. Значит, у меня есть реальный шанс подобрать что-то более пригодное для вскрытия люка. Надо будет только ее подвигнуть на то, чтобы она помогла мне попасть в этот самый подвал, в который, кстати, нигде почему-то не видно входа.
Спустившись на кухню, Юрий увидел, что и Олег Семенович и Наташа уже сидят за столом и с аппетитом завтракают.
– Доброе утро всем, – поприветствовал он их, – приятного аппетита.
– Доброе утро, Юрий Александрович, – звонко ответила ему девушка, – присаживайтесь с нами к столу.
– А чем сегодня угощают? – спросил ее Юрий, подходя к умывальнику.
– Блюдо традиционное, – ответил за нее Олег Семенович, – два яйца и макароны.
– Вот и неправда, – гневно отпарировала Наташа, – а редиску забыли!
– Точно, ну извини, – поднял обе руки художник, – каюсь, забыл, но уж больно ее мало было. Ты, Юр, садись скорее, – указал он рукой на свободный стул, – а то все остынет.
Пока Юрий усаживался, Наташа уже поставила перед ним блюдечко с тремя редисинками и парой вареных яиц, тарелку с ненавистными ему еще с детства рожками и пододвинула к нему сильно обколотую керамическую масленку с небольшим кусочком масла. Проделала она это так быстро и деликатно, что Юрий не удержался и улыбнулся ей в ответ. Засмущавшаяся девушка сразу зарделась и наклонила голову, чтобы скрыть от него свое смущение.
«Ох уж эти провинциальные барышни, даже краснеть не разучились», – подумал Юрий, искоса наблюдая за ней.
Покончив, как оказалось, с не столь противными макаронами, он повернулся к ней и, пододвигая к себе чайник с заваркой, предложил ей, как ему казалось, взаимоприемлемую сделку.
– Слушай, Наталья, – видя, что она уже поднимается из-за стола, – а хочешь, я открою тебе секрет настоящего кофе по-берберски?
– Ну конечно же – моментально заинтересовалась Наташа, – а Вы откуда его знаете?
– Да... я искусству его приготовления обучался прямо в ливийской пустыне, под пальмами оазиса Карреш, – произнес он с максимально возможным апломбом.
– Здорово, но у нас и кофе-то нет, – упавшим голосом сказала девушка.
– Не беда, для нас это сущий пустяк, – уверенно заявил Юрий. – Прямо после обеда мы с тобой сходим в магазин и купим. Как, согласна?
Наташа довольно кивнула и продолжила убирать со стола. Юрий, допив чай, тоже встал и, составив свою посуду в стопку, понес ее в раковину.
– Да я сама бы все собрала, – приняла у него из рук тарелки девушка.
– Я привык за собой убирать, – успокоил ее Юрий, – да вот, кстати, я только что припомнил, как ты вчера упомянула про какой-то подвал, – быстро перевел он разговор в нужную для себя плоскость.
– Есть такой, – согласно тряхнула она копной своих непослушных волос.
– Очень любопытно было бы туда попасть, – Юрий начал наводить ее на нужную мысль.
– Да что Вы, ничего там интересного у нас нет, – отрицательно помотала головой девушка, – только дрова да железки всякие.
– Э-э нет, Наташенька, ты не права, – понизил голос Юрий, – очень даже может быть, что у нас с тобой после этого осмотра будет великолепный повод для очень интересного приключения.
От этих его слов Наташа сразу встрепенулась. В ее монотонной и весьма однообразной жизни само слово приключение означало нечто совершенно необычное и загадочное. Устремив на Юрия свои моментально загоревшиеся глаза, она тут же отставила в сторону недомытую чашку и, явно с трудом сдерживая волнение, спросила:
– А что для этого нужно?
– Для начала нам потребуется спуститься в подвал, – ответил Юрий, напуская на себя самый загадочный вид.
– Тогда я сейчас быстренько переоденусь? – с вопросительной интонацией обратилась к нему Наташа и, повесив на вбитый в стену гвоздик свой фартучек, исчезла за дверью своей комнаты.
