Начали раскапывать входы в сказочный город… Увы! Ничего не вышло — вкладчики до сих пор напрасно ожидают своей доли сокровища…
Трудно было бы поверить и в существование Клада Семи Печатей, если бы одна находка не подтвердила истинность невероятных и таинственных событий, с ним связанных. Но и найденный клад продолжает хранить свою тайну. Его история ждет продолжения, которое непременно должно быть связано с чем-то потусторонним.
Г-жа Ф., законная владелица клада, ни с чем потусторонним дел никогда не имела, пока ей не явился во сне некий человек в розовом камзоле и чулках. Так она его и называет: Розовый Рыцарь. Он приходил несколько раз и рассказывал г-же Ф. нечто весьма интересное.
Она пересказала сновидение мужу, хотя не без опаски: муж не верил ни в какую мистику. Он заявил, что все это бессвязная и неинтересная чушь. Но г-жу Ф. сон смутил — к тому же Розовых! Рыцарь являлся вновь и продолжал свои рассказы. Женщина стала записывать их в дневник. До этого момента все совершенно банально: похоже на галлюцинацию или просто сон, слишком сильно подействовавший на впечатлительную натуру.
Розовый рыцарь явился в 1951 году. Потом он исчез, и о нем все забыли. В следующем году г-н Ф. купил в департаменте Сена и Марна, неподалеку от Провена, ветхий домик, отремонтировал его и, совмещая приятное с полезным, стал проводить выходные в занятиях садоводством.
Между прочим, новый хозяин решил расчистить место в саду, засыпав старый погреб. Вместе с каменщиком они выбросили из земли верхние ступеньки, а вечером г-н Ф. с женой пошел прогуляться по саду. Вдруг супруга воскликнула:
— Смотри-ка, видишь там впереди голубой огонек?
— Ничего не вижу, — сказал г-н Ф. — Все-то тебе мерещится.
— Да вон же он пляшет, вон там, у погреба, где ты сегодня копал. Надо проверить, не зарыт ли там клад. Розовый Рыцарь обещал мне, что я найду клад. Я все записала в дневнике, ты знаешь: и как этот клад выглядит, и какие на нем начертаны таинственные знаки.
— Ну, уж в этом-то погребе точно нет никакого клада: я сегодня там все перекопал, когда вытаскивал эти ступеньки.
Но как же удивился г-н Ф., когда, копнув еще чуть-чуть, он сразу же наткнулся на ларец итальянской работы приблизительно XVIII века! Он даже заподозрил жену: уж не она ли зарыла там этот ларец, чтобы поверили в ее бред?
Такое подозрение никак не вязалось с высочайшей честностью г-жи Ф., а когда увидали, что лежит в ларце, отпали всякие сомнения. Там нашли отделанный жемчугом ридикюль (сравнительно поздний), а в нем — скарабей, служивший печатью, и красную коробочку слоновой кости, украшенную множеством резных свастик. В коробке же нашли золотую гирьку и несколько потемневших, стершихся серебряных медалей. Видно было, что представители многих поколений носили эти медали на груди. Первоначальная экспертиза установила, что самые старые из них относятся к XV в.
Трудно было предположить, что кто-то сознательно спрятал ларец в только что перекопанной земле. Всякие сомнения полностью отпали, когда в треснувшей стенке погреба, недалеко от первого клада, нашли два пенала из сильно позеленевшей меди, а в них семь странных печатей с ладонь величиной, все покрытые кабаллистичес-кими, тамплиерскими, масонскими, розенкрейцерскими, еврейскими, арабскими и Бог знает еще какими письменами. Вероятно, это были, собственно, не печати, а некие опознавательные знаки. Ими не скрепляли документы, а узнавали по ним друг друга при встречах или при других обстоятельствах. И наверняка они каким-то непонятным — но, может быть, логическим — образом соотносятся с семью печатями Апокалипсиса.
При одном взгляде на эти подернутые патиной бляхи необычной формы — зубчатые колеса, шестиугольники, прямоугольники — с загадочными надписями, среди которых иногда, как утешительная улыбка, расцветает мистическая роза, становится понятно: в погребе с голубым огоньком лежит самый удивительный и таинственный клад, который когда-либо приходилось видеть.
К несчастью, немногим удастся полюбоваться им. Он был обнаружен при таких чудесных обстоятельствах, что г-жа Ф. решила сокрыть его от глаз бестолковых профанов. Ведь перед нами, бесспорно, тайные сокровища тайного общества, о которых ни знатоки оккультной символики, ни шифровальщики, ни члены Великого Востока и Великой Ложи Франции до сих пор не смогли сказать ничего внятного.
В общем, рассуждая трезво и здраво, не поддаваясь на уловки колдунов, но честно признавая очевидное и строя возможные предположения, мы подводим такой итог.
Г-жа Ф. нашла клад при посредстве видения, явившегося за несколько месяцев перед тем.
Обман исключен, поскольку совершенно невозможно подбросить клад, состоящий из вещей столь ценных и редких, что ничего подобного не находится ни в одном музее и ни в одном частном собрании.
