Карден спросил:
– Как они на ней сидят? Хорошо? В таком случае подарите ей все!
Большой проблемой многих балерин является выбор обуви для балетной стопы. Майя Плисецкая часто примеряла модели Дома «Repetto», а иногда и «Cassadei». У прима-балерины было редкое строение стопы и слегка натруженный мизинчик. Майя Михайловна покупала много обуви, но мало эту обувь носила – колодки часто были неудобными. В музее Плисецкой выставлены туфли, и если посмотреть на их подошвы, то видно, что ими не пользовались – она покупала в надежде, что разносит, но не разнашивала.
Однажды мы отправились в «Chanel», и там Майе Михайловне понравился уютный кашемировый пуловер. Услышав баснословную цену, она воскликнула:
– Пуловер – кашемир, а цена – кошмар!
Чувство юмора ее никогда не подводило… Собравшись с мыслями, Майя Михайловна все же купила при мне в бутике «Chanel» очень хорошенький черный костюмчик джерси с золотыми пуговицами.
Майя Михайловна любила привозить московским поклонницам подарки из-за границы и часто покупала их в обычных парижских универмагах, например, в «Monoprix». Я не раз сопровождал ее в ныне закрытый легендарный магазин «Tati», где по бросовым ценам одевались все русские артисты балета, театра, оперы, приезжавшие на гастроли в Париж. И Майя Михайловна туда ходила за какими-то кофточками, косынками, бельем для подарков. На кассе ей давали большой розовый клетчатый пакет с названием универмага. Она охала:
– Сашенька, мы же не можем идти в гостиницу Пьера Кардена с пакетом «Tati» – это неприлично. Что обо мне там подумают?! Пойдемте купим красивую дорогую сумку.
Что мы и делали.
Майя Михайловна как-то пожаловалась мне на низкие гонорары советским артистам. Так, за гала-концерт в Театре Елисейских Полей ей заплатили 2 тысячи франков – всего около 300 долларов. Как правило, большую часть гонорара советские артисты должны были отдавать в Советское посольство. Оброк и ныне там.
Мой дневник сохранил любопытные детали о том, как я сопровождал Майю Михайловну на шопинг в мае 1984 года:
«Мы встретились на улице Сен-Оноре. Великая балерина была одета очень скромно – в черный плащ и платье от „Lanvin“ в цветах, а крашенные в рыжий цвет волосы были убраны в хвост. На ней не было никаких украшений!»
В моей коллекции хранится костюм от «Chanel», который Плисецкая мне передала сама. С Коко она виделась всего раз. Майя хорошо знала хореографа и знаменитого танцовщика из труппы Дягилева Сержа Лифаря, который дружил с мадемуазель и позвал к ней в дом Плисецкую. Как мне рассказывала Майя Михайловна, сухонькая, морщинистая Шанель встретила ее тепло. Попросила показать несколько балетных па манекенщицам для того, чтобы те двигались более грациозно. На Майю надели костюмчик, который ей предложила сама Шанель, а потом подарили его в знак благодарности – теперь он хранится у меня. Я отдаю себе отчет в том, что это за сокровище. Надеюсь, он станет достоянием музея.
Много раз я видел Майю Плисецкую на сцене. В Лондоне, Париже, Мадриде и в Лионе. Мне посчастливилось присутствовать на премьере гениальной «Федры» в постановке великого Сергея Лифаря в театре «Одеон» в Париже. Этот легендарный балет был создан для незабываемой Тамары Тумановой в 1950-е годы, я стоял на одной сцене с Лифарём и жал ему руку, а в конце спектакля на сцену на поклоны вышел старик на двух костылях – знаменитый Борис Кохно, личный секретарь Сергея Дягилева…
Я видел Майю в балетах «Чайка», «Анна Каренина», «Дама с собачкой», «Безумная из Шайо» и «Аве, Майя!». Последний был создан для нее потрясающим Морисом Бежаром, который Майю очень ценил. Каждая ее роль – особенная жизнь, многие из этих постановок были исполнены примой в ее взрослые годы.
Но главным номером Майи Плисецкой, безусловно, стал «Умирающий лебедь», ее коронный бриллиант. В свое время тетка балерины, Суламифь Мессерер, поставила его для 16-летней Майи, чтобы исполнять на грузовиках перед солдатами во время шефских гастролей в годы Великой Отечественной войны. Суламифь Мессерер была прозорлива и сказала тогда племяннице: «Он прокормит тебя до старости!» Боже, как она была права… Майя Плисецкая радовала весь мир своим лебедем почти до восьмидесяти лет. Когда у Плисецкой постарели руки, она стала надевать обтягивающие полупрозрачные рукава, которые продлили образ молодого лебедя на десятилетия. Это был триумф великого русского балета, триумф искусства Михаила Фокина. Конечно, рисунок роли лебедя для Анны Павловой очень отличался от образа Плисецкой, но эти незабываемые руки, эта зыбь воды, эти блики лунного света, эта диорама умирающей птицы… Совершенно незабываемо!
С Майей Михайловной мы много говорили о балете Большого театра. Из звезд того, нового для нее, поколения она выделяла более всего Людмилу Семеняку, Нину Семизорову, Надю Павлову и Аллу Михальченко, а среди мужчин – Андриса Лиепу и Александра Богатырева. Была обеспокоена судьбой Владимира Деревянко. Принять его, невозвращенца, в труппу Римской оперы, в которой была директором, она не могла.
