ПРОБЛЕМАТИКА. ГЕРОЙ. ВЕРСИИ
Мы рассмотрели поэму «Энума элиш» как примечательную попытку понять и принять мироздание, примирить человека с его судьбой. Автор «Энума элиш» оказался в состоянии сделать это вполне чистосердечно, однако выраженный им взгляд на мир ни в коем случае не был единственно возможным; подтверждением этому служит более ранний эпос о Гильгамеше[416], в котором также выражено примирение с человеческой участью. Впрочем, здесь приятие мира дается не столь легко, и достигнутый итог не вполне убедителен. В отличие от «Энума элиш» в эпосе о Гильгамеше предмет изображения — не боги и не власть над вселенной, а человек; основная проблема — смертная природа человека, тот факт, что все мы обречены на смерть.
Гильгамеш, насколько нам известно, — историческая фигура, царь города Урука (библейское «Эрех»), правивший ок. 2600 г. до н. э. Резонно предположить, что сказания о нем распространялись длительное время после его смерти, однако для нас они становятся доступны только приблизительно с 2100 г. до н. э., когда их подхватывают придворные поэты Третьей Династии Ура. Цари этой династии считали Гильгамеша своим предком. Мы располагаем рядом коротких эпических сказаний на шумерском языке, оригиналы которых должны относиться ко времени оживления этого интереса, однако собственно «Эпос о Гильгамеше», к рассмотрению которого мы приступаем, датируется приблизительно 1600 г. до н. э.: он был создан в конце старовавилонского периода на аккадском языке. Строго говоря, следовало бы вести речь не об «эпосе», а о «контурах эпоса», поскольку от старовавилонской версии сохранились лишь фрагменты, представляющие собой, возможно, только отдельные песни не вполне оформившегося цикла о Гильгамеше[417]. Эти фрагменты, однако, содержат все более или менее существенные эпизоды (в основном связанные внутренней зависимостью), составляющие сюжет позднейшей версии. Эта версия, созданная, по-видимому, в конце II тысячелетия неким Син-лике-уннинни, дошла до нас по большей части в копиях, относящихся приблизительно к VII в. до н. э., из прославленной библиотеки Ашшурбанапала в Ниневии. Она содержит немало постороннего основному сюжету, и ей недостает свежести и живости древневавилонских фрагментов. В нашем пересказе мы будем поэтому опираться на древнейшие фрагменты везде, где только возможно.
СЮЖЕТ
Начало сказания — представление героя — выдержано в высоком стиле «романтического эпоса». Как «Одиссея» открывается характеристикой Одиссея:
так и «Эпос о Гильгамеше» начинается строками, рассчитанными на то, чтобы возбудить читательский интерес к герою как к человеку, испытавшему диковинные и волнующие приключения и повидавшему дальние страны:
Тот, кто все повидал, до самого края
земли Познал моря, испытал все...
Однако во вступлении к «Эпосу о Гильгамеше» звучит особая тема, отсутствующая в «Одиссее». Здесь упор делается на том, что выходит за рамки индивидуального опыта, хотя бы и редкостного. Основное внимание сосредоточено на осязаемом, непреходящем свершении, воплощенном в постройке городской стены, ограждающей Урук[420]. В те времена, когда писались строки вступления, это сооружение все еще вызывало изумление:
Он обнес стеною Урук, (город) овчарен,
священный предел Эанны, амбар сокровенный.
Взгляни на стену:
ее фриз — как из бронзы!
Погляди на укрепления — нет им равных!
Взойди по ступеням из камня — столь древним,
приблизься к Эанне, обители Иштар,
подобного ей будущий царь — никто из людей —
никто не построит.
Поднимись и пройди по стене Урука,
исследуй уступы, изучи кирпичную кладку:
основание сложено разве не из обожженного кирпича?
Не семеро ли владык заложили основу?
При первом же знакомстве с юным Гильгамешем мы узнаем о его редкостной мощи и жизненной силе. Будучи правителем Урука, он берется за дело со всей страстью. Он постоянно поднимает войско по тревоге, отзывая соратников от мирных занятий; он доводит юношей города до такой степени усталости, что у них темнеет в глазах и они лишаются чувств от изнеможения; он не оставляет им ни минуты досуга, который они могли бы разделить с родственниками и возлюбленными.
Жители Урука, понятно, не слишком довольны происходящим и начинают донимать богов жалобами и просьбами как-нибудь исправить дело. Боги провидчески узнают причину беспокойного состояния Гильгамеша: мощь и несравненная жизненная сила правителя поставили его особняком, обрекли на одиночество. Ему нужен равный ему друг, достойный сподвижник, столь же мощный и неистовый. Они обращаются к богине-создательнице Аруру с просьбой создать подобие Гильгамеша:
Ты, Аруру, создала дикого быка (Гильгамеша),
теперь создай его подобье,
буйным сердцем пусть сравнится он с Гильгамешем,
пусть вступят они в состязанье,
а Урук вкусит отдых.