Эти печати, бляхи и медали, опознать которые не удалось ни одному специалисту по тайной символике, суть наследство чрезвычайно законспирированного тайного общества. Его последний член — хранитель опознавательных знаков своих предшественников — спрятал клад либо перед смертью, либо при каких-то чрезвычайных обстоятельствах (например, в войну 1914 года), либо с какой-то конкретной магической целью.
Невероятные обстоятельства находки ясно говорят: очевидно и неизбежно, что эта история будет иметь продолжение, связанное с оккультным миром.
Итак, г-жа Ф. стала наследницей какой-то миссии — невысказанной, но, можно предчувствовать, связанной с возрождением этого тайного общества.
Форма блях, загадочные письмена, само их несомненное «бытие» завораживают, тревожат, говорят с нами на каком-то определенном, но еще неразгаданном языке. Ясен только общий смысл: связь с тайным обществом. Остается ждать или спровоцировать продолжение этого таинственного дела, которое, вероятно, должно наступить в наше время.
Заслуживает внимания такая гипотеза. Неоспоримо, что после истребления тамплиеров орден продолжал существование и, возможно, в двух формах. Ритуальную ветвь ордена возглавил Гишар де Божё. Другая, более эзотерическая, ветвь была основана еще раньше. Печати служили знаками принадлежности к этому закрытому ордену. Его члены занимались главным образом алхимией в сотрудничестве с арабскими и еврейскими мастерами этого искусства. К этому ордену принадлежал Жак Кёр, состояние которого было конфисковано Карлом VII, а затем вновь нажито — как говорят, при помощи философского камня. А что сказать о «штурманах» Жуана II Португальского? Они за десять лет до Колумба отправились искать золото в Бразилии, а дни свои закончили на Азорах или на Мадейре, вдали от любопытных глаз…
Как соблазнительно представить себе этих «штурманов» с истершимися за века серебряными медальками на груди, принимаемых в орден единодушным согласием его членов, участвующих во всех великих морских открытиях, а в будущем, быть может, опекающих завоевателей космоса!
Г-жа де Грация полагает, что печати принадлежали алхимикам — точнее, рыцарям-алхимикам. Она даже смутно подозревает, что на одной восьмиугольной бляхе записан секрет Великого Дела: семиступенчатый процесс, ведущий к получению золота.
Но в любом случае — пусть даже тайна эта никогда не прояснится — клад Семи печатей останется одним из самых «потусторонних» в истории кладоискательства. Все, кто имел привилегию созерцать его, сохранили в памяти дивный, волшебный образ семи пластин с таинственными письменами.
16. НЕУЛОВИМЫЕ КЛАДЫ. КЛАДЫ-ПРИЗРАКИ
Чем дольше люди ищут клад, тем верней он исчезнет, а если не он сам, то страдает его репутация.
Ореол самого знаменитого клада — сокровищ инков — не померк потому, что никто и не пытается к нему подобраться. Престиж сокровищ Виго, напротив того, значительно упал после того, как с 1955 по 1961 год аквалангисты безуспешно искали их в илистом дне. Клад с корабля «Герцог Флорентийский» или клад графа Эрджила постигла та же участь. Никто больше не проявляет к нему интереса.
В сентябре 1688 года, после разгрома Непобедимой армады, большой галион «Герцог Флорентийский» зашел в бухту Тобермори на севере Шотландии для ремонта и чтобы запастись продовольствием. Шотландия не воевала с Испанией, но клан Кэмпбелов напал на галион. Атака не удалась, и Кэмпбелы предложили мир. За это испанский капитан Перейра должен был помочь главе клана Лэхлэну Маклину одолеть враждебный клан Макдональдов.
Это дело оказалось успешным. Перейра благополучно починил галион и уже собирался отплывать, когда на борт явился сын Маклина, требуя оплатить золотом взятое кораблем продовольствие. Капитан полагал — и справедливо, — что он за все уже рассчитался участием в войне. Он взял и просто заковал молодого человека в кандалы. Тот решил, что дело его пропащее, поджег порох и взорвал судно.
«Герцог Флорентийский» покоится на глубине 18 метров от берега — «на расстоянии брошенного камня». В 1641 году указом (впрочем, оспоренным) короля Карла I наследником затонувших сокровищ был объявлен граф Эрджил, потомок Маклинов. Испанские власти еще в XVII в. объявили, что никаких сокровищ на корабле не было, что весьма вероятно. Но предание упорно гласит, что там было на два миллиона ливров золота, драгоценных камней и дублонов.
Постоянно ищут сокровища Мономотапы и, кроме разочарований, ничего не находят. Моно-мотапа в центре кафрских земель, возможно, тождественна Офиру царя Соломона. По преданию, там проходят золотые жилы и спрятаны сокровища кафрских царей.
С тем же упорством, достойным лучшего применения, американцы каждый год пускаются на безнадежные поиски мнимого сокровища пирата Жана Лафитта, затопившего свой фрегат «Гордость» в мутных водах бухты Гальвестон у Уол-лисвилла (Техас).
А клад в Жизоре (Эр), якобы обнаруженный г-ном Роже Ломуа в диковинном подземном храме? А баснословные сокровища Роммеля? Об их существовании мы знаем только по сомнительным, десять раз измененным показаниям чеха Петера Флейга — эсэсовского солдата-водолаза, — который якобы затопил эти сокровища в шести контейнерах где-то к югу от Бастии (Корсика).