— Гражданин!
Передо мной встали два чудика в штатском: в костюмах, при галстуках, в чёрных лакированных ботинках и в чёрных солнцезащитных очках. Я не сразу сообразил, откуда они взялись, потом увидел распахнутые дверцы «девятки» и понял, почему лаяла дворняга. Мне эти двое тоже не понравились. Неприятные типчики, два таких братика из ларца одинаковых с лица, только один рыжий, а другой блондин. Блондин протянул мне красные корочки.
— Следуйте за нами!
Вот те здрасти. Что было написано в корочках, я не разглядел, но на ментов они не походили. Наши российские милиционеры на ту зарплату, что им платят, так одеваться не будут, иначе по миру пойдут. Эти же походили на манекенов из витрины дорогого магазина, к тому же, на манекенов, которых очень хорошо кормят.
— А в чём, собственно…
— Вам всё объяснят!
Нет, это точно не менты. Говорят резко, но вежливо. А менты обычно сразу руки крутят.
— Никуда я не поеду, — наотрез отказался я. — Некогда мне.
Зря я это сказал. Пусть эти двое ментами не были, но повадки у них были самые что ни на есть ментовские. Один, не раздумывая, дал мне под дых, потом вместе они подхватили меня согнувшегося пополам под мышки и поволокли к машине. Сопротивляться я не пробовал, не хватало воздуха, поэтому они безо всяких проблем затолкали меня на заднее сиденье, а сами сели по бокам. Наверное, для того, чтобы я не сбежал. За рулём сидел ещё один чудик в костюме. Не обращая на меня внимания, он завёл мотор, и мы поехали по трясучим дорогам Березовска.
Говорят, что в экстремальных ситуациях наши организмы мобилизуются, силы удесятеряются, в кровь поступает мощная порция адреналина и мозги начинают работать быстрее. Не знаю, может так оно и есть, но только не в моём случае. Минут пятнадцать я ждал, когда силы мои удесятеряться, чтобы одним ударом расправиться с чудиками и вернуть себе свободу. Но то ли ситуация была не экстремальная, то ли со мной что-то не в порядке, однако никакого прилива адреналина я не почувствовал. Посмотреть в окно, чтобы хоть немного сориентироваться, я тоже не мог. Один из чудиков своей тяжёлой дланью прижал мою голову к моим же коленям, а когда мы, наконец, остановились, натянул мне на глаза повязку, лишив последней возможности узнать, где я нахожусь.
Сомнений не было — меня похитили, самым наглым и не самым дружеским образом. Как это ни странно, страха я не испытывал, так, лёгкую нестабильность. Во-первых, брать с меня было нечего. Что можно взять с обычного российского безработного? Во-вторых, седьмое чувство шептало, что причинять вред мне никто не собирается. Меня вытащили из машины, и повели, поддерживая под локти, какими-то коридорами, переулками, лестницами, вверх-вниз, налево-направо и снова вверх-вниз. О том, хотели меня запутать или путь действительно был такой кривой, я не думал. В конце концов, не я был паровозом в этом движении. Меня охватила непонятная смесь чувств, где главными были любопытство и восторженность. Вся моя жизнь до приезда в этот город проходила в строго определённых рамках, за пределами которых не было места ничему непредвиденному. О каких-то там приключениях я и мечтать не смел, и теперь мне было очень интересно узнать, чем всё закончиться.
Когда с моих глаз сняли повязку, я обнаружил, что нахожусь в просторной светлой комнате, очень напоминающей кабинет учёного. Рассеянный дневной свет, проникавший сквозь полотняные жалюзи, освещал широкий письменный стол, книжные шкафы вдоль стен, и небольшой кожаный диванчик рядом с дверью. За столом сидел лысый старикан в очках и, разглядывая меня, теребил острую бородку-клинышек. Взгляд его напоминал взгляд моего школьного учителя по русскому языку, весьма строгого и требовательного, и я невольно поёжился.
Старичок ленинским жестом указал на стул возле стола, и я послушно сел. Спорить с ним и качать права, с общими фразами типа «Как вы посмели» и «Вы за это поплатитесь», у меня никакого желания не возникло. Я просто сел и приготовился слушать. Что-то он скажет.
Однако старичок не спешил начинать разговор. Он продолжал молча разглядывать меня, оставаясь при этом абсолютно бесстрастным, словно памятник. У меня появилось ощущение, что где-то я его уже видел. Что-то знакомое промелькнуло вдруг в очертаниях худого треугольного лица, добродушного и одновременно хищного. Будто у только что отобедавшего волка.
— Здравствуйте, меня зовут Отто фон Глыба, — представился старичок и улыбнулся, демонстрируя идеально ровные белые зубы.
Ну правильно! мысленно воскликнул я. Ведь Любаша показывала мне его фотографию и предупреждала, чтобы я держался от него подальше. Как же я не узнал его сразу?! Вот теперь мне стало немного страшно.
— А меня Даниил, — в ответ представился я, стараясь не выдать нахлынувших на меня чувств.
— Я знаю, — кивнул фон Глыба. — Я знаю о вас всё. Даже как вы в пятилетнем возрасте истригли ножницами скатерть своей бабушки, а потом свалили всю вину за содеянное на кота. Представляю, как вы вопили, когда бабушка лупила вас рукомойником.