Аруру в качестве образца создает умственный образ бога небес, умывает руки, отщипывает глины, бросает в пустыню — и таким образом сотворяет Энкиду.
Энкиду — это человек, находящийся в первобытном состоянии. Он обладает чудовищной силой, ходит обнаженным, все его тело покрыто шерстью, волосы у него длинные, как у женщины, и густые, как колосья хлеба. Но он ничего не знает ни о стране, в которой живет, ни о. населяющих ее людях: бродит вместе с газелями по степи, ест траву и вечерами утоляет жажду вместе с животными у водопоя. Друг зверей, он помогает им спасаться от охотников: засыпает вырытые ямы-западни и ломает поставленные ловушки. Это сталкивает его с человеком. Охотник, живущий поблизости, терпит тяжелые лишения из-за дел Энкиду, но, поскольку Энкиду велик и силен, противостоять ему он не может. В отчаянии охотник идет к отцу и рассказывает ему о пришельце, который мешает его промыслу. Отец охотника советует отправиться в Урук к Гильгамешу и попросить у него блудницу: та, явившись сюда, соблазнит Энкиду, который ради нее оставит зверей. Охотник отправляется в Урук и обращается к Гильгамешу с мольбой. Гильгамеш, выслушав его рассказ, велит охотнику взять и увести с собой блудницу, которая испробует на Энкиду свои чары.
Итак, охотник находит блудницу, вместе они возвращаются в степь, на третий день добираются до водопоя, куда Энкиду любит приходить вместе с животными, и там устраивают засаду. Проходит день, другой — на третий день появляется Энкиду, а с ним звери, которые принимаются пить воду. Охотник, указав блуднице на Энкиду, побуждает ее снять одежды и попытаться привлечь внимание Энкиду. Это удается ей как нельзя лучше, и Энкиду вкушает наслаждение шесть дней и семь ночей, забыв обо всем на свете. Насытившись наконец женской лаской, на седьмую ночь он хочет вернуться к своим зверям. Но животные разбегаются. Он бросается за ними вдогонку, однако обнаруживает, что утратил прежнюю силу и былое проворство. Догнать их он не в состоянии.
Отчасти причиной тому является известная усталость, однако с уверенностью можно предположить, что создатель поэмы вкладывал в этот эпизод большой смысл. В судьбе Энкиду произошла некая решающая магическая перемена. Легко возникающая естественная симпатия, существующая между детьми и животными, оставила Энкиду, как только он перестал быть ребенком и лишился невинности. Познав женщину, он сделал свой выбор: отныне он принадлежит человеческому роду: животные теперь боятся его и более не могут вступать с ним, как раньше, в безмолвное общение. Не сразу и не до конца, но все же Энкиду осознает это. «Он стал взрослым, — говорит автор поэмы, — его разумение расширилось». Энкиду смиряется с тем, что зверей ему не догнать, и возвращается к блуднице, которая встречает его очень приветливо:
Я смотрю на тебя, Энкиду,
ты подобен богу!
Зачем ты бродишь
в степи со зверями?
Пойдем, дай мне ввести тебя
в Урук с широкими улицами,
в священный храм, обиталище Ану.
Энкиду, встань, дай мне ввести тебя
в Эанну, обиталище Ану,
где Гильгамеш отправляет обряды.
Ты бы мог совершать их тоже, вместо него,
утверждая себя!
Слова блудницы радуют Энкиду, и он решает последовать ее совету. Тогда она делится с ним своей одеждой и, взяв за руку, ведет по степи к пастушескому стану, где их встречают радушно и гостеприимно. Здесь Энкиду впервые сталкивается с цивилизацией и всеми ее сложностями. Пастухи ставят перед ним еду и питье — нечто, совершенно ему неведомое.
Он был приучен сосать
лишь молоко зверей;
хлеб поставили перед ним.
Он смутился, он глядит,
он смотрит.
Энкиду не знал,
как едят хлеб,
он не был обучен,
как пить пиво.
Блудница открыла уста
и сказала Энкиду:
«Ешь хлеб, Энкиду,
это опора жизни!
Пей пиво —
это обычай страны!»
Энкиду ел хлеб,
пока не насытился,
пил пиво —
семь кувшинов —
отдохнул он душой, возвеселился,
нутро у него взыграло,
лицо просветлело.
Он омыл водой
свое волосатое тело,
умастился маслом
и стал как все люди.