— Значит, мы будем плохо жить?
— А кому на Руси жить хорошо?
Я услышал, как Шурик скребёт подбородок.
— И что делать?
— Ты ещё спроси: «кто виноват?».
Спросить Шурик не успел. Где-то в глубине дома послышался стук, как будто кем-то считали ступеньки, жалобно звякнула разбитая ваза, потом включился свет, и мы увидели наших громил и обескураженную мордашку Отто фон Глыбы, отливающую синюшной белизной. Редкие волосинки на его лысине стояли дыбом, в глазах застыло непонимание, губы дрожали, а из носа тонкой струйкой сочилась кровь. Видимо, ступеньки считали им.
Я разочарованно вздохнул. Любаша говорила, что Отто фон Глыба очень опасный человек и что с ним лучше не связываться. Однако на деле всё оказалось как нельзя просто. Вот и верь после этого женщинам.
— Доброй ночи, — поздоровался я, протягивая ему носовой платок. — Вы уж извините, что мы так бестактно… без приглашения…
Отто фон Глыба приложил платок к носу и запрокинул голову.
— Ну что вы, я всегда рад гостям, — прогнусавил он.
У него ещё хватало духу шутить в такой ситуации.
— Может быть, вы и прогуляться с нами будете рады? Ночь тихая, тёплая, звёзды блещут. Самое время для прогулок.
— В такой-то компании? — ухмыльнулся Отто фон Глыба, окидывая взглядом шуриковых амбалов. — Всю жизнь мечтал.
— Значит, будем считать, что ваша мечта сбылась.
Спорить он не стал, тем более что сила была не на его стороне. Уже в машине я объяснил незадачливому немцу, почему мы так нежданно нагрянули в гости. Я попросил его (вежливо и почти без угроз) проводить нас к давнему его другу Боре Гусеву, ибо, как я полагал, в плену у оного томилась Любаша. Сам Боря вряд ли нас к себе пустит, а я без Любаши жить не могу, и потому прошу его посодействовать нашей с Борей встрече.
Отто фон Глыба думал не долго. Он сразу закивал своей лысой головой, выражая таким образом полное согласие моей просьбе, хотя и высказал сомнение относительно того, что Любаша находиться у Гуся.
— Я бы знал, что она у него. Но я этого не знаю, — сказал он.
— Вот вместе и проверим.
— Только не дёргайся, — посоветовал Шурик. — А то он тебя пристрелит.
Мне показалось, что в глазах Отто фон Глыбы вспыхнули насмешливые огоньки, но было слишком темно, чтобы утверждать это твёрдо.
До гусиного гнёздышка мы добрались за полчаса. В ночи, при свете звёзд, оно казалось ещё более неприступным, чем описывал его Кощей Бессмертный. Шуриковых подручных по совету нашего дедушки пришлось оставить в городе, и потому к воротам мы подъехали втроём: я, Шурик и Отто фон Глыба. Охранники, те самые с автоматами, внимательно оглядели салон, но обыскивать его не стали. Видимо, Отто фон Глыба был для них авторитетом не менее значимым, чем Боря Гусев.
Шурик подогнал свой мерседес ко второму корпусу и остановился. По плану я играл роль телохранителя, поэтому вышел из машины и открыл дверь нашему дедуле. Тот вальяжно потянулся и спустил ноги на землю. Выходить он не торопился, будто ждал чего-то.
— Хотите чтоб я вам руку подал? — с издёвкой спросил я.
— Не торопись становиться халдеем, — усмехнулся в ответ Отто фон Глыба. — Тебе это не идёт. — И помолчав, добавил. — Дверь пошире открой.
Я открыл, но не потому что хотел, а потому что к мерседесу подходила стая гусят в образе двух атлетов и худощавого юнца, рыжего и прыщавого. Шурик легонько свистнул, предупреждая меня, и я принял каменное выражение лица. Телохранителю положено быть невозмутимым.
— Вы к Борису Степановичу? — спросил юнец блеющим голоском и, повернувшись к атлетам, сказал. — Проверьте их!
Меня давно мучает вопрос: почему мелкие и прыщавые всегда командуют, а большие и мускулистые всегда у них на побегушках? В формулу: сила есть, ума не надо — я не верил, ибо неоднократно сталкивался с людьми сильными и умными и наоборот. Но вот хоть лбом о стену, а прыщавые всё равно верховодят. Может быть поэтому я до сих пор не выбился в начальники?
— Осади коня, Антошка! — взмахнул рукой Отто фон Глыба. — Или ослеп? Не видишь, кто приехал?!
Антошка осадил. То ли действительно не сразу узрел с кем дело имеет, то ли попробовал проявить инициативу да не удалось. Инициатива — вещь о двух концах, можно и шею сломать. Он тут же понял свою ошибку и заулыбался. Сообразительный мальчик.
— Уважаемый Отто Фридрихович! Не узнал, извините! Как ваше здоровьице, как бизнес?
Из напыщенного юнца он мгновенно превратился в мелкую шавку. Ну, знаете, в ту самую, которая поначалу лаяла на слона, а когда слон посмотрел на неё тотчас вспомнила кто она есть на самом деле.
— Проходите, уважаемый Отто Фридрихович! Сейчас я доложу Борису Степановичу. Вот босс-то обрадуется! — и побежал обратно.
С последними словами Антошки я бы никогда не согласился, тут уж скорее наоборот, однако разубеждать его я не стал. Пускай заблуждается.
