– Вы о них догадываетесь, не так ли? – уточнил Вальтер.
– Догадываюсь. Он по каким-то соображениям не до конца доверял вашему отцу и хотел обезопасить семью на время этой неожиданной отлучки из дома… И у меня, разумеется, была своя выгода, чтобы Али открылся перед сенатором. Такой решительный человек, как фрегаттен-капитан, не потерпит, чтобы кто-то висел у него на хвосте и дышал в затылок в ту минуту, когда он доберется до сокровищ.
– Вы тысячу раз правы, Вилли. И я вас со всей серьезностью предупреждаю об этом. Более того, я настоятельно советую оставить эту глупую затею следить за отцом… Да, – Вальтер вспомнил о главном, – что же сказал вам Али при встрече? По чьему приказу он следил за нами? Не сам же по себе рискнул на такой шаг?
– Увы. – Вилли развел руками, на лице отразилось разочарование, которое ему пришлось уже когда-то пережить. – Когда я вошел в каюту, Али был уже без сознания – наступила страшная агония… Он метался на диване, а в руке была зажата…
– Что у него было в руке? – тут же насторожился Вальтер, но Тюрмахер пропустил мимо ушей его вопрос, продолжил говорить свое.
– Я понял, что минуты Али сочтены и поспешил уйти, иначе меня могли заподозрить в убийстве. Попадать под подозрение инспектора полиции, а тем более сенатора Дункеля, не входило в мои планы, и я поспешил покинуть каюту до той минуты, когда индус свалился на пол и поднялась всеобщая суматоха. Али действительно погиб от яда, который подарил, если можно так выразиться, ему Набель, умышленно царапнув в коридоре руку. Несчастный старик так и не догадался, отчего наступила смерть, он просто не придал особого значения такому пустяку, как царапина.
– И вы не знаете, кто стоял за убийцей?
– Увы. Говорю честно – не знаю. Как не знаю, кто стоит за Гансом Шрейбером. Он не говорит на эту тему, а я не считаю возможным заводить разговор о таком щекотливом деле. Но, разумеется, кто-то стоит. И вполне возможно, что не просто один или два отчаянных проходимца, но и солидная фирма… Тогда они своего шанса не упустят. Это я рискнул на собственный страх и риск пуститься по вашим следам. И право, до этой минуты не знаю, во что обернется мое предприятие. Удачей, или такой же катастрофой, как у Набеля, как у тех пиратов около острова Кинга… Все мы ходим под одним Богом, Ему и решать нашу судьбу, – с философской обреченностью закончил Вилли.
– Да-а, вот так сюжет для увлекательного романа! – Вальтер по-мальчишески присвистнул, хотя понимал, что обстановка далеко не такая безобидная, как может показаться человеку, не посвященному во все ужасах людских отношений, когда дело идет о богатстве и власти. А здесь и то и другое соединяется вместе – золото может дать и приличное состояние и власть… – Не хватает только легендарного Эркюля Пуаро, чтобы во всем этом разобраться. Что же вы намерены предпринять? Так и будете идти в нашей кильватерной струе? Не боитесь? Я не угрожаю вам, Вилли, но я знаю своего отца, он непременно избавится от вас. Не знаю, каким способом, но уйдет из-под стражи. Вы сами только что упомянули о событии возле острова Кинга!
Тюрмахер смолчал, что всего несколько минут назад на этой же скамье состоялась резкая беседа с сенатором Дункелем, но у него сохраняется надежда, что, поостыв и подумав, Отто Дункель примет его предложение о разделе сокровищ равными долями на всех участников этой нелегальной экспедиции. Смолчал и о том, что фрегаттен-капитан точно так же уверял Тюрмахера, что рано или поздно, но сумеет уйти от своих мателотов.
– Ну что же, Вальтер, посмотрим, как он это сумеет сделать? Говорю тебе, что у меня нет другого выбора, просто я обязан идти до крайней точки, иначе никогда не сумею возвратить себе своих детей! А без них сама жизнь не имеет больше смысла…
Вальтер понимающе кивнул головой раза три, поразмыслил вслух:
– Вы намного усложнили свою задачу, Вилли, что взяли с собой Шрейбера и еще кого-то…
– С нами еще инспектор Паркер, тот самый, который был на «Британии», – открыл маленький секрет Вилли, понимая, что Вальтер все равно узнает это от сенатора. – Он оказался тоже в курсе дел вашего отца, сумев записать его разговор с Кугелем на магнитофон. И решил испытать счастье, пустившись вместе с нами в погоню за сокровищами.
– Вот как?! – пределу удивлений, похоже, не будет конца, решил Вальтер и сокрушенно потряс головой, поражаясь, до какой же степени авантюризма могут доходить взрослые и серьезные, казалось бы, люди. – Еще и полицейский инспектор с вами? Ну-у, тогда считайте, что никакой сделки у вас с отцом быть не может! Слишком много желающих собралось вокруг бесценной добычи! Облава началась, охотники пошли к цели со всех сторон. Боюсь только, что теперь далеко не все пули полетят в золотого быка, мишенью станут и сами охотники! Именно охотники! – повторил с ударением Вальтер. И неожиданно вспомнил один из первых вопросов, который возник у него при встрече с Тюрмахером: – Да, но почему вы заговорили именно со мной на эту тему? Ч т о нужно вам от меня? Ведь не ради пустого словословия сидим мы на этой скамье и выясняем, кто есть кто? Так я жду от вас ответа именно на такие мои сомнения, – и с напряженным нетерпением посмотрел в прищуренные глаза отчаянного человека – Вилли напомнил ему в эту минуту канатоходца, который рискнул пройти на большой высоте без подстраховки и даже без шеста в руках!
