– С ящиком водки, – добавил Мишка. – Значит, искать надо не из склепа, а изнутри церкви. Правильно, Арсентий Ильич?
– Садись, Куманьков, пятерка!
– Только вот это мне непонятно, – Мишка показал на схеме четыре маленьких квадрата внутри церкви. У одного из квадратов и начиналась линия подземного хода. И около стояла буква «Ж».
– Надо на месте посмотреть. А «Ж» я знаю. Это «железка». Какая-то штуковина, которая открывает подземный ход. Засов или ручка…
Тут в терраску ворвались Серега и Кролик. Обменялись новостями.
– Нас не искали?
– Не. Великий только все спрашивал: не вернулись?
– А Андрюха?
– Мы все время перед ним вертелись, – сообщила Серега. – Он Кролику даже пинка дал – так надоел.
– Врет она все, – заныл Васька. – Это она все возле него вертелась, ненаглядного!
Две затрещины слились в одну: Галка ему – подзатыльник, Колька ему – в лоб. Кролик замолчал надолго.
– Пошли к Великому, да? – предложил Мишка.
– Сначала в церковь, – сказал Колька. – Посмотрим на эти квадраты, они в полу, что ли?
– Там служба сейчас идет, – напомнила Галка. – Народу много.
– Ничего. Постоим со всеми, а потом немного задержимся. Рассмотрим все – и к Великому.
– Он в школу переехал, – сообщил Кролик все еще обиженным голосом. – Я ему помогал. А Сентя доволен, денег с него сдерет на починку крыши.
– Клад найдем, – сказала Галка, – новую школу построим.
– Еще чего! – взвыл Мишка. – Может, и тюрьму?
– Новую школу строить не будем, – деловито решил Колька, – а на старую денег Сенте дадим. Пусть подавится.
Тут пошли мечтанья. Каждый высказался. По мечтам этим получалось, что клад размером должен быть примерно со школу. И весь чистого золота.
– Все сказали? – подытожил Колька. – Пошли в церковь.
– Заодно и помолимся, – сострил осмелевший Кролик.
– Я из тебя шапку сделаю. – Колька сложил листок со схемой и сунул в карман. – Пошли.
Служба подходила к концу. Ребята нерешительно потоптались на паперти, Колька заглянул в открытую дверь, поскреб макушку и махнул рукой: мол, что мы, не люди?
Вошли, стайкой притулились, толкая друг друга локтями, у свечного ящика.
Отец Леонид завершал службу. Торжественно и величаво плыл под гулкими сводами его неспешный красивый голос. Ладно и красиво вторили ему прихожане, крестились, кланялись.
Мерцали свечи, затаенно светили огоньки лампад, грустью и мудростью были полны божественные лики.
Казалось, что все происходящее собирается здесь, под сводами, во что-то доброе, единое, чистое и неудержимо устремляется ввысь, уходя, зарождает надежду, укрепляет веру, вселяет любовь…
Ребята, очарованные происходящим, забыли, зачем пришли. Они вслушивались в неясные им слова молитв и, казалось, начинали понимать их глубинный смысл…
Служба закончилась. Все стали не спеша расходиться, опять крестились и кланялись.
Отец Леонид увидел ребят, подошел к ним.
– Здравствуйте, батюшка, – за всех сказал Колька.
Священник приветливо улыбнулся, осенил всех крестным знамением.
– Мы некрещеные, – смутился Колька.
– Ничего, – отец Леонид опять улыбнулся, – не повредит.
– Посмотреть зашли, – пояснил Челюкан. – Послушать.
– Кто ж возбраняет? – Отец Леонид стал собираться. – Приходите и впредь.
Ребята обошли церковь, не столько пытаясь найти загадочный квадрат, сколько любуясь красотой, которая им вдруг открылась.
Пришел сторож – старик Силантич. Мягко шаркая валенками, стал собирать огарки свечей, а потом взялся за уборку, недовольно и недоверчиво поглядывая на ребят.
Друзья неохотно вышли на паперть, постояли молча. Направились к школе. Никаких квадратов в полу или в стенах они не разглядели. Не было их. Из квадратного – только мощные колонны, облицованные камнем. Колонны поддерживали громадный свод, расписанный голубым, белым и розовым. Он был очень высок и снизу напоминал светлое, ранним утром, небо – солнечные лучи, белоснежные облака, бесконечная небесная синь…
Вышел из церкви, шаркая валенками, Силантич, загремел недовольно ключами.
– Что слетелись, басурмане? – спросил, обернувшись. – Других мест вам нет хулиганничать?
– Помолиться зашли, – с вызовом сказал Мишка. – Нас батюшка благословил.
– Благословил… – проворчал сторож. – Я бы вас благословил – лопатой повдоль спины. Вам едино, где глотки драть да охальничать. Этот храм наши предки собою обороняли, а вы тута…
– Чего мы тута? – не выдержал Колька. – Твой, что ли, храм? Он – Божий! А мы все под Богом ходим, понял? Вот скажу батюшке, что ты нас из церкви гонишь – будет тебе… повдоль спины.
– Фулюган, – добавил Мишка для комплекта. – Старый.
К школе шли с неохотой. И не потому, что не выполнили задания, не смогли обнаружить секретный вход в подземелье. Что-то другое смущало. Почему-то казалось, что они кого-то обманывают. Будто впустили их добрые люди в свой теплый дом переночевать, а они в этом дому высматривали, что бы такое в нем украсть подороже и поценнее. Или какую-нибудь пакость сделать.