Вместе с Отто фон Глыбой мы двинулись вслед за Антошкой и его подручными. Отто фон Глыба впереди, я за ним. Шурик остался в машине прятаться за тонированными стёклами. Выходить ему было нельзя. Его здесь каждая собака в лицо знала.
Бывший заводской цех, куда мы вошли, оказался большой кирпичной коробкой забитой под крышу какими-то ящиками и тюками. Я остановился, чтобы почитать этикетки, но Отто фон Глыба дёрнул меня за рукав и мы пошли дальше. Можно было подумать, что во встрече с Борей Гусём он заинтересован больше моего. Ну что ж, давай, веди, пистолет-то всё равно у меня.
Шагов через несколько мы наткнулись ещё на двоих гусят с автоматами. С внутренней безопасностью здесь всё было серьёзно, просто так не проберёшься. Оба охраняли бронированную дверь, на которой местный художник намалевал череп и скрещенные кости. При нашем появлении гусята равнодушно скользнули глазами по лицу Отто фон Глыбы, немного задержали взгляды на моём, всё-таки я телохранитель и, стало быть, человек опасный, и с прежним равнодушием уставились себе под ноги. Мне стало немного обидно. Я, можно сказать, шёл делать из их начальника как минимум отбивную, а вся его охрана ничего не подозревает. Хотя бы понервничали немного что ли.
Дверь открывалась изнутри. Один из охранников сказал пару слов по рации, кто-то где-то нажал кнопку, и дверь поползла в сторону. Сразу за ней я увидел лестницу, ведущую вниз. Отто фон Глыба, быстро перебирая своими кривыми ножками, начал спускаться и мне пришлось поторопиться, дабы не отстать от него. Тусклые фонари на стенах и серый бетон ступеней создавали впечатление, что мы спускаемся в тюремные казематы. Или в ад, что в принципе одно и то же. Что ж, в жизни всякое случается. Вполне возможно, что именно туда мы и шли.
Однако я ошибался. Спустившись вниз на два пролёта и преодолев ещё одну бронированную дверь, я неожиданно увидел просторный зал, сверкающий позолотой, хрусталём и металлопластиком. С одной стороны стояли игровые автоматы, с другой карточные, бильярдные и рулеточные столы. Вдалеке, за густым туманом табачного дыма угадывались очертания барных стоек и сцена, на которой выплясывала полуголая девка. Ещё сомн таких же девок вальяжно дефилировал по всему пространству зала, заигрывая с громилоподобными парнями в камуфляжах. Из скрытых динамиков вырывались аккорды заводной мелодии, силясь перекрыть смех, крики, стук бильярдных шаров, скрежет «одноруких бандитов» и топот ног.
Что б я так жил! — это была первая мысль, которая пришла мне в голову при виде всего этого содома. Когда Кощей рассказывал про ночной клуб, девочек и прочие аксессуары, я не особо этому верил. Мало ли что можно наплести под дулом пистолета. Теперь мне самому захотелось поступить на службу к Боре, раз он так печётся о своих людях.
— Нравиться? — спросил Отто фон Глыба, видя моё смущение.
Бывший эсесовец хитро щурился, чуть склонив голову набок, как дела это батюшка Ленин, когда народ у него хлеба просил.
Я громко сглотнул и попытался завязать сердце узлом. Получилось.
— Ничего особого. Бывал я в таких заведениях. Скучно.
— Можем поиграть немного, если хочешь, повеселимся. Что предпочитаешь: рулетка, покер, бридж? Или девочку? Посмотри, какая милашка идёт. Только захоти — и она твоя.
По направлению к нам действительно шла бесстыдно вихляя голыми бёдрами стройная брюнетка. Из одежды на ней были только туфли, золотистые стринги и фартучек, едва прикрывающий грудное богатство. Одного взгляда на неё хватало, чтобы взвыть волком и задышать часто-часто, высунув язык от вожделения, ибо ни один нормальный мужик не смог бы устоять перед таким искушением. Я устоял — и значит я не нормальный, хотя вены на висках вздулись, а глаза разбежались по сторонам, не в силах разом охватить её идеальные контуры.
Брюнетка почувствовала моё внутреннее состояние нестабильности. Она вплотную подошла ко мне, нежно коснулась пальчиками небритой щеки и томным голосом пропела:
— Здравствуй, красавчик. Порезвимся?
Вы когда-нибудь видели в осеннем небе стаю журавлей? Покидая родные края они жалобно курлычут, зовя вас за собой, и внимая этому зову очень хочется последовать за ними, потому что грешное притяжение земли больше на тебя не действует. В теле возникает ощущение полета, за спиной вырастают крылья, сквозь кожу пробиваются перья, и ты начинаешь медленно подниматься в воздух!.. Я понял: ещё немного и я улечу. И тогда прощай мечты о Любаше и лучшей доли…
— Идём отсюда, — прохрипел я, как за спасительную соломину хватаясь за руку Отто фон Глыбы. — Забыли, зачем мы сюда пришли?
Тот пожал плечами и сказал, продолжая всё так же хитро щуриться:
— Тебе видней, — и шлёпнул брюнетку по ягодице. — Извини, милая, мы сегодня не в настроении.
Мы прошли через зал сквозь бессчётную череду искушений и остановились перед зеркальной стеной. Я сразу догадался, что логово Бори Гусева находится именно за ней и что с другой стороны она прозрачная. Мафиози из американских фильмов часто пользуются такими трюками, дабы следить за посетителями своих злачных заведений, и наши доморощенные гангстеры, видимо, тоже не ушли от них далеко. Будто ничего лучше придумать не могли. Едва мы подошли, сбоку открылась дверь и из неё выглянула конопатая физиономия Антошки.