– Я тебя на дворе подожду, – крикнул ей вслед Юрий, направляясь к выходу...
– Ну что, идем? – спросил у девушки Юрий, видя, что она уже вышла из дома в стареньком, заляпанном кое-где белой краской и изрядно поношенном спортивном костюмчике. Видимо несколько стесняясь своего затрапезного вида, Наташа смущенно улыбнулась:
– Как, ничего я в таком камуфляже выгляжу?
– Замечательно выглядишь, – успокоил ее он, – прекрасна, как ясное солнышко.
Просияв, та резво спрыгнула с крылечка и решительно направилась в обход дома. Юра двинулся за ней. Обогнув дом с обратной стороны, они подошли к старой собачьей будке, прислоненной к весьма высокому в этом месте фундаменту.
– Надо бы ее отодвинуть, – хлопнула девушка ладошкой по темной от старости крышке будки.
– Ноу проблем, – машинально ответил Юрий и, ухватившись обеими руками за доску, прибитую над круглым лазом, с трудом сдвинул в сторону тяжеленную, видимо сколоченную в свое время из лиственницы, будку в сторону. За будкой его взору открылась небольшая, запертая на висячий замок дверца. Наташа присела возле нее на корточки и, отбросив резким движением головы черную гриву волос за спину, начала подбирать к замку ключ из связки. Юра присел рядом, с интересом ожидая, когда она наконец справится с замком. Предлагать свою помощь он не спешил, резонно полагая, что поскольку тут хозяйка она, то и право на отпирание запертых дверей принадлежит в этом доме только ей. Наконец замок, противно скрипнув, поддался ее гибким, но крепким пальчикам, и дверца распахнулась. Отложив снятый с петли замок в сторону, Наташа проворно нырнула в темный проем. Юра последовал за ней, но ноги его зависли в пустоте, и он, не зная, далеко ли под ним пол, замер в нерешительности, причем если ноги его болтались внизу, то торс все еще оставался снаружи. В эту секунду он услышал звонкий смех Натальи.
– Вы все же застряли! Подождите чуть-чуть, я сейчас свет включу.
Юрий услышал, что внизу щелкнул выключатель, но, естественно, ничего не увидел, так как голова его была снаружи. Тут он почувствовал, что Наташа тянет его за брючину:
– Спускайтесь сюда, – подбодрила она его, – я уже и скамеечку Вам подставила.
Повинуясь ей, Юра начал более интенсивно протискиваться во чрево подвала. Нащупав ногой что-то твердое, он извернулся и наконец-то оказался внизу. Подвал был на удивление обширен, глубок и страшно загроможден большим количеством всяких деревянных изделий вкупе с поленницами. Висевшая под потолком слабенькая, видимо всего лишь двадцатипятисвечовая лампочка едва-едва разгоняла по его углам липкий, подвальный мрак. Юрий спрыгнул с невысокой крепко сколоченной скамеечки и оказался на плотно утоптанном земляном полу.
– Итак, – спросил он, – и где тут у тебя отцовский инструмент лежит?
Вместо ответа девушка, взяв его за руку теплыми и слегка влажными пальцами, повела за высокий штабель каких-то грубо обтесанных деревянных заготовок.
– Вот здесь, – указала она на едва различимый в темноте прямоугольный предмет.
Юра наклонился и начал его ощупывать. Это был, судя по всему, армейский упаковочный ящик, едва ли не из-под гаубичных снарядов. Нащупав пальцами запоры, он откинул крышку и начал осторожно ощупывать находящиеся в нем предметы. Сзади ему в плечо напряженно дышала Наташа.
– Слушай, Натусь, – обратился он к ней, – давай-ка мы с тобой вынесем все это хозяйство к свету. А то мне ни черта здесь не видно.
– Давай, – с энтузиазмом отозвалась она и с готовностью подставила обе руки, – грузи.
С удовлетворением отметив, что они перешли на «ты», Юрий вынул из ящика первый попавшийся металлический предмет и осторожно опустил его на протянутые ладошки.
– Удержишь? – спросил он, отпуская его.
