– Атмосфера у Диора была больнично-церковной: тишина и белые халаты на сотрудниках. Общий покой нарушала только Алла – обладательница очень длинных пальцев на ногах, которыми она, шутя и играя, щипала своих коллег-манекенщиц.
Кстати, первая моя публикация об Алле Ильчун в «Красоте в изгнании» в 1998 году дала плоды четверть века спустя. Аллу по праву признали своей казахи, о ней сняли документальный фильм, вышли две книги (одну написал ее казахский биограф Берлин Иришев, вторую издала последняя русская жена Аллиного супруга). Так Алла Ильчун с моей легкой руки из героини книги «Красота в изгнании» стала героиней всего казахского народа, главным культурным открытием последних лет.
Алла очень подробно мне рассказывала о своей работе в Доме «Dior», о привязанностях и курьезах, о порошке для чихания, которой она подсыпала на подиум, о дружбе с британской принцессой Маргарет и работе с великим Ивом Сен-Лораном. В конце жизни она попивала винцо, часто звонила моей маме в Москву в час ночи, потому что ей было скучно… Когда я спросил Аллу, чем она питалась, чтобы оставаться такой стройной всю жизнь, Алла ответила:
– Я не ела, я пила. Пила шампанское. В нем все витамины!
Я устроил прекрасную Аллу в массовку фильма «Гвоздоед» у Моше Мизрахи. Фильм ею и начинается: дама в кимоно с розой в первых кадрах – и есть Алла Ильчун.
Когда Соня Ардашникова-Иваницкая в Париже помогала Ирине Одоевцевой писать книгу воспоминаний (сначала «На берегах Сены», а затем «На берегах Леты»), она познакомила меня с уроженкой города Камень-на-Оби Лидией Винокуровой, бывшей хозяйкой модных салонов «Алтай» и «Фемина» в Шанхае, неутомимой труженицей, сохранившей до девяноста лет осанку и Стиль с большой буквы.
– Саша! Я решила создать новую форму декоративно-прикладного искусства, – однажды заявила Лидочка, когда я в очередной раз навестил ее в старческом доме. – Это будет единение спящих сокровищ Урала с драгоценными камнями Южной Африки!
В 94 года Лидочка хотела творить, любить, ходить на каблучках, утягивать талию, носить декольте, демонстрировать стройные ножки и мечтала вернуться в свой Камень-на-Оби, где в 1915 году появилась на свет. Лидочке хотелось создать модный совет, консилиум, куда она включала солиста «Мулен Руж» Владимира Балыбина, меня и себя.
– Саша, а сейчас будет показ мод! Садитесь на софу! – как-то раз объявила Лидочка и убежала в ванную переодеваться.
Первый образ, в котором она предстала передо мной, назывался «Каскады жемчуга». Это было длинное платье, украшенное по правому боку водопадом из жемчужных нитей. Лидочка как заправская манекенщица продемонстрировала его со всех сторон и объявила:
– А сейчас – следующий образ! – снова убежала в ванную и, спустя какое-то время, появилась в мерцающем золотом парчовом костюме.
Последний наряд назывался «Шанхайская легенда» и представлял собой полупрозрачное платье из муслина с вышивкой бисером и блестками. Чтобы в 94 года показаться в прозрачном платье, мало иметь стройную фигурку – необходим кураж. У Лидочки кураж был.
Лидочка была не только кутюрье, но и скульптором. В ее в студии возле Бельвиль стояли красивые мраморные изделия – стол, табуреты, барельеф. Все это она завещала в Музей декоративного искусства Франции, но, как мне стало известно, ничего туда передано не было, а жаль.
Несколько платьев мне удалось приобрести у Лидочки лично. Потомственная купчиха, она хорошо умела торговаться. Как-то я пришел к ней с дизайнерами Йозасом Статкявичусом и Кириллом Гасилиным. Мы изучили ее платья 1940-х годов, а когда я предложил цену, в ответ услышал:
– Сашенька, добавь двухсотенную – и они твои!
Большим подспорьем в моих изысканиях стала «Адресная книга русского дворянства за границей», которую мне одолжил живший в Бельгии граф Николай Апраксин. Так я смог выяснить, сколько в мире живет князей Трубецких, сколько Волконских, а сколько – Голицыных. По указанным в справочнике адресам я отправлял письма, напечатанные на дорогой гербовой бумаге с водяными знаками – как у французского президента. Мне объяснили: если хочешь, чтобы тебе ответили, письмо обязательно должно быть на гербовой бумаге.
Содержание было примерно таким:
«Я собираю информацию о русских модных домах за границей. В Доме „Тао“ работала княгиня Трубецкая. Кем она вам приходится и можете ли вы что-то о ней рассказать?»
Письма со своим вензелем, я запечатывал в красивые конверты с небольшим гербом Чичаговых, которые заказывал в Гонконге. И, представьте, практически ни одно письмо не осталось без ответа. Потомки моих героинь с большой охотой шли на контакт и делились информацией.
Лишь однажды кто-то в ответном письме довольно сухо поинтересовался, не поздно ли я решил разыскивать следы манекенщиц 1920-х-1930-х годов, ведь на дворе стоит год 1995-й.
