Кюре покупал также дома и землю, но на имя Мари Денардо, так что вскоре стройная лукавая брюнетка стала настоящей помещицей. Из поездок он писал ей такие письма: «Милая Маринетта, как-то поживают наши зверушки? Поцелуй Фауста и Помпонне (так звали собачек), поклон кроликам. Прощай, Мари. Твой Беранже».
Впрочем, и другие красавицы удостаивались внимания новоиспеченного миллиардера: называют Эмму Кальве, прекрасную графиню Б. и еще многих.
Нежданное богатство совсем вскружило голову кюре. У него началась мания величия; он решил выстроить настоящий замок. Но осторожность ему не изменила: он уничтожил все знаки, ведущие в склеп, стер таинственные знаки с кладбищенской плиты, а рукописи спрятал в самом склепе. Мэр было заподозрил кюре в осквернении могил — откуда у него такое богатство? — но тот весело наплел небылиц про американского дядюшку, завещавшего пять тысяч франков золотом. Мэр несколько раз пытался докопаться до правды — напрасный труд.
Каркасонский епископ монсеньор Бийар тоже обеспокоился было недостойным поведением подчиненного, но деньги, вино и хороший обед все быстро уладили.
В 1897 году Беранже Соньер начал строить виллу «Вифания» с крепостной стеной и башней. Смета была пустяковая: миллион золотых франков. Вокруг всей стены Соньер выстроил оранжерею, чтобы круглый год любоваться цветами.
Монсеньор де Бозежур, сменивший Бийара, испортил праздник. Беранже Соньер был строго допрошен, вызван в Рим и, наконец, наказан. В Ренн-ле-Шато назначили нового кюре. А Беранже, казалось, и горя мало: он продолжал служить мессы в часовне своего замка. Весь приход ходил только к нему, так что новый кюре в конце концов решил не таскаться зря в гору из Куиза в Ренн.
Планы отца Беранже все ширились. Он задумал надстроить башню, построить дорогу из замка до Куиза. купить автомобиль, провести водопровод во все дома деревни… Смета работ достигла восьми миллионов золотом в ценах 1914 года или около восьми миллиардов старых франков. И такие деньги у кюре были наличными.
5 января 1917 года он подписал заказ на материалы, но 22 числа умер от цирроза печени, и планы остались неосуществленными. Опечаленная Мари выставила тело покойного в кресле на террасе, накрыв красным покрывалом с помпонами. Все крестьяне пришли к телу, совершили молитву и взяли на память по помпону, словно частицу мощей святого.
Мари Денардо осталась владелицей Ренн-ле Шато: ведь все было записано на ее имя. Но она провела остаток жизни в заточении, никого не принимала и, вероятно, никогда больше не ходила в склеп с сокровищами.
Вот что рассказал Ноэль Корбю — третий персонаж этого романа, наследник Мари Денардо. Корбю случайно познакомился с Мари под конец ее жизни, в 1946 году. Семья Корбю сняла у Мари Денардо жилье; они подружились. Однажды Мари доверительно сказала Ноэлю:
— Вы, господин Денардо, не беспокойтесь: у вас будет столько денег, что за всю жизнь не потратишь.
— Откуда же? — полюбопытствовал Ноэль.
— Вот вы какой! Умирать буду, тогда скажу.
Но 18 января 1953 года ее хватил удар, она скончалась, не приходя в сознание, и унесла с собой секрет. Так вновь пропал клад Бланки Кастильской — теперь, похоже, навсегда.
Впрочем, ничто не подтверждает, что это был действительно клад, захороненный матерью Святого Людовика. Иные утверждают, что клад принадлежит Алариху (в Ренн-ле-Шато была его столица); иные говорят — и это вероятней всего, — что речь идет о сокровищах катаров: Ренн был второй по значимости их цитаделью после Монсегюра.
Во всяком случае, клад точно был и есть. Это подтверждает, между прочим, письмо одного из друзей кюре, хранящееся в архиве Ноэля Корбю. Он писал Беранже Соньеру: «Вслух ты рассказать ничего не можешь, но признайся в своей тайне на исповеди. Тебе отпустятся грехи: ведь совесть твоя чиста».
Увы! Соньер никому ничего не рассказал, кроме своей подруги и “сообщницы. Но их тайну в принципе можно открыть. Один местный житель — кажется, довольно осведомленный, — сказал одному из членов Клуба кладоискателей:
— Секрет кюре-миллиардера лежит в могиле, знать бы только в какой…
Не исключено, что рано или поздно на миллиарды старого кюре наткнется какой-нибудь могильщик. И не к добру это будет для сельца на горном склоне: оно потеряет свою самую блестящую, или, если хотите, самую темную тайну.
В 1965 году Ноэль Корбю продал свой ресторан в Ренн-ле-Шато, а взамен приобрел сеть магазинов и завод. Разумеется, все сразу подумали, что он отыскал клад. Мы полагаем, что он, напротив, устал от двенадцатилетних поисков и решил оставить бесплодные Корбьерские холмы…
20. В ПОИСКАХ «КЛАДА СТЕРВЯТНИКА»
И вот перед нами самый образцовый клад, какой может разве что во сне присниться: настоящий пират, кончивший дни в петле, награбленное золото, жемчуга и алмазы, таинственнный остров, пещера, зашифрованное послание, непонятные планы…
«Клад Стервятника», с которым связаны исторические, чудесные, романтические и таинственные происшествия на любой вкус, подобен средневековым Блаженным островам, подобен Красным девам Власты и каппадокийским амазонкам: все время перед глазами, а в руки не дается… Таинственный, легендарный, неуловимый клад, несомненно, обессмертил себя в преданиях, тем более что и в существовании его сомневаться не приходится.