– Еще бы, – отозвалась она и, упруго выпрямившись, поволокла свою ношу к свету.
Юрий тоже ухватил нечто увесистое и явно зубчатое, двинулся вслед за своей помощницей. Действуя дружно и слаженно, они быстро разгрузили ящик и, усевшись у груды вынутых из него инструментов и механизмов, начали с интересом рассматривать свои находки. Тут была и ручная лебедка, и два гидравлических домкрата от грузовиков ГАЗ-53, и несколько метровых стальных труб с резьбой на концах. Были там, конечно, и увесистые молотки, напильники, клещи, пилы и прочие слесарные инструменты, неизбежно скапливающиеся в течение жизни у обычного российского мастерового, да еще и живущего в провинции, где практически все приходится делать самому. И тут Юрию пришла в голову, как ему тогда показалось, совершенно замечательная идея.
– Наталья, – сказал он, поворачиваясь к девушке, – а как у тебя со здоровым авантюризмом?
– Всегда! – бодро отозвалась она, воинственно подняв свой узкий девичий подбородок.
– Вот и замечательно, – продолжил он, – а что ты скажешь, если мы с тобой попробуем открыть створку люка?
– Попытаться, конечно, можно, да сил у нас с тобой явно не хватит, – недоверчиво покачала она головой, – я вдвоем с Виталиком уже один раз пробовала.
– Виталий, это кто? – поинтересовался Юрий, внимательно глядя ей в глаза.
– Ну-у, – протянула она, смущенно отворачиваясь, – парень один, с соседней улицы, женихом моим считался.
– Следовательно, сейчас не считается? – подшутил над ней Юрий, слегка подталкивая девушку локтем.
– Мы вроде бы про люк начали, – недовольно фыркнула Наташа, показывая всем своим телом, что она отодвигается от Юры, фактически же не сдвигаясь и на миллиметр.
– Действительно. Ну, извини, – быстро понял свою ошибку Юрий. – Но теперь мы будем с тобой умнее и попробуем для этой операции использовать второй закон Ньютона.
– Как это? – сразу загорелись Наташины глаза, – да ты, наверное, опять шутишь?
– Отнюдь, – покачал головой Юрий, – вот смотри сюда.
Он поднял длинную столярную стамеску и начал рисовать на земляном полу чертеж своей задумки.
– Для начала мы с тобой пропустим через обе щели в люке петлю из троса, – начал он пояснять ей свои намерения, – а потом соберем вот эту штангу из трех колен и сделаем из нее самый простейший рычаг.
– А мы за конец этого рычага потянем, и створка точно откроется, – обрадованно всплеснула руками Наталья.
– Да нет, не совсем, конечно, потянем, – положил ей на руку свою ладонь Юрий, – мы лучше используем для этого вот этот славный домкрат.
Для того чтобы осуществить эту несложную техническую задумку, у них ушло не более часа, причем самым сложным оказалось пропустить петлю из троса от одной щели люка до другой. Но когда им это удалось, дальнейшее строительство простейшего гидравлического подъемника было завершено достаточно быстро.
– Начнем с Богом, – истово произнес Юрий и, взявшись за ручку домкрата, начал поднимать с его помощью один из концов стальной штанги.
Через минуту она уже выгнулась довольно крутой дугой, но крышка все равно оставалась недвижимой.
«Крепко, видать, она приржавела», – разочарованно подумал он, и тут же краем глаза увидел, как из-за его спины неожиданно появилась Наташа с увесистой кувалдой на плече.
