– Якорь бросать здесь бессмысленно, – в затруднительном раздумье пробормотал Отто, заглядывая за борт. – Боюсь, что глубина приличная. Если якорь застрянет в расщелине, не вытащить, – повернулся к сыну слегка порозовевшим от трудной работы веслами лицом. – Карл, закрепи за пояс страховой линь. Узла на три завяжи, потуже. Вот та-ак! И прошу, сынок, не уходи далеко от этой скалы… «Генерал Грант» лежит где-то здесь. Не думаю, что его течением куда-то оттащило: такую махину только новое извержение вулкана могло сбросить в какую-нибудь пропасть… Господи, помоги нам! Дай свершить задуманное. Клянусь священными водами Стикса, как только вернусь в Виндхук, отслужу обедню и пожертвую на храм! И в каждое Рождество твое буду приносить пожертвования…
Карл с удивлением, но без тени насмешки посмотрел на отца: набожностью прежде он не отличался.
«Крепко взяло его за душу сомнение, если взмолился Богу и про приношения заговорил… Ничего, – с невольным холодком в груди вздохнул молодой Дункель. – Может быть, как говорится, не сожрут меня в один прием здешние осьминоги, как того водолаза». – Заставил себя улыбнуться, чтобы не расстраивать отца кислым видом, даже мигнул ему с нарочитой задиристостью.
– Вот увидишь, отец, все будет в порядке! У меня такое предчувствие, что все должно быть в полном порядке! Разыщу судовой журнал и сделаю запись вместо вахтенного командира о дне и часе своего прибытия на борт нового капитана барка – Отто Дункеля!
– Хорошо бы, сынок… Но ты не увлекайся под водой всякими проделками, не на пляжном берегу будешь, а в утробе старого вулкана. Главное на сегодня – обнаружить сам корабль.
– Обнаружим, в чем дело! Для того он и утонул здесь, чтобы мы его однажды обнаружили. Помоги надеть акваланг.
Отто поднял с днища шлюпки и помог Карлу надеть на спину увесистый акваланг с красными баллонами. Сам затянул ремни, пристегнул ласты, старательно натер грудь, плечи и спину растительным жиром, чтобы глубинная вода не так липла и не холодила тело. Проверил, надежно ли работает клапан подачи сжатого воздуха.
– Все в порядке, сынок. С богом! – и перекрестил Карла, когда тот, подняв в правой руке трезубец с трехметровой рукояткой, встал на носовую банку и через борт, спиной вперед, упал в воду, потянув за собой капроновый крепкий линь. Несколько секунд, перегнувшись через борт, он видел сына, который наискось вдоль скалы пошел во тьму, а потом только пузырьки отработанного воздуха указывали, что Карл там, в глубине, живой и дышит…
Туман огромной и тяжелой массой продолжал наползать с океана на остров, упирался в скалу, бесшумно обтекал ее с обеих сторон, а на западе, словно в утробе фантастического чудовища, что-то урчало и шипело. Это, разбиваясь о рифы, бесновался морской прибой.
Отто сделал несколько взмахов веслами, чтобы вернуть шлюпку на место поближе к расщелине, посмотрел на часы: Карл под водой всего семь минут, а показалось, что он там не менее получаса!
«Только бы барк был на месте!» – снова заволновался Отто. Пока находился далеко от острова, думалось о том, как туда добраться, найти сам остров! Добрался и нашел, но теперь сомнения иного рода одолевают: где барк? На какой глубине залег? Будет ли возможность спуститься туда в аквалангах и проводить работы под водой?
Холодными тисками сдавило сердце – вдруг вспомнил рассказ деда Генриха о том, что он потерял у этой расщелины своего водолаза! Что с ним тогда случилось? Увы, об этом только Посейдон знает, а он умеет хранить тайны всех происшествий, которые случаются в его жутких владениях… И вновь, как иголкой, кольнуло под сердцем: «Вальтер, Вальтер, что же ты натворил, сынок? Погубил себя в расцвете лет, нанес отцу незаживающую рану, оставил единственного брата на этой земле без родного плеча, одного среди чужих людей! Пока что еще Карл дождется помощи от малолетних сынов… Из-за какой-то Амриты ушел из жизни, будто молодой граф Жуаез, который влюбился безнадежно в несравненную Диану Монсоро… Графа можно понять: его возлюбленная была ему равной по положению, а не желтокожей индусской без роду и племени…»
Отто насторожился: похоже, в размеренный шум прибоя вкрались какие-то новые звуки, словно, догоняя шлюпку, за спиной надсадно сопел бегущий со всех ног разъяренный бык. Оглянулся – кроме тумана и ближних острых камней-скал, торчащих из воды, ничего не видно. Даже альбатросы не летают, опасаясь подниматься в воздух в такой белой непроглядной мгле.
«Почудилось! Кому здесь быть, кроме нас с Карлом. Я здесь, а Карл под водой, он сопеть не может, – старался успокоить себя Отто. Он поворачивал головой, словно пеленгатором, пытаясь снова поймать посторонние звуки, не связанные с жизнью океана. – Или вправду кто-то сопел? Но кто? Людей здесь быть не должно, разве что души давних спутников деда Генриха, матросов и того офицера с солдатами? Но это уже мистика… Скорее всего, это морской котик забрался на остров», – решил Отто, помимо воли чувствуя, что тело сжимается, как при близкой опасности. Ему не раз доводилось слышать рассказы китобоев, что когда-то в этих широтах на скалах Оклендского архипелага обитали морские котики.