В кабинете кроме нас двоих никого не было, но всё же я оглянулся — не слышал ли ещё кто озвученную информацию?
— К чему такие подробности? — сконфуженно проговорил я. — Или вы пригласили меня, чтобы поговорить о моём детстве?
— Это я сказал для того, чтобы вы с самого начала могли оценить степень моей осведомлённости о вас и вашей компаньонше. Вы человек не глупый, и должны понимать, что дело, в которое вы впутались, весьма и весьма опасно.
Я шмыгнул носом и смущённо потупил взор. Как же жестоко он ошибался! О том, что поиски сокровищ могут быть опасны, я вовсе не думал. Возникновение каких-то определённых трудностей на пути к победе я, конечно, предполагал, но то, что меня могут похитить — это мне и в голову не приходило. Я же не в голливудском боевике снимаюсь.
— Да уж, — сказал я. Других слов у меня не было.
— Очень рад, что мы понимаем друг друга. — Дедок нажал спрятанную под крышкой стола кнопку, и в кабинет вошла длинноногая красотка с подносом в руках. На подносе стояли чашечки с кофе, это я определил по запаху, и тарелочка с бутербродами. Вызывающе покачивая бёдрами, красотка продефилировала мимо меня и, изящно изогнувшись, выложила содержимое подноса на стол. Проделала она это столь грациозно и соблазнительно, что если бы я уже не был влюблён в Любашу, то непременно влюбился бы в неё.
— О чём это мы? — выдохнул я, когда красотка уплыла обратно за дверь и я смог, наконец, перевести дух.
— Кофе? — предложил фон Глыба, но я отрицательно покачал головой. Где-то я слышал, что совместная трапеза делает людей друзьями. Так это или нет, но в любом случае дружить с этим дедулей я не собирался и потому, не смотря на жуткий голод, вынужден был отказаться.
Дедуля не обиделся.
— Как знаете, — пожал он плечами. — Тогда давайте к делу.
Меня никак не покидало ощущение того, что где-то я этого старикашку встречал. Причём не так давно. Уж очень знакомым казалось его лицо. Я перебрал в уме всех знакомых людей пожилого возраста, начиная с деда Мазая, но ничего подходящего не нашёл. Наверное, я всё-таки ошибаюсь.
— У меня к вам только одно предложение, — выдержав паузу, заговорил фон Глыба. — Не ошибусь, если предположу, что Люба рассказывала вам обо мне, так что ходить вокруг да около не будем.
— Не будем, — согласился я.
— Хорошо. Я предлагаю вам работать на меня. Сколько бы Любовь Андреевна не предложила вам, я плачу в два раза больше. Мне кажется, в вас есть потенциал, необходимый людям нашей профессии. Как ловко вы разгадали тайну «слепого раба»! Не ожидал от вас такой прыти. К тому же сотрудничество наше будет более продолжительным и одним заданием не ограничиться. Путешествиями и приключениями я обеспечу вас надолго, и жаловаться на скучную и нищую жизнь вам не придётся. Возможности у меня большие, планы тоже, и одной Россией они не ограничиваются. Как вам это?
Перспектива быть богатым путешественником мне понравилась, и я заинтересованно подался вперёд.
— И что вы хотите за такую жизнь?
Надо отдать должное старикашке, лукавить он не стал.
— Вы должны прекратить все отношения с Любой, — и видя мои колебания, спросил. — Как вы думаете, почему она выбрала именно вас?
Больной вопрос. Вчера вечером мы кое-как выяснили его, и в какой-то мере я даже поверил Любаше, хотя сомнения ещё оставались. Теперь этот полувысохший перец вновь его поднимает. Наверное, будет давить на психику.
— Я ей понравился, — брякнул я первое, что пришло в голову.
Отто фон Глыба улыбнулся. Вы когда-нибудь видели, как улыбается голодный крокодил? Нет? Тогда я вам завидую.
— Молодой человек, — протянул он со вздохом умудрённого и разочарованного любовью человека, — вам не двадцать лет, вы должны понимать, что представляют собой красивые избалованные вниманием женщины. Неужели вы на что-то надеетесь?
Откровенно говоря, я надеялся. В глубине души я, конечно, понимал, что Любаша мне не пара, точнее я — ей, но мне хотелось верить, и я верил.
— Молодой человек, — вновь повторил фон Глыба, — вы для неё рабочая лошадка, не больше. Как только необходимость в вас отпадёт, она тут же выбросит вас за борт и потом ни разу не вспомнит. А вы будете думать о ней, и страдать, и мучиться, и стараться забыть её. А кончиться всё тем, что вы сопьётесь и завершите дни свои где-нибудь на мусорной свалке или под забором. Бегите от неё пока не поздно, пока её дьявольский образ не овладел вашей душой в полной мере и не подчинил себе…
Самое страшное заключалось в том, что Отто фон Глыба был прав. Но вот ему-то я верить не хотел, поэтому сказал:
— Мне очень льстит ваше внимание к моей душе. Скажу больше: я безмерно счастлив, что столь мудрый человек проявил к моей ничем не примечательной персоне такую заботу и потратил на меня своё драгоценное время. Однако я вынужден отклонить ваше предложение, не нравиться оно мне. И позвольте откланяться. Тороплюсь, знаете ли.
Я встал. Наверное, когда-нибудь я пожалею о том, что сейчас делаю, но такова уж моя натура.