Не успел он даже открыть рот, чтобы ее остановить, как она, коротко размахнувшись, с силой опустила кувалду на неподатливую крышку. Последующие мгновения Юрий вспоминал потом довольно часто и каждый раз с содроганием. Напружиненная система штанга-крышка от этого удара мгновенно вышла из стабильного состояния, и изогнутая дугой штанга сработала словно пружина громадной мышеловки. Мгновенно сорвавшаяся со своего места створка люка с силой в несколько сотен килограммов ударила по не успевшей еще отскочить кувалде, и та, пулей вылетев из рук незадачливой девушки, напрочь вышибла гаражное оконце вместе с рамой и, оставив в стене дома глубокую выщерблину, рухнула на землю. С замершим на мгновение от страха за девушку сердцем Юрий бросился к ней. Та, находясь, видимо, в глубоком шоке, стояла неподвижно, вглядываясь широко раскрытыми глазами туда, где только что была чугунная крышка. Он быстро осмотрел ее и, не обнаружив, к счастью, никаких видимых следов от удара, обхватил ее за плечи и бережно повел к выходу из гаража. Она машинально сделала вместе с ним несколько коротеньких шажков и вдруг, прижав ладони к животу, начала медленно сгибаться пополам. Не на шутку перепуганный Юрий, подхватив девушку на руки и через секунду вынеся на воздух, усадил ее на крылечко.
– Что с тобой, Наташенька, – начал он тормошить ее, – ну скажи скорее, где болит?
– Ладони болят, – пожаловалась она, поднимая на него залитые слезами глаза.
– Остальное-то в порядке? – спросил он, оттирая тыльной стороной ладони текущие по ее щекам ручейки.
Та слабо кивнула головой.
– Слава Богу, – прошептал Юрий, принимаясь интенсивно растирать ее маленькие, разом покрасневшие ладошки. Да как же ты, Натаха, додумалась кувалдой по крышке стукнуть? – пожурил он девушку, с удовлетворением отмечая, что она уже несколько оправилась и даже порозовела.
– Так у меня же здоровый авантюризм, – по-детски шмыгнув носом, отозвалась она.
– Эх ты, глупый котенок, – нежно погладил он ее по волосам, – ну не плачь, все будет нормалек.
От этой, крайне редко перепадающей на ее долю мужской ласки Наташе стало совсем хорошо. Она даже забыла на несколько секунд об отбитых ручкой кувалды ладонях, тем более что после мастерски сделанного Юрой массажа они уже почти и не болели.
– Вставай, солнышко, – потянул он уже вполне пришедшую в себя девушку за руку, – пойдем посмотрим, что мы там с тобой натворили.
Вернувшись в гараж, они дружно склонились над темным провалом бетонной шахты. Когда его глаза несколько привыкли к полумраку, Юрий увидел, что расстояние от люка до поверхности воды составляет никак не менее четырех метров и что по одной стороне колодца к воде спускается своеобразная лестница, образованная рядом толстых прямоугольных скоб, наглухо вделанных в серый, осклизлый бетон колодезной шахты. У Юры сразу появилась мысль спуститься по этим скобам к самой поверхности воды. Он поднял глаза на девушку. Та, так же как и он, с интересом смотрела вниз.
– Наташ, а есть у вас в доме какой-нибудь фонарик?
Та отрицательно помотала головой, но вдруг ее лицо внезапно озарилось:
– А свечка тебе не подойдет?
– Подойдет, – кивнул он, – но тогда уж и спички не забудь захватить.
Наталья поднялась и, одернув задравшийся на животе костюмчик, поспешила в дом. Оставшись один, Юрий подошел к выбитому кувалдой окошку и выглянул наружу.
«Вот еще одна забота появилась, – подумал он, разглядывая лежащую в трех метрах от него изуродованную раму. – Ну ничего, поскольку здесь досок да и оконных стекол хватает, спущусь сейчас быстренько в колодец да и примусь за починку».
Сзади снова зашуршали легкие шаги:
– Вот, принесла, – отрапортовала она, протягивая ему две толстые стеариновые свечки и початый коробок спичек.
Юра, взяв у нее принесенное, зажег одну из свечей и, подождав несколько секунд, пока та разгорится, дотянулся ногой до первой скобы и начал осторожно опускаться. Добравшись почти до поверхности воды, он отвел руку со свечой в сторону и, ухватившись понадежнее, медленно повернулся, оглядывая помещение, в котором оказался. К своему несказанному удивлению он увидел, что на противоположной стороне колодца находится довольно глубокая, хотя и невысокая ниша. Пол этой ниши находился немного выше уровня воды, и поэтому в ней было относительно сухо. В мерцающем свете свечи ему показалось, что в одном из углов этой примерно полутораметровой по высоте ниши лежит какой-то светлый предмет, по внешнему виду напоминающий свернутый в прямоугольник обрывок бумаги.