«Инстинкт позвал их на прежнее место, вот они и начинают осваивать давно забытые лежбища…»
Туман, подкрашенный в бледно-розовый цвет солнечными лучами, медленно потек на юго-запад, куда дул слабый ветерок, и едва первый просвет достиг отвесной скалы, как в пяти-шести футах от борта ухнул огромный, почти с детскую голову, камень! Фонтаном вздыбился водяной столб, окатив брызгами шлюпку и ошеломленного Дункеля. Ничего не успев даже подумать, Отто рванул весла и сделал три отчаянных гребка прочь от скалы, в голове пронеслось наиболее вероятное предположение: «Камень сорвался…» Но в ту же секунду вторая глыба размером побольше первой упала как раз туда, где только что покоилась на волнах шлюпка.
«Меня бомбят со скалы! – эта догадка, словно молния высокое дерево, ожгла голову. – Клянусь священными водами Стикса! Меня берут в артиллерийскую прицельную вилку!»
Он сделал еще несколько сильных взмахов веслами, отгоняя шлюпку подальше от опасного места, вынул из кармана пистолет, щелкнул предохранителем. И замер, впившись взглядом в неровный срез обрыва наверху, откуда летели эти смертоносные снаряды каменного века!
«Такие валуны можно только толкать, словно спортивное ядро: слишком большие, чтобы бросать. Здесь он уже меня не достанет! Ну-у, высунься, тварь поганая! Высунься, и здешние птички возблагодарят Господа за то, что послал им новую падаль! Ну же, смелее! Пока туман не накрыл остров и мы можем видеть друг друга! Надо же, подкараулили…»
Но там, на срезе скалы, – могильное безмятежное спокойствие. Травы, и той даже нет, чтобы своим колыханием выдать чье-либо присутствие. Через пару минут туман снова накатил на остров и, казалось, еще более плотной массой, скрыл от глаз скалу и расщелину, по которой ориентировался Отто. Шлюпку течением отнесло от прежнего места футов на сто, и Дункель взялся за весла, возвращаясь на старую «стоянку». Пистолет сунул под правое колено, даже не поставив на предохранитель… И снова почудилось, как кто-то совсем рядом, казалось, под кормой шлюпки, тяжело дышит открытым ртом!
Нервы не выдержали. Он вскинул пистолет и выстрелил четыре раза наугад туда, вверх. Глухие звуки ударились в отвесный гранит и, отраженные, вслед за срикошетившими пулями, унеслись в океанскую ширь…
Отто посмотрел на стрелки часов, поднес к уху – тикают! Минутная стрелка переместилась всего на четырнадцать делений с того времени, как Карл опустился в воду, а показалось – вечность! Где он? Глубоко ли успел погрузиться? Что увидел там за эти роковые считанные секунды? И непроизвольно содрогнулся, со злобой пробормотал себе под нос:
– Клянусь священными водами Стикса! Не много успел бы увидеть Карл, если бы одна из каменных «бомб» попала в шлюпку! И если бы даже я чудом уцелел, добрался бы до расщелины, меня добили бы сверху, сделай я попытку спастись тем же путем, каким спасся дед Генрих! – Отто, сам того не ожидая, трижды перекрестился, как истинно верующий, когда подумал: а что было бы с Карлом? Что было бы с его последним сыном, когда он, уставший, всплыл бы на поверхность, а здесь вместо шлюпки и отца – обломки досок!
– Они и Карла не пощадили бы! – выдохнул с присвистом из груди Отто, чувствуя в затылке нарастающую тупую боль, признак поднимающегося давления. – Но кто бомбил меня? Ведь не мифические же стимфалиды[22] швыряли эти камни, да еще так прицельно! А что, если на яхте произошел бунт и кто-то из моряков погнался за нами? Ну-у, если так, то мы по возвращении к яхте устроим этим мерзавцам побоище не менее ужасное, чем устроил таковое римский император Клавдий своим рабам!..[23] Карл, ну что там у тебя? Нашел ли ты «Генерала Гранта»? – Отто наклонился через борт, чувствуя в руке туго натянутый страховой конец и пытаясь сквозь темно-зеленую толщу океана увидеть сына. Если бы тому вдруг понадобилась помощь, он готов был в один миг надеть второй акваланг и упасть в воду…
Едва оказавшись в пучине, Карл решил обследовать подводную часть скалы, погружаясь не вертикально – так можно пройти и мимо затонувшего судна, – а равными зигзагами. Он знал, что двух баллонов ему хватит на пятьдесят минут, если глубина погружения не превысит тридцати футов, и на двадцать пять минут, если он опустится футов на сто.
Скользя вдоль расщелины, Карл приметил скопление больших крабов – от света фонаря они шарахнулись во тьму с таким проворством, словно застигнутые на месте преступления грабители при появлении полиции… Спокойнее вели себя морские звезды, в зарослях сновали юркие рыбешки, не особенно пугаясь причудливого незнакомца. Чем глубже опускался Карл, тем гуще становились подводные заросли, особенно там, где зияла трещина в скале. Карл осторожно тыкал острогой в эти опасные места: хуже будет, если осьминог, случись ему здесь устроить себе жилище, высунется да схватит со спины. От расщелины он пошел к северу, держась на расстоянии шести-восьми футов от скалы, чтобы не терять ориентировки. Здесь, на глубине уже более тридцати футов, видимость уменьшилась до пяти-шести шагов! Вот еще одна трещина в «пятке» Старого Башмака, но не совсем вертикальная, а чуть наклоненная нижней частью к северу. Мимо Карла прошмыгнула стайка красивых золотистых рыб, своим видом напоминавших стерлядь. Из глубины навстречу ему высунулись острые, словно зубы гигантской акулы, обломки скалы, густо оплетенные длинными вод