Для того чтобы как-то упорядочить добытые материалы, я завел большие, как амбарные книги, альбомы-кляссеры, в которых при помощи дырокола и прошнуровки группировал сведения по темам – Дом моды «Китмир», Дом моды «Итеб», Дом моды «Ирфе», Дом моды «Арданс»… Потом садился за пишущую машинку и набирал единый текст о каждом из них. Если появлялась новая информация, действовал по методу, который моя подруга Алёна Долецкая назвала «нокле» – ножницы и клей: вырезал какое-то дополнение и подклеивал его к основной главе.
Не только первым читателем рукописи, но и ее первым редактором была моя мама, с 1988 года довольно часто гостившая у меня в Париже. Педагог по сценической речи, она очень тонко чувствовала слово, и я с радостью прислушивался ко всем ее правкам и комментариям. Она давала ценные советы, так как сама писала учебник по сценической речи и составляла словарь редких и забытых слов русского языка.
Всего на «Красоту в изгнании» у меня ушло десять лет жизни. Десять лет потребовалось на то, чтобы буквально по крупицам восстановить картину прошлого, собрать вместе все фотоматериалы, истории русских домов моды, сведения о судьбах художников, дизайнеров, манекенщиц, портних и вышивальщиц. Когда рукопись была готова, я задался вопросом: кто способен издать этот уникальный материал?
Известный искусствовед, переводчик и модный критик Мария Тер-Маркарян в 1996 году предложила обратиться в издательство «Слово», во главе которого стояли муж и жена – Наталия Аветисян и Григорий Ерицян. До нашего знакомства они ничего подобного не издавали и поначалу смотрели на меня с удивлением. Однако идея показалась им оригинальной, текст понравился:
– Ваша книга читается как детектив!
И мы заключили договор. Еще два года ушло на редактирование, дописывание глав и создание макета, который делал выдающийся книжный график Константин Журавлев; научным редактированием этой книги занималась Елена Беспалова, историк моды и специалист по Леону Баксту. Первое издание «Красоты в изгнании» увидело свет в 1998 году.
С тех пор прошло, страшно подумать, 25 лет. В издательстве «Слово» вышло много моих книг и альбомов. Знакомство с Наталией Аветисян и Григорием Ерицяном переросло в настоящую дружбу, их маленькие дочери – Александра и Карина – выросли на моих глазах и превратились в красивых барышень, успешно продолжающих дело родителей.
Я не устаю благодарить издательство «Слово» за все те усилия, которые были приложены для того, чтобы главная работа моей жизни увидела свет. Особая моя благодарность Константину Журавлеву, художнику, ученику знаменитого иллюстратора Михаила Александровича Аникста, живущего ныне в Лондоне, – за создание макета.
Первая презентация «Красоты в изгнании» состоялась в Москве в Доме художника. Вторая – в Доме актера. А третья – в Париже, в Русском доме, куда я пригласил своих прекрасных героинь – Анастасию фон Нолькен, Тею Бобрикову, Варвару Раппонет и Лидию Зеленскую. К ним присоединилась и внучка князя и княгини Юсуповых Ксения Сфирис, урожденная графиня Шереметева. Как ни странно, знакомы между собой, и то еще по России, были только баронесса фон Нолькен и Тея Бобрикова. Остальные никогда не встречались. Знали о существовании друг друга, видели фотографии, но никогда не сталкивались во времени и пространстве, даже по окончании карьеры манекенщиц.
Вела презентацию моя добрая приятельница тех лет, московская актриса Елена Шибаева – голубоглазая, светловолосая… настоящая русская красавица, которую я облачил в старинный сарафан и шугай, на голове у нее был кокошник. А весь этот вечер снял на видеопленку мой друг, бизнесмен Владимир Рэн. Уверен, что этот фильм мы когда-нибудь найдем.
Признаться, когда «Красота в изгнании» вышла в России, я наивно ожидал не только читательского резонанса. Был уверен, что получу за книгу какую-то государственную награду – медаль или орден. А как иначе, ведь на тот момент «Красота в изгнании» была лучшей книгой о русской эмиграции. За что же тогда еще ордена давать? – наивно размышлял я. Наивность, конечно, с годами выветрилась – у меня нет ни одной государственной награды. Зато есть читательская любовь и множество переизданий, которые говорят о том, что книга любима. Чем это не награда автору!
Каждое переиздание я старался дополнить, ведь поиск новых фотографий и сведений продолжается до сих пор. Мой энтузиазм не остывает. Буквально в прошлом году в Париже мне удалось встретиться с 97-летней манекенщицей Диной Вареновой. Эта прекрасная во всех отношениях дама несколько месяцев работала у Диора и четыре года сотрудничала с Домом «Chanel».
Сегодня практически невозможно отыскать людей, которые работали бы с живым Кристианом Диором и с живой Коко Шанель, да еще изъясняющихся на прекрасном русском языке. Дина Варенова – тот самый редкий случай.
В мир моды она пришла из балета, которому училась у примы-балерины Большого театра Александры Балашовой. Классической балериной Дина так и не стала, а вот танцевальные навыки ей пригодились в работе в «Лидо» – знаменитом парижском кабаре.
Позднее Дина сотрудничала с ведущими домами мод, одним из которых был Дом