«Перепрыгнуть туда, что ли?» – задумался он, но сразу же решил, что на сегодня ему уже хватит рискованных ситуаций, и, пристроив горящую свечу на одной из скоб, начал подниматься наверх. У среза люка его поджидала нетерпеливо сверкающая глазами Наташа.
– Как там? Ты что-то нашел? – затараторила она, пытаясь помочь ему выбраться.
– Постой, погоди, да не тащи же ты меня, – мягко освободился он из ее рук, – лучше подай мне вон ту дощечку, – указал Юрий на прислоненную к стене гаража примерно двухметровую, достаточно широкую доску.
По мгновенно округлившимся глазам девушки он понял, что она решила, что им там обнаружен как минимум скелет динозавра с проломленным каменным топором черепом.
– Там какая-то ниша внизу, хочу ее получше осмотреть, – как можно безразличней произнес он, протягивая одну руку к доске.
Через минуту он вновь опускался в слабо мерцающее чрево колодца. Перекинув доску в нишу, Юрий закрепил ее на последней над водой скобе и, упираясь для страховки руками в бетонные стенки, в два шага перебрался в эту странную нишу. Тут он вынул из кармана коробок и зажег вторую свечу. Присев на корточки, он внимательно осмотрел как пол, так и стены этой неизвестно зачем и неизвестно кем созданной бетонной коробки. На стенах он не обнаружил ничего интересного, но вот на полу его ожидала весьма интересная находка. В левом углу этой невысокой ниши, в которой тем не менее вполне могло разместиться не менее шести человек, он обнаружил частично прикрытую полусгнившими бумажками мужскую расческу. Осторожно очистив ее от бумажных остатков, он положил находку в карман и собрался было выбираться на поверхность, как вдруг ему пришла в голову мысль проверить, какая же вода в этом странном колодце: морская или речная. Не теряя ни минуты, он наклонился, опустил указательный палец правой руки в воду, после чего осторожно облизнул его. Вода была пресная! Больше здесь ему делать было пока нечего. Юра пригасил свечу и, оставив на месте ее и лежащую над водой доску, начал подниматься к свету, туда, где напряженно ждала его появления изнывающая от нетерпения Наташа. Выбравшись на бетонный пол гаража, Юра прежде всего вернул крышку колодца в прежнее положение и, подхватив сгорающую от любопытства девушку под локоть, повел ее из гаража в дом. Наказав ей срочно ставить чай, сам он заперся в ванной и, вынув из кармана находку, начал тщательно отмывать ее от явно многолетней грязи и плесени, щедро намыленной щеткой. Покончив с этим делом, он осторожно, стараясь не повредить фигурно вырезанные желтоватые зубцы, вытер расческу полотенцем, вышел в зал и торжественно положил ее на обеденный стол перед Наташей, все еще пребывающей в томительном ожидании.
– Ну-ка, Натусик, расскажи, пожалуйста, что-нибудь интересное про владельца этой расчески, – попросил он, усаживаясь напротив нее.
Думая, что он над ней вновь подшучивает, девушка вскинула на него удивленные глаза, но увидев, что ее собеседник как никогда серьезен и по виду совсем не расположен шутить, тоже посерьезнела и принялась внимательно рассматривать Юрину находку. Повертев в руках расческу, она шумно выдохнула и начала.
– Расческа дорогая, – тут она подняла глаза и, встретив удивленный взгляд Юрия, пояснила, – она ведь сделана из слоновой кости, и работа тут явно ручная. Потом, – она помедлила и несколько раз провела пальцами по боковой поверхности расчески, будто поглаживая ее, – ею пользовались очень долго, ты видишь, как гладко она отполирована, так что даже надпись на ней уже почти стерлась.
