— Что ты подразумеваешь под прессовкой? — насторожился Макс. — Кости ломать и сжигать на его глазах любимую собачонку занятие не по мне.
— Обойдемся без экстремизма. — Юра достал алюминиевый пенал, выколотил опаленную с одного конца сигару «Панч», отошел к окну, закурил, выпуская дым в форточку. — Изучая азбуку жизни, я стараюсь не забывать о букве закона. «Кресты» научили меня, что лучше есть черный хлеб на свободе, чем тот же самый черный хлеб, но в тюрьме, да еще выбирать между хлебом и голодовкой. К тому же вовремя понял, что насильственные действия в конечном результате приносят больше затрат, чем дохода. Поскольку мы затеваем прибыльное предприятие, будем использовать средства морального давления. Помнишь, как в армии Паскуду развели? — спросил он, возвращаясь к столу.
— Такое хрен забудешь, — самодовольно ухмыльнулся Макс, перехватил заинтересованный взгляд Майи и пояснил: — У нас в роте старшина был по фамилии Бескудников, все звали его Паскудой за гадкий нрав. Кстати, Бескудников в городке живет, магазин открыл.
— Почему я не удивлен? — Юра расплескал по рюмкам вишневую настойку. — Кому угодно удивился бы, но только не Паскуде. Он и в Освенциме бы чепок[4] открыл.
— Мне не наливай, я чай буду. — Майя ответственно подходила к здоровью будущего ребенка и следила за дозой.
— Зер гут. — Юра одобрительно посмотрел на ее пока небольшой живот. — Хорошо, что ты ждешь ребенка. Я думаю взять его на дело. У вас будет достойный отпрыск своих родителей, который начнет карьеру жулика еще до появления на свет.
Майя открыла рот.
— Что ты задумал? — спросил ошеломленный перспективой Макс. — Шантаж любовницей?
— Шантажировать человека беременностью женщины, которую он впервые видит, пошло, низко и совершенно бесперспективно, — назидательно сказал Юра. — Мы поставим в известность его жену. Вернее, Майя с ней побеседует, а потом уж терпила пусть доказывает супруге свою верность. Майю прибережем на тот случай, если он совсем начнет выпрашивать. Если не начнет, ему удастся сохранить семью и положение в обществе, да еще и на Канары останется, мы ведь много не требуем, всего полтинничек евро. Он из бюджета снова напилит. Впрочем, я не думаю, что до сцены с женой дойдет. Чиновник труслив, он из тех, кого можно напугать щелчком пальцев. Сейчас о нем расскажу: зовут Везоялк Константин Анисимович, лет на десять постарше нас, из морских офицеров, но с неудачной судьбой. У него высшее техническое образование, туристическая фирма, записанная на жену, три взрослые дочери, три машины, оформленные на баб, прочные деловые связи по Питеру и меценатство группировки хакеров, имеющих глупость вывешивать в Сети порнуху со своим участием. Он любит склочничать в Интернете, боится упоминания о себе в СМИ и с трепетом ждет нового губернатора, который приведет свою команду.
— Ох, нелегко ему, — посочувствовала Майя. — Дома бабье царство, на работе стресс. Он, случаем, не голубой?
— Доказательств нет, — развел руками Юра.
Доказательств у Юры не было и быть не могло — Константин Анисимович Везоялк стыдился своей тяги к мужчинам и надежно ее скрывал. С детства он бредил морем: снасти, бригантины, походы под парусом к далеким берегам — для мальчишки из континентального города Ровно увлечение странное. Везоялк-папа, работавший мастером на заводе радиоаппаратуры, тяге к мореходству удивлялся, но помогал выпиливать и клеить модели кораблей. Везоялк-мама, учительница биологи в средней школе, приложила усилия, чтобы Костя окончил десятилетку с медалью и не абы кем, а председателем комитета комсомола. Преимущества партийной работы Везоялк-мама хоть и не использовала сама, но постаралась вдолбить сыну в голову. Как настоящий педагог, она учила тому, чего не умела делать, и учила успешно.
С багажом политической грамоты и знаний, а также с мамой Костя приехал в Ленинград. Они сняли квартиру в Пушкине и после вдумчивого выбора, в котором мама играла ведущую роль, он подал документы в Военно-морской инженерный институт. Школьная серебряная медаль, комсомольская характеристика, прилежание и родительская накачка сделали свое дело. Костя переехал в казарму, а Везоялк-мама, к его несказанному облегчению, вернулась в Ровно.
Костя поступил на факультет кораблестроения — сказалось детское увлечение судомоделями. На четвертом курсе он познакомился с бойкой девушкой Ариной. Был май, отношения развивались гладко, как по рельсам. Потом наступила эпоха Северодвинска, которая выбила из лейтенанта остатки уцелевших в курсантском кубрике иллюзий. Между комнатой в общаге с супругой и дочкой и офицерской каютой с вестовым была ощутимая разница. Вместо парусов на ветру полоскалось стираное белье. Женсовет гадил на голову не хуже бакланов, но был куда наглее и суматошней. Когда перспектива второго ребенка принялась стремительно воплощаться, Арина предложила сниматься с мели. Родители в Ленинграде были готовы потесниться, если Константин найдет работу на гражданке, и даже помочь в этом. Наступил 1991 год. Исход офицеров из рядов Вооруженных сил принял массовый характер, и хаос следовал за ним. Жена все больше становилась похожа на маму, но превосходила ее свирепостью. Везоялк написал рапорт об увольнении.