Прошли годы, и судьба нас свела довольно близко географически. Летняя дача Щедрина и Плисецкой находится в Тракае, древней столице Литовского княжества, где живет довольно много караимов. Дача начала строиться еще в советские времена, после постановки «Анны Карениной» в Оперном театре Вильнюса. Это даже дало повод Родиону Константиновичу и Майе Михайловне получить литовские паспорта. У небольшого озера в Тракае построено два дома – оба белые, двухэтажные и довольно просторные. За ними следит Наташа Калашникова, племянница известного военного конструктора. В том доме, что слева, – репетиционный зал и рояль композитора Щедрина, а в подвале правого расположен репетиционный зал Майи Плисецкой со станком и зеркалами, их столовая и спальни – выше этажом. В озере жили лебеди, а в хорошую погоду плавала и сама Майя Михайловна. Это привлекало туристов, которые кружили над озером на вертолетах и фотографировали балерину в воде, что страшно ее раздражало! Декор этих двух домов близок к стилю японского минимализма, но все же он похож и на убранство московской квартиры. При доме парники с огурцами и помидорами – Майя Михайловна очень избирательно питалась. Охрану домов обеспечивали две очень злые овчарки, готовые загрызть всех, кроме Майи Михайловны, которую обожали и подобострастно ластились.
В этом доме мне посчастливилось несколько раз побывать. Французский телеканал «Арте» решил снять юбилейный фильм о Плисецкой, сценарием занимался Кристиан Львовский, а режиссурой – графиня Элизабет Капнист, парижанка русского происхождения. Снимали как раз в Тракае. А часть, которая относилась к ее детству в Москве, решили снять в нашем фамильном имении Кривой Погурек в Павильнисе. Благо мы соседи, в сорока минутах друг от друга. Эта идея страшно не понравилась Родиону Константиновичу:
– У вас, Сашенька, один антиквариат, а Майя любит модерн.
Но сама Майя Михайловна согласилась, и мы прибыли в имение. Это было очень трогательно: в моей музыкальной гостиной на кутаных креслах рядом со старинным петербургским роялем снималась легенда мирового балета. Мы очень радовались этой встрече и сделали несколько совместных фотографий.
Хочу напоследок рассказать удивительную историю о славе Майи Плисецкой. Оказавшись однажды в Германии, я обратил внимание на афишу с изображением Собора Василия Блаженного и огромной надписью: «ЗВЕЗДЫ БОЛЬШОГО и КИРОВСКОГО ТЕАТРОВ». Затем не менее крупными буквами: «МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ…». Ниже надпись поменьше: «…подарила нам идею». Дальше снова крупный шрифт: «ВЛАДИМИР ВАСИЛЬЕВ и ЕКАТЕРИНА МАКСИМОВА…». Строчкой ниже: «…не смогли приехать». В продолжении значилось: «Галина Панова, Вера Кирова, Владимир Деревянко и Мехмед Балкан». Набор славянских фамилий производил должный эффект – билеты раскупались. Несведущая немецкая публика могла подумать, что театр назван в честь Веры Кировой, болгарской примы. А Галина Панова и Владимир Деревянко в те годы были в зените своей мировой славы. Вместо же объявленной на афише Майи Плисецкой выступала немецкая балерина, сменившая собственное имя на псевдоним – Майя Брисянская. Кто там в Германии увидит разницу между Плисецкой и Брисянской! И Майя за Майю Плисецкую выходила танцевать Умирающего лебедя Сен-Санса. Эти гастроли организовал очень хитрый немецкий импресарио Майкл Титц – гений авантюристского пиара.
Встречи с великой балериной остались для меня очень теплым воспоминанием. Я бывал и на даче Щедрина и Плисецкой в Литве возле Тракая, и в их квартире в Мюнхене, Майя Михайловна с радостью дарила мне свои пуанты и платья, диадему и туфли. Я даже сохранил запись ее голоса на кассете своего парижского автоответчика… В Париже в рамке я храню фотографию Майи Плисецкой и Хорхе Донна с автографом серебряным фломастером – «Моему другу Саше Васильеву».
Когда Майи Михайловны не стало, я присутствовал на открытии ее памятника в Москве на Большой Дмитровке. А потом мне написал Родион Константинович и пригласил в их мюнхенскую квартиру, потому что Майя Михайловна завещала мне свой гардероб:
– Майя всегда говорила: «Все вещи надо отдать Саше – другие выбросят, а он сохранит».
Их квартира была просторной и удобной, запомнились рояль, бежевые кожаные диваны, горящие свечи и цветы рядом с портретами ушедшей богини танца. Я приехал с большим пустым чемоданом и увез остатки гардероба Майи Михайловны в коллекцию моего Фонда. Поистине царский подарок! Часто-часто я показываю вещи Майи Михайловны на многочисленных выставках в Москве, в Женеве, в Праге, в Вильнюсе, в Риге. Дай бог все это сохранить!
Исландия
Судя по количеству отметок в паспорте, в Исландии мне довелось побывать не менее двадцати раз. Это очень много!
С семьей исландского посла в СССР – Харальдуром Кройером – очень дружили мои родители. Когда он жил в Москве, то регулярно приглашал папу с мамой на все национальные исландские праздники. Потом Кройер станет послом Исландии во Франции, переедет в Париж с супругой, очаровательной и стильной норвежкой Унни, и дочкой Катрин и станет жить в роскошных апартаментах дома 43 на авеню Фош в 16-м кв