– О, да там какая-то надпись есть, – протянул к ней руку Юрий, – ну-ка, ну-ка! – Он внимательно осмотрел расческу и тоже заметил еле различимую, почти стертую надпись, сделанную когда-то безызвестным гравером на одной из ее сторон. – Буквы, мне представляется, здесь готические, – придвинулся он ближе к Наташе, – тебе не кажется? Видишь, какие они угловатые.
– Давай перепишем их в тетрадь, – с энтузиазмом предложила она, – и попробуем потом перевести. Я ведь в школе немецкий учила!
Они довольно долго спорили по поводу почти каждой буквы, разглядывая по очереди расческу в лупу, но в конце концов предложение из пяти слов с большими, правда, пробелами было перенесено со слоновой кости на бумагу, и они приступили к расшифровке надписи. Правда, по поводу перевода смысла фразы они уже почти не спорили. Было предельно ясно, что кто-то поздравлял некоего Альфреда Р. с его пятидесятилетием. Кто конкретно поздравлял, выяснить, видимо, им было не суждено, так как именно в этом месте надпись отсутствовала.
– Вот видишь, – подвел итог Юрий, – сколько мы всего узнали, найдя пока одну единственную расческу. Прежде всего нам удалось выяснить, что потерял ее пожилой, видимо весьма уважаемый человек, крайне бережливый и аккуратный, о чем свидетельствует, в частности, то, что он пользовался ею после своего пятидесятилетия еще довольно длительное время, но тем не менее все зубья на ней целы. Наконец, звали этого человека Альфред, и потерял он эту расческу, вероятнее всего, в самом конце войны.
– А об этом ты как догадался? – удивилась Наташа.
– Да это кажется мне вполне очевидным, – улыбнулся Юрий. – Согласись сама, ведь после войны люк этого колодца долгое время был завален разным строительным мусором и был расчищен только тогда, когда твой отец начал на этом месте строительство гаража. Так? Так! А теперь скажи-ка мне, кто же из солидных и уважаемых граждан Кенигсберга стал бы лазить по этим мрачным катакомбам, если бы не обстрелы и бомбежки, которые видимо и загнали все местное население под землю, а все эти неприятные события и происходили, как мы все хорошо знаем, в самом конце войны.
– Ой, чайник кипит, – внезапно вскочила с места Наташа и бросилась к плите.
Во время чаепития проблема старинной желтоватой расчески из слоновой кости была отложена, но, как оказалось, не навсегда.
10 МАЯ 1992 г.
Едва открыв утром глаза, Юрий вскочил с постели, поднятый на ноги неожиданной догадкой.
– Альфред, Альфред, – бормотал он, судорожно роясь в своих записях, – а как же звали директора местного музея янтаря, а? – Разыскав в сумке нужную ксерокопию, он торопливо перелистал ее страницы. – Ага, вот: «Среди этих лиц были (допрошены): искусствовед, доктор Альфред Роде, его жена и дочь; доктор Фризен – хранитель памятников провинции Восточная Пруссия; сотрудники Прусского музея изобразительных искусств, доктор Гергард Штраус, инспектор Хенкензифкен, научный работник Кульженко (Полина Аркадьевна), а также генералы: Ляш, Кюхлер, гауляйтер Эрих Кох, директор Прусского исторического музея доктор Герте, владелец ресторана «Блюхгерихт» («Кровавый суд») Файераденд и другие». Вот, значит, какой расклад получается, – прокомментировал Юрий полученную только что информацию.
Он присел на кровать и вынул из висевших на спинке стула брюк вчерашнюю находку.
«А вдруг и в самом деле именно доктор Роде обронил в нише эту славную расчесочку? – подумал он, облокачиваясь на подушку. – В общем, как мне кажется, ничто этой интересной версии пока не противоречит. Он вполне мог получить именно такой дорогой и одновременно практичный подарок от, допустим, своих коллег по работе и потерять его как раз в этом, позже заваленном обломками колодце, когда прятался в нем во время обстрелов. Хотя, стоп, а где же он жил в то время?»