Дальний поход окончился ничем. Не достигнув экзотических островов с пряностями и африканских берегов слоновой кости, галеон деяний вошел в Саргассово море налаженного быта. Это получилось удивительно легко. Тесть помог. Он наладил зятя в мафию стройтреста, а дальше надо было не щелкать клювом, засылать долю наверх и соблюдать кодекс молчания, омерту.
Пойти на эту работу для уволенного в запас вояки было поступком отважным. Везоялк вкалывал как проклятый и требовал того же от подчиненных. Он был исполнителен, не болтлив и скромен. В Ровно отчаянно не хотелось. Там ждали Везоялк-папа и, что куда страшнее, Везоялк-мама. Приткнуться офицеру с романтическим званием капитан, кроме тещиной квартиры, оказалось негде. К прессу любимой жены добавился тещин диктат. Впрочем, внедрение в систему прошло гладко. Через пару лет Константин Анисимович освоил жилплощадь в новостройке и перевез семью, к которой уже добавилась третья дочка. В 1997 году РАО «Высокоскоростные магистрали» стало рыть в центре Петербурга котлован для нового, невиданного прежде депо суперэкспрессов. В июле 1998-го строительство было отменено президентским указом, выплату 65 миллионов долларов долга РАО взяло на себя государство, а яма у Московского вокзала заросла травой. Везоялк после небольшого отпуска, проведенного с семьей на Канарах, перебрался на новый проект. Город начал строительство Кольцевой автодороги в Осиновой Роще. Городу требовались рабочие руки и опытные управленцы. Везоялк поставил на поток ввоз нелегальных гастарбайтеров из Средней Азии. Участок объездной дороги был возведен. Одновременно Константин Анисимович закончил коттедж в Озерках и отделку превосходной пятикомнатной квартиры на Васильевском острове. Семье со взрослыми детьми требовалось много места, да и сам Константин Анисимович полюбил отдыхать в тиши личного кабинета после напряженного рабочего дня. Начав хорошо зарабатывать, он взял в привычку носить дорогую фирменную одежду и следить за модой. Красивые автомобили Везоялк тоже любил. Повышение в 2003 году было весьма кстати, а вот решительная женщина в роли городского головы — нет. Везоялк снова оказался под каблуком, но не под острой шпилькой жены, а под платформой губернатора, тяжелой, как бетонная плита.
Каблук губернаторши мог раздавить одним движением. Везоялк это понимал и чувствовал себя под дамокловым мечом. Собственно говоря, супружеский каблук никуда не делся, наоборот, становился все ощутимее. Арина Леонидовна привыкла командовать дочерьми, отточила навык управления в туристической фирме, которую Константин Анисимович подарил ей после поездки на Канары, и умело применяла полученный опыт на муже. Зарабатываемые деньги открывали для деловой женщины новые возможности, но потребности росли быстрее. Обеспечивать их должен был супруг, в распоряжении которого находился административный ресурс, используемый, по мнению мадам Везоялк, недостаточно рационально. Скандалы случались дома все чаще. Устававший на работе Константин Анисимович начал попивать уже всерьез, чтобы приглушить злость и расслабиться. Однажды он не выдержал ссоры и сломался. С тех пор им командовала не столько губернатор, сколько жена.
Распятому на дыбе бабского диктата Константину Анисимовичу приходилось несладко. Он и так двурушничал на строительстве стадиона, но сливать все молоко государственной коровки в свой подойник было чистым безумием: закон о коррупции никто не отменял, в его рамках проводились оперативные мероприятия и иногда кого-то сажали.
Когда всплыли нехорошие подробности неэффективного расхода бюджетных средств, Везоялк впервые побывал под следствием, но связи сыграли роль. Деньги успешно списали, а его отстранили от руководства проектом и перекинули в «Дирекцию по строительству, реконструкции и реставрации». И Везоялк строил, реконструировал и реставрировал, хотя и с некоторым понижением в должности.
Необременительная работа на новом месте оставляла опытному управляющему обширный досуг. Везоялк завел аккаунт в Живом Журнале и много времени тратил на демонстрацию своей литературной эрудиции, которую любящий стихи и классику чиновник приобрел за эти годы. Вскоре Константин Анисимович полюбил хвастаться не только начитанностью, но и осведомленностью в деловой жизни Петербурга. У него появился устойчивый контингент поклонников, людей с разносторонними интересами. Везоялк влюбился в ЖЖ. Он стал задерживаться на работе, и даже дома компьютер тянул его как магнит. Алкоголь, которым он привык снимать стрессы, был заброшен. Везоялк впал в новомодный порок — блоггерство. Жена поначалу обеспокоилась, но почитала комменты и, не обнаружив соперницы, не только успокоилась, но и прониклась к мужу справедливым презрением. Она слишком долго зависела от него, чтобы удержаться и не заклевать после победы в гендерной борьбе.