[63].
В 1960-е годы штат научных сотрудников постепенно стал увеличиваться и к 1967 году достиг 7 человек. Однако уровень командировок по обследованию провинциальных музеев снизился, т. к., видимо, это направление работы и этот способ комплектования собрания МиАР уже исчерпал себя, хотя в первой половине 1960-х годов еще обследовались фондохранилища Дмитровского, Осташковского и Муромского музеев.
И постепенно фронт поисковых, научно-исследовательских работ был перенесен из региональных музеев в провинциальные города и села Европейской России. Иконописное собрание музея, в основном, стало пополняться уже за счет выкупленных у граждан, неизвестных ранее памятников древнерусского искусства. Первая экспедиция такого рода была проведена в Ярославской области уже в 1958 году. В 1960 году, в ходе летних экспедиций, сотрудники музея проводили исследования и закупки в Московской и Владимирской областях.
В июле-сентябре 1962 года были проведены мероприятия по выявлению и вывозу памятников в Московской, Калужской и Ярославской областях. В одной только Московской области были обследованы: Ногинский, Раменский, Талдомский, Дмитровский, Каширский, Истринский районы. Там были осмотрены 24 храма. Выявлено 126 памятников конца XV – начала XVIII века. В МиАР было вывезено 94 иконы. Специалисты отмечали, что необходимо принять срочные меры к спасению от гибели ценнейшего ансамбля древнерусской живописи XVII века в деревянном храме села Воскресенского Ногинского района. Храм находился в остроаварийном состоянии, его кровля в любой момент могла обрушиться.
В Калужской области были осмотрены 4 храма. В них было выявлено 38 памятников живописи XVI – начала XVIII веков. На них были составлены списки. Но они были оставлены на своих местах и требовали реставрации.
Затем совместно с сотрудниками ростовского и ярославского музеев специалисты МиАР приняли участие в обследовании храмов Ярославской области. В течение 14 дней эта группа обследовала 22 закрытых храма и выявила 201 памятник иконописи. Из них 64 произведения были вывезены в Ростовский музей-заповедник, а 65 оставлены в действующих приходах.
1963 год был самым масштабным в деле обследования храмов Русской православной церкви. Экспедиции проводились по плану, утверждённому Управлением культуры Мосгорисполкома и согласованному с ними Министерством культуры РСФСР. В тот год было обследовано более 100 действующих и закрытых храмов. В Московской области были обследованы храмы села Николо-Шатур и города Чехова. В Ярославской области обследованы 47 объектов Переславль-Залесского района. В Калининской (Тверской) области специалисты обследовали 13 населенных пунктов Весьегонского и Краснохолмского района. В Кировской области осмотрены 15 объектов Слободского, Мурашинского, Лузского районов. В Рязанской области – 8 храмов Михайловского и Спас-Клепиковского районов. В Горьковской (Нижегородской) области – 6 храмов Лысковского и Выксунского районов. В Чувашии обследованы 5 объектов в трёх районах. В материалах музейного архива сохранился отчёт ныне научного руководителя музея, а в то время ещё молодого специалиста Г.В. Попова о командировке в Чувашию. В 1963 году ему удалось обследовать Введенский собор города Чебоксары и побеседовать со старостой храма.
«Введенский собор в г. Чебоксары, комплекс произведений станковой живописи нач. XVIII в., резного иконостаса того же времени, сохранившегося частично и настенной живописи XVIII в. является интереснейшим и самым замечательным памятником …живописи Чувашии.
Живопись иконостаса выполнена в начале XVIII века (около 1701 года или около этого времени). К сожалению, в 1957 году (по сообщению соборного старосты Домова) иконы были неумело промыты. Кое-где (особенно на одеждах) утрачена моделировка, местами оставлена старая олифа…», – с сожалением писал Попов, оценивая иконостас одного из крупнейших храмов Чувашии.
Но, несмотря на подобные ситуации, за 1963 год было выявлено и взято на учёт более 750 произведений русской церковной живописи, из которых 40 поступило в МиАР. 22 памятника имели большую историко-художественную ценность. Ещё 59 произведений поступило в Переславский музей. Кроме того, МиАР приобрёл около 50 предметов мелкой пластики XVII–XVIII веков и более 100 рукописных и старопечатных книг XVII–XIX веков[64]. Среди последних была ценная рукопись «Исторические сведения о названиях Московских церквей», а также уникальная «первопечатная» «Острожская Библия» XVI века. Вероятно, это – один из редких, сохранившихся экземпляров, набранной и изданной на печатном дворе города Острожска в Великом княжестве Литовско-Русском, Библии русского первопечатника Ивана Фёдорова.