Покопавшись в фотоотпечатках карт старого города, Юрий довольно быстро установил, что улица Беекштрассе располагалась в старом Кенигсберге весьма далеко от того места, где находился колодец, в котором им вчера была найдена расческа. «В таком случае остается только один вариант, – подытожил он, – господин Роде сидел в этой нише не во время каких-то там обстрелов, а тогда, когда он, после своего исчезновения с пятого по десятое апреля 1945 года, возвращался домой уже после завершения штурма. Логично будет в таком случае предположить, что он все это время, то есть с пятого по десятое, просидел в том самом складе, где он, на пару с присланным из Берлина офицером гестапо, и спрятал все коллекции своего музея. Но тогда становится совершенно непонятно, почему его расческа оказалась именно здесь? Стоп, стоп, погоди, – поднялся с кровати Юрий. – Все подземелья Кенигсберга были затоплены, по свидетельству отца, уже восьмого апреля вечером, а дома наш славный директор музея оказался только десятого. Следовательно, сидеть в хранилище, после затопления последнего он явно не мог, но и дома в тот же день не появился. Ха, а действительно, уж не в этой ли колодезной нише он отсиживался? Вопрос только в том, в одиночку он здесь сидел или с сопровождающими? Ну, если так, то тогда все становится на свои места. И из всего этого следует только один, и пожалуй, единственный вывод, – решил Юрий: если уж почтенный профессор смог добраться сюда из своего потайного хранилища, то сто процентов за то, что и я смогу добраться отсюда туда».
Воодушевленный этим, весьма самонадеянным выводом, он решил тут же, не оттягивая решения вопроса надолго, узнать, какова же глубина этого колодца от поверхности воды до его дна. Отыскав в одном из ящиков кухонного стола моток бельевой веревки и прихватив с полки килограммовую чугунную гирьку, он, насвистывая бодрый мотивчик, двинулся к гаражу. Там, уже довольно легко откинув половинку люка (сказалась щедрая смазка петель крышки), он стал опускать привязанную к веревке гирьку вниз. Спускать ее пришлось на весьма порядочную глубину, но в конце концов он скорее почувствовал, нежели услышал глухой удар металла о какую-то преграду. Обстучав это невидимое пока препятствие в разных углах колодца, Юрий убедился в том, что дно колодца, скорее всего, найдено. Вытянув свою измерительную снасть на поверхность, он растянул мокрую часть веревки по полу гаража и промерил ее шагами. «Ничего себе, – присвистнул он, – метра четыре с половиной будет, а может быть, и того более». Теперь, выяснив для себя один вопрос, он тут же озадачился другим. «Там, под водой, если туда действительно каким-то образом попал профессор искусствоведения, непременно должен быть подземный ход, – думал он, медленно сворачивая веревку и отвязывая от нее грузило, – иначе совершенно непонятно, как же там мог оказаться наш директор музея, благополучно обронивший в нише свою замечательную расческу. Но как же мне точно узнать, что же там, под водой?»
Вначале Юрий решил, что будет достаточно принести с какой-нибудь окрестной стройки длинную трубу и пошуровать ею в глубине колодца, но, критически оглядев довольно низкий потолок гаража, быстро сообразил, что требуемой длины трубу в столь узкую шахту ему просто не удастся опустить.
«Ну что же, не беда, – быстро изменил он свой план, – пойду куплю сейчас трубку с маской и попросту нырну туда. Увижу все своими собственными глазами».
Свое решение он тут же и осуществил. Поднявшись на веранду и предупредив Олега Семеновича о своем временном отсутствии, Юрий взял кошелек и вышел на улицу. Выспросив у встреченного им на дороге весьма словоохотливого молодого человека о расположении ближайшего спортивного магазина, он быстро зашагал в указанном направлении. Через сорок минут Юрий вернулся, неся в руке большой полиэтиленовый пакет, в котором, помимо водолазной маски и дыхательной трубки, лежал и импортный ярко-желтого цвета плоский шестибатареечный фонарь «LUMEN 6 rechageable». Содравший с него за эту игрушку двадцать долларов продавец заверил его в том, что тот приспособлен для работы даже на пятидесятиметровой глубине и светит при использовании полностью заряженных пальчиковых аккумуляторов не менее получаса. Распаковав и тут же испытав свои покупки, он начал думать о том, в какой же одежде ему погрузиться в весьма холодную воду колодца. Наверняка у хозяйственной Натальи имелась какая-то старая одежка, но ее в этот момент не было дома, а дожидаться, когда она вернется, Юрий уже не мог, нетерпение погоняло его не хуже плетки. Подогнав ремень маски и прикрепив к ней дыхательную трубку, он переоделся перед погружением в свой спортивный костюм, быстро убедив себя, что тот уже достаточно грязен и после подводной разведки он его заодно и постирает.