Но Великий, устроившийся в одном из классов, встретил ребят дружелюбно, без насмешек, усадил пить чай и с расспросами не спешил. А когда Колька с Мишкой стали рассказывать о своем путешествии, слушал так заинтересованно, так искренне переживал с ними нападение стаи ворон, что ребята растаяли и поплыли.
– Был бы у вас дробовик с собой – шарахнули бы дуплетом, и вся недолга. Они птицы умные, надолго бы запомнили. Человеку с ружьем всегда лучше, чем без ружья.
– Да уж, – проворчал Мишка, – хорошо, только обгадили, могли бы заклевать.
– Я бы дал вам ружье, – сказал Великий, – была такая мысль. Да побоялся – наедет ваш участковый надзиратель, не отмотаешься потом. Вам – за незаконное ношение, мне – за небрежное хранение. Горазд он у вас с пацанами воевать.
– Не, – неожиданно для себя самого возразил Колька. – Он мужик крутой. Недавно троих повязал, не пикнули.
– Ладно, – отмахнулся в сторону Великий, – давай о деле. Где у тебя эта картиночка, покажи.
Колька пошарил по карманам, но листок со схемой не нашел.
– Дома, наверное, оставил.
Тень пробежала по лицу Великого. Но ничего такого, в упрек, не сказал.
– Нарисуй-ка.
Колька взял мел, на классной доске изобразил квадратики.
Великий посмотрел, взялся рукой за подбородок, задумался.
– Ни хрена не понятно… Надо вам было этого Федора покрепче допросить.
– Да он больше ничего не помнит, – стал оправдываться Мишка. – У него временное лунное затмение.
– Врезать разок в лобешник – сразу вспомнит, – подсказал Великий.
– Да он старый, – пояснил Колька с некоторым удивлением.
– Ну и что? Не помер бы. А мозги бы прочистил. – Великий взял тряпку и тщательно стер с доски рисунок. – Ладно, братцы, валите по домам. Отдыхайте до ночи. А я пойду прогуляться перед сном. Надо бы и мне в церковь заглянуть, грехов что-то накопилось.
Ребята улыбнулись в ответ. Великий прошелся с ними до школьных ворот, попрощался, напомнил, чтобы наутро пришли с докладом, и бросил Кольке вслед:
– А бумажку-то найди.
Вечер Великий провел в церкви. О чем-то расспрашивал сторожа, рассматривал пол и стены, во весь голос хвалил роспись храма, а вернувшись к себе, опять нарисовал на доске схему, хмурился на нее, губы жевал в раздумье и снова сердито стер ее с доски.
Глава VIIIЗАСАДА
Вечер выдался прохладный. Андрей поддел под камуфляж свитер, сунул в карман пистолет и наручники, подвесил к поясу фонарик.
В одиннадцать часов погасил в доме свет – будто лег спать после трудного дня. Сидел в простенке, меж приоткрытых окон, прислушивался. Немного мешали гомон у клуба, музыка, но вскоре вечерние гуляки перебрались за село, под ветелки – настала полная тишина. Только стучали в избе ходики, да жужжали за окном комары.
И вот наконец в этой тишине, уже во втором часу, стукнула на дальнем конце села дверца машины. Звонко всхлипнул в тишине стартер, приглушенно забормотал двигатель.
Андрей выскользнул из дома и задней тропкой вышел к огородам. Он не спешил, ему тропка на ферму – не дальняя, а машине пилить в объезд.
Спустился к реке, перешел ее вброд, вышел на проселок и нырнул в темное нутро оврага. Возле дырки в заборе Ратников еще загодя присмотрел удобное для засады местечко – за большим дубом, меж его корней. Подложил телогрейку, лег на живот, стал ждать.
Ночь была не только тихая, но и темная. И росная.
Вскоре вдали, за деревьями, мелькнул свет фар, потом погас – дальше машина шла по-темному. Приблизилось ровное урчание движка – и смолкло.
Вместо него – осторожные шаги от дороги, по оврагу, к дырке в заборе.
Андрей опустил лицо, чтобы не белело во тьме, слушал.
Треск ветки под ногой. Шуршание листвы по одежде. Пыхтение – значит, взбирается по склону оврага к ферме.
Прошла «лисичка». В резиновых сапогах. С большим мешком.
И, надо сказать, сработала мастерски – ни звука с фермы не донеслось. Ни одна курочка не всполошилась.
За время, что лежал в засаде, Андрей уже пригляделся во тьме и, когда послышалось у забора пыхтение, смог различить плотного человека с мешком за спиной. Когда незнакомец прошел мимо, Андрей бесшумно встал и так же бесшумно пошел следом, сжимая в руке фонарик.
На дороге, у машины, он негромко сказал Петелину в спину:
– Здорово, жулик!
Игоряшка вздрогнул, выронил мешок, обернулся. В толстое растерянное лицо ударил яркий луч.
– Объявляю вам, гражданин Петелин, – официальным голосом произнес участковый, – что вы задержаны с поличным при попытке хищения. Протяните руки!
Испуганные, жмурящиеся от яркого света глаза Игоряшки вдруг приняли совсем другое выражение. Какое – некогда было оценивать. Андрей сразу все понял. Он рванул Петелина на себя и развернулся вместе с ним. В темноте что-то глухо ударило, кажется, точно Игоряшке по затылку.
Андрей выпустил его – тот кулем рухнул на землю.