Когда настал для пирата Оливье Левассера по прозвищу Стервятник час расплаты, он бросил в толпу с эшафота листок бумаги с тайными письменами и крикнул:
— Вот мои сокровища, бери, кто поймет!
Дело было 7 июля 1730 года на острове Бурбон (ныне Реюньон). С этого началась самая удивительная и запутанная из всех кладоискательских историй.
Кто подобрал шифрованный листок?
Никто не знает. Но вот уже больше двух столетий в Индийском океане от Сейшельских островов до Мадагаскара не прекращаются поиски; двести с лишним лет во множестве появляются документы, шифры и знаки на камнях, якобы относящиеся к баснословному кладу Стервятника.
Нет ничего трудней, чем просто изложить эту историю.
Индийский океан с XVII по XIX век буквально кишел пиратами, а значит — спрятанной добычей. Многие клады на его островах уже найдены; многие, несомненно, до сих пор зарыты, затонули или замурованы.
Охота за сокровищем Стервятника началась в 1923 году на острове Маэ, в Сейшельском архипелаге, на прибрежном участке, принадлежавшем некоей госпоже Сави. Долго она видела перед собой, не замечая, какие-то надписи и рисунки, нацарапанные на скалах: таких на островах Индийского океана много. Но как-то раз она заметила в море валуны, похожие на статуи, а присмотревшись, увидела, что и на берегу есть камни, обработанные рукой человека.
Со временем появлялись все новые скульптуры: они вылезали из почвы или обнаруживались в дуплах поваленных деревьев. Их стало так много, что невозможно было не задуматься над тем, о чем говорят эти камни.
Язык камней был неясен, а время только еще более затрудняло поиски истины. Видны были изображения животных: собак, змей, черепах, лошадей, а также вазы, сердца, женские фигуры, мужские лица, чудовищно раскрытый глаз…
Один этнограф предположил, что скальные скульптуры могут быть связаны с идеографическим письмом индонезийских народов или острова Пасхи, где нередко встречаются изображения черепахи и змеи. Ну, а все остальное? С какой цивилизацией связать изображения людей, собак, глаз и прочего?
В поисках ответа на острове начали раскопки и рядом с изображением чудовищного глаза нашли два гроба с человеческими скелетами. По кольцам в левом ухе определили, что это были пираты. Тут же было зарыто еще одно тело, без гроба и, видимо, без всякого обряда; предположили, что это преступник, похороненный рядом со своими жертвами.
Потихоньку, шаг за шагом, логическим путем пришли к предположению о зарытом кладе. Всякие сомнения отпали, когда нотариус острова, узнав о находках, пришел к мадам Сави и сказал:
— У меня хранится документ, касающийся некоего клада, зарытого на острове в Индийском океане. Найти сокровище можно, только сопоставив данные этого документа с наскальными знаками. Документ у меня, знаки у вас: давайте искать клад.
К сожалению, задача оказалась несравненно более сложной.
В архиве нашлись: криптограмма, с виду не поддающаяся разгадке без «Соломоновых ключей»[3], два письма, завещание и некий ребус, или тайнопись, связанный, кажется, с масонской символикой.
Существование клада и даже нескольких кладов было доказано; остров тоже установлен. Но где именно на острове зарыты клады, оставалось только гадать. К тому же связь между всеми этими документами и знаками не поддавалась объяснению. Но поскольку люди жаждали разгадки, они отождествили клады острова Маэ с кладом Стервятника и другого пирата, Бютена Нажеона де Л’Этана. Быть может, это один и тот же клад, перешедший по наследству или похищенный.
В общем, изучая и сопоставляя все факты, можно найти объяснение, пусть и не подтверждающее версию, но вполне приемлемое.
Оливье Левассер по прозвищу Стервятник родился в Кале в конце XVII века. В 1721 году он объединился с английским пиратом Тейлором. Им обоим нельзя было отказать в храбрости. В апреле они вдвоем захватили богатый португальский семидесятидвухпушечный корабль «Пресвятая Дева Мыса», пытавшийся укрыться от бури в порту Сен-Дени на острове Бурбон.
На борту корабля были граф Эрисейра — вице-король Индии — и архиепископ Гоа. За таких пленников можно было запросить хороший выкуп, да и груз пиратам достался роскошный.
Ла Бюз, изобразив великодушие, отпустил вице-короля без всякого выкупа, но взял себе все ценное: горы алмазов, жемчуга и других драгоценностей, золотые и серебряные слитки, мебель, ткани, священные сосуды — в общей сложности около шестидесяти миллионов турских ливров.
Что это была за добыча, показывает следующий анекдот, вероятно, достоверный. Каждому пирату досталось по сорок два небольших алмаза, а одному вместо этого — один большой того же веса. Тогда пират разбил свой алмаз на сорок две части: «Чтоб не украли все за один раз»!