Зайдя в своем полном подводном облачении в гараж, Юрий приблизился к распахнутым створкам, включил фонарь и, поеживаясь от идущей из глубины сырости, начал спускаться по холодным и влажным скобам колодца. Достигнув последней ступеньки, он решительно опустил одну ногу в холодную по-весеннему воду колодца, нащупывая следующую ступеньку лестницы, однако ее там почему-то не оказалось.
– Вот это сюрприз! – пробормотал он и, быстро выдернув уже слегка закоченевшую лодыжку, начал торопливо вылезать наверх. – Как же я доберусь до дна, если ниже ступеней уже нет? – думал он, механически перебирая железные скобы.
И тут его осенило. Он вспомнил, что рядом с курятником видел накануне лежащий явно не у дел весьма приличный кусок чугунной батареи отопления.
«Привяжу-ка я его к веревке, спущу в колодец и буду опускаться по ней вниз, перебирая руками специально навязанные на ней узелки», – припомнил он один из уроков армейского подводного плавания.
Так он и поступил. Соорудив за несколько минут эту нехитрую подсобную водолазную снасть, он опустил ее вниз и, привязав свободный конец веревки за ножку верстака, начал повторный спуск. На этот раз все обошлось более или менее гладко. Погрузившись в воду по шею, он несколько раз глубоко вдохнул и, преодолевая охватывающий его озноб, начал энергично подтягиваться к лежащему на дне чугунному грузилу. Спуск занял у него всего несколько секунд. Придерживая одной рукой веревку, он поднял висевший у него на веревочной петле фонарь и торопливо огляделся. Предчувствие не обмануло его. Какой-то подземный ход в колодец выходил, вот только проникнуть в него у Юрия не было ни малейшей возможности, поскольку тот оказался надежно перекрыт наглухо запертой стальной дверью округлой формы. Чувствуя, что воздух в легких кончается, Юрий всплыл на поверхность и, торопливо отдышавшись, повторил свою попытку. Во второй раз на запертой двери он обнаружил небольшой штурвальчик, почти такой же, как и на люках подводных лодок, но две его энергичные попытки хоть как-то провернуть его вокруг оси окончились безрезультатно. Израсходовав и на этот раз весь запас воздуха, он был вынужден торопливо подняться на поверхность. Стуча зубами от холода, Юрий начал спешно выбираться наверх.
– Все ясно, – бормотал он, скидывая мокрую одежду и рьяно растирая свое обнаженное тело банным полотенцем, – вот я и так выяснил все, что хотел. В колодец действительно выходит подземный ход, и, видимо, совсем не канализационного свойства, раз немцы его заперли такой солидной дверью. Значит и все мои предположения о том, что именно через наш колодец вернулся десятого апреля в город доктор Роде, вовсе не лишены оснований. Ну, что же, теперь мне осталось только повторить его маршрут в обратном направлении, – думал Юрий, уже вернувшись в дом и замачивая в большом пластмассовом тазу свой спортивный костюм, – хотя и заранее видно, что этот путь, судя по толщине прикрывающих его дверей, будет для меня совсем не прост. Однако, – решил он, засыпая в воду стиральный порошок, – кто не рискует, тот не пьет шампанское!
На следующий же день Юрий, тепло распрощавшись со своими гостеприимными хозяевами и искренне пообещав загрустившей было Наташе вскорости вернуться и провести у них в гостях весь свой летний отдых, отбыл в столицу.