В середине 1960-х годов и позднее экспедициями по выявлению памятников иконописи были охвачены более отдаленные районы Тверской, Новгородской, Нижегородской областей, районы северного Поволжья, старообрядческие районы Заволжья. Многие средневековые иконы, выявленные и привезенные в музей, требовали реставрации или «расчистки» от поздних записей. Экспедиционная работа по выявлению и сбору памятников искусства полностью не замирала, а периодически возобновлялась даже и в 1970-е годы. В результате этих мероприятий музей приобрел сотни икон XV–XVIII веков. Наиболее активными участниками экспедиций стали научные сотрудники музея: Г.В. Попов, В.Н. Сергеев, А.С. Куклес, А.А. Салтыков, К.Г. Тихомирова и др. Выявление, учет и вывоз памятников на территории РСФСР проводился под руководством главного хранителя МиАР В.В. Кириченко.
Послесловием к 4-й и 5-й главам этой работы опять же может служить фрагмент из повести Н.С. Лескова «Запечатленный ангел», где рассказано о том, как умелый изограф Севастьян, призванный старообрядцами, «распечатывает» наиболее дорогую для общины икону ангельского чина:
«…а изограф …требует себе скорее лохмот старой пояркой шляпы.
Это начиналась самая трудная акция распечатления.
Подали изографу шляпу, а он её сейчас перервал пополам на колене и, покрыв ею запечатленную икону, кричит:
– Давай калёный утюг!
В печи, по его приказу, лежал в жару раскалён тяжёлый портняжий утюг.
Михайлица зацепила его и подаёт на ухвате, а Севастьян обернул ручку тряпкою, поплевал на утюг, да как дёрнет им по шляпному обрывку!…От разу с этого войлока смрад повалил, а изограф ещё раз, да ещё им трёт и враз охватывает. Рука у него просто как молонья летает, и дым от поярка уже столбом валит, а Севастьян, знай печёт: одной рукой поярочек помалу поворачивает, а другою – утюгом действует, и всё от разу неспешнее, да сильнее налегает, и вдруг отбросил и утюг и поярок и поднял к свету икону, а печати как не бывало: крепкая строгановская олифа выдержала, и сургуч весь свёлся, только чуть как будто красноогненная роса осталась на лике, но зато светлобожественный лик весь виден…
Тут кто молится, кто плачет, кто руки изографу лезет целовать…»
Время сдвинуло с «мёртвой точки» отношение общества к истории церковного искусства и в целом к истории Русской церкви. «Период забвения» и гонений великого иконописного наследия средневековой Руси и России уходил в прошлое. Из-под спуда: с загаженных птицами, запылённых чердаков, из мрачных подвалов, грязных сараев, складов, сырых казематов были выведены на свет Божий и освобождены тысячи и десятки тысяч «бывших», «репрессированных» в 1920–1930-е годы, «чёрных досок», «атрибутов мракобесия», «предметов церковного культа». Отныне после своего «освобождения из заточения», «распечатленные и распечатанные ангелы и святые» получили статус законных персонажей произведений древнерусской живописи. Но это стало только началом советского «поклонения» иконам. Поклонения, как неким чудесным идолам древности и Средневековья, носителям утраченного древнего духа величия и царствования. «Иконопочитание» же было еще далеко впереди. Но первоочередная роль, начало этого великого дела принадлежало директору и специалистам музея имени Андрея Рублёва.
Тогда впервые советские люди – «трудящиеся» свободно заговорили о ценностях иконописного искусства, и с удивлением узнали, что на чёрных рынках, на аукционах «свободного мира» эти памятники (их русское наследие) продаются и покупаются за баснословные деньги. Подавляющая часть советской общественности, за исключением очень малой части старых специалистов и учёных с дореволюционным опытом и стажем работы, вдруг к удивлению своему узрела, «от какого наследства она отказывалась», и каким великим наследием она обладает.
В упомянутой повести Н.С. Лескова небольшая старообрядческая община смогла «распечатлеть» и «спасти» лишь одну драгоценную икону «ангельского чина». И этот сюжет стал главным в одной из самых редких мистических и лирических повестей указанного автора. Представим ситуацию, когда хороший художник слова, равный по рангу Н.С. Лескову, имел бы материал о создании музея икон имени Андрея Рублёва. Тогда какое художественное произведение могло бы родиться под его пером? Видится, что о подвиге малой когорты подвижников и ревнителей – специалистов МиАР, спасших сотни и тысячи шедевров русской иконописи в 1950–1960-е годы, можно было бы написать художественно-исторический роман-эпопею.
Глава 6Характеристика коллекций музея, сложившихся в период его становления и на рубеже веков
Со второй половины 1960-х годов новые сотрудники музея всё чаще переключались и на работу, связанную с научной экспертизой памятников и научно-исследовательскими работами теоретического характера, результаты которых выдавались в виде научных аннотаций. Материалы музейного архива позволяют выявить лишь самые ранние поступления памятников иконописи в собрание МиАР, поскольку данные материалы и по настоящий день являются рабочей документацией и «профессиональной тайной» музея. Однако материалы архива и поступлений основного фонда, хранящиеся в музее, представляют для исследователя довольно объемный материал по сверке сведений о поступавших пам