– Я хотел бы просить вас, Вальтер, уговорить отца принять наше предложение…
– Какое? – насторожился Вальтер, не понимая еще, куда клонит Тюрмахер. – Вы передали отцу свое предложение? Или только хотите передать через меня?
– Уже передал, – принужден был сознаться Вилли о состоявшейся здесь беседе. – Именно здесь, на этой скамье, за минуту до встречи с вами. Вы увидели меня как раз в ту минуту, когда я отчаянно размышлял о своих дальнейших действиях.
– Понятно, – усмехнулся Вальтер, вспомнив позу, в которой пребывал в тот миг Вилли. – И что же вы хотите? – уточнил Вальтер, хотя без особого напряжения ума мог догадаться о намерениях Тюрмахера и его спутников. Невольная гримаса брезгливости тронула его губы и не ускользнула от наблюдательного Вилли.
– Да! Я хочу, чтобы вы уговорили отца разделить добытые сокровища честно на две равные доли. В противном случае, мы вынуждены будем принять соответствующие меры, вплоть до вызова таможенной полиции, которая тут же примчится на место поиска и…
– Вилли, вы взрослый, видавший жизнь человек! – Вальтер поражался все больше и больше, слушая своего бывшего дворника. – Неужели вы серьезно думаете, вернее даже, серьезно надеетесь, что отец и Кугель вот так запросто, своей волей, отдадут вам половину сокровищ, будь они даже столь неоценимы, как у графа Монте-Кристо? Здесь не подходит определение даже «детская наивность». Какой ребенок без драки уступит другому самую любимую игрушку? А вы хотите забрать у Железного Дункеля половину сокровищ!!! Простите, но этому у меня нет никаких определений. Выход из такой ситуации я вижу только один – либо они вас перестреляют над грудой тех проклятых сокровищ, либо вы их! Но мне кажется, что у отца больше шансов победить – они профессионалы! Даже Карл. Все трое прошли крещение огнем и кровью. У них рука не дрогнет и жалость не затуманит глаза, когда через прорезь прицела мелькнет чужое лицо! Вы об этом хоть подумали?
Вилли согласился, поджал губы, потом неожиданно с настороженностью спросил:
– Да, тут вы правы… Но почему вы назвали только троих? А вы сами? Неужели вы не встанете на сторону отца и брата, если и в самом деле завяжется драка «над грудой проклятых сокровищ», как вы только что выразились? Неужели отойдете в сторону и будете просто смотреть? Не верю!
Вальтер протяжно выдохнул, опустил взгляд на руки, сцепленные пальцами и лежащие на коленях. Чистосердечно признался:
– Я понимаю вас, Вилли. Вы хотите сказать, что после драки меня все равно победители отца не оставят в живых, как опасного свидетеля… И все же я не смогу убить человека! Конечно, если я увижу, что кто-то из вас занес нож над отцом или братом, я не буду стоять безучастным манекеном… Потому снова и очень настоятельно советую вам отказаться от безумной погони за призраком богатства. Этот призрак заведет вас в ловушку, из которой будет невозможно выбраться, не потеряв при этом головы.
– А если вам оставить такого отца, как ваш, и открыто перейти на нашу сторону? Мне кажется, в такой ситуации сенатор не стал бы так яростно сопротивляться разделу сокровищ и проявил бы уступчивость? А вы все равно получили бы свою долю… – Вилли, похоже, только теперь подступил к основному вопросу, ради которого и остановил младшего Дункеля. И это прозвучало так бесцеремонно и цинично, что Вальтер, слегка опешив, едва не с открытым ртом долго смотрел на невозмутимого внешне собеседника, и только лихорадочный блеск в глазах выдавал то истинное напряжение, которое владело в эту минуту Тюрмахером – слишком много поставил он на этот вопрос, вернее, на предстоящий ответ…
– Вы серьезно предлагаете это мне? Я не ослышался?
– Вполне серьезно и обдуманно со всей тщательностью. Еще раз повторяю – одна восьмая часть добытых сокровищ останется вашей! И вы можете распорядиться ею по своему усмотрению, а не гадать, как поступит с вами, вернее, с этими богатствами, ваш отец! У меня, сами видите, нет другого варианта уговорить сенатора, кроме как…
– Кроме как столкнуть лбами отца с сыном? Или моим телом прикрывшись, идти в атаку, добывая презренное золото, в надежде, что отец и брат побоятся стрелять… Вилли, вы не похожи – по крайней мере, внешне, – на сумасшедшего. Но эти слова меня очень озадачили. Не хватает только, чтобы сейчас из кустов выскочили ваши люди, накинули мне на голову мешок и похитили! Наверно, от такого шага вас удерживает присутствие Карла, и вы знаете, что он непременно при оружии… Право, наш разговор начинает приобретать оттенки глупого сна. Лучше на этом и закончим. Я не убийца, но я не стану прикрывать тех, кто пусть даже с фашистами, сражается их же оружием! – Вальтер хотел подняться со скамьи – он видел, что Карл и баронесса начали все чаще поглядывать в их сторону. Но Тюрмахер сказал еще не все.