И тут я заговорил. Слова, слетавшие с языка, не были моими, но они переполняли меня и требовали выхода. Я почти не понимал их смысла, но знал, что они должны быть произнесены вслух.
— Когда Серебряная леди впервые откроет проход для вождя предреченного, не он поспешит вернуться в свой мир, а первый Хранитель Очага обретет свою половинку, ибо возродится магия мудрых. И Библиотека с радостью распахнет объятия его нареченной.
Потом все исчезло, и наступила тишина, наполненная неясными майскими звуками.
— Марк, — тихо позвала Джесси, — Что это было?
Я почему-то чувствовал себя вымотанным. Говорить не хотелось. Но, приоткрыв глаза, я встретился с любопытно-испуганным взглядом Джесси.
— Это было пророчество, Джесси. Я так думаю.
— И что оно означает? Кто такая серебряная леди? А хранитель очага? А библиотека?
— Эльфийка, гоблин, странное место, — с трудом выдавил я.
— А вождь предреченный?
— Я… наверное… и… там были кентавры…
— Где, Марк?
— В видении. В кино, которое еще не снято. Джесси… я… устал…
— Марк?
Но я уже проваливался в небытие. Не знаю, сон это был, или обморок, но, когда я открыл глаза, ничего не изменилось. Солнце все еще стояло высоко, а Джесси все так же склонялась надо мной с озабоченным выражением на лице.
— Марк, как вы?
Я чувствовал себя прекрасно, словно проспал часов двенадцать.
— Надолго я отключился? — поспешил я выяснить.
— Секунд на тридцать, — растерянно ответила девушка.
— Джесси, ты поедешь со мной в "Эль Загру", — вдруг решил я, и сразу понял, что это правильно, так и должно быть.
— В "Эль Загру"? В Каир? Так вот почему вы не купили на торгах кохейлана!
— Я же объяснил всем, что не купил его потому, что ни один из тех, что мне понравились, не подходил нам по генетике. Нам нужен привозной производитель. Мы едем в Египет.
— Это вы только что решили?
— Я это только что понял.
Артефактер Рен-Атар
— Грэм, уймись, давай двигаться поступательно. Назови мне все имена, какие слышал здесь.
— Елена… Алена, ее называли Алена, Аленка. Кирилл, Серега.
— Черт подери, Грэм! Ну почему этот твой лекарь не житель какого-нибудь Монако!
— А в чем дело?
— В чем, в чем… Он живет где-то на постсоветском русскоговорящем пространстве! А это — пол континента. Где нам его искать? Давай, вспоминай, что в том городишке было примечательного.
— Парк.
— Прекрасно! Ты думаешь, найдется хоть один крупный и не очень город, в котором не было бы парка?
— Я не знаю. А что именно ты хочешь, чтобы я вспомнил?
— Здания. Какие-нибудь примечательные здания. Ой, кстати, а моря там, случайно не было?
— Моря? Нет, моря не было. Была река, кажется.
— Большая?
— Нет, не очень. Не судоходная. Но мосты были.
— Сколько?
— Откуда мне знать? Я и видел-то только три. Может, четыре.
— Не годится. Ладно, дома вспоминай. Ты говорил, вы гуляли по городу. В центре?
— Не знаю.
— Как улицы-то хоть назывались, помнишь? Ну, хоть парочку.
— Нет, Рената, я не помню, как они назывались.
— Может, хватит его пытать, прекрасная Рен-Атар? — сердито прорычал Штред, — Отвези его к своей лавке, он оттуда верхним нюхом дойдет.
— Тоже верно, — кивнул Грэм, но как-то неуверенно.
— Да он же не на своих двоих или четырех от нее добирался! А на поезде! — я почувствовала, что мы зашли в тупик, но ничего больше не смогла предложить.
В следующий момент возникло шевеление в портале, занимавшем половину стены гостиной в квартире Марты, и в комнату ввалились саламандры и ундины, поддерживая с двух сторон нечто, больше всего напоминающее непрозрачный аквариум на двух слишком тонких для такого тела ножках. Поверх этой конструкции покоилось растерянное и напуганное личико Шеты.
Я вскочила с дивана, чтобы уступить место странному неустойчивому существу, и маги, пыхтя и отдуваясь, дотащили его до этого сидения.
— Все! — прохрипел Хандариф, — Что смогли. Лучше — никак.
— Что это? — растерянно спросила я.
— Это Шета. Мы ее замаскировали, — Арианна, тяжело дыша, вытирала со лба пот.
— Замаскировали?! А ходить она сможет?
— Нет, — всхлипнула целительница, — совершенно не получается. Не могу найти центр тяжести, все время заваливаюсь. Как вы только ходите на двух ногах!
На шум из спальни-кабинета высунулась любопытная мордочка эльфа. Мгновение он рассматривал плачущую кентаврицу, а потом начал хохотать. Вот язва! Было бы чему радоваться! Следом тут же появились Павел, Марта и второй брат-близнец.
— Ужас какой! — воскликнула эльфийка, — Шета, бедняжка, что эти изверги с тобой сделали?!
— Мы не изверги! Мы старались! — стал в позу оскорбленной невинности Хан, — Куда еще можно спрятать почти целую лошадь? И так пространство покривили во всех направлениях, а им еще подавай, чтобы она ходила! Неблагодарные женщины!
— Немедленно верните все, как было! — рассердилась Марта, и я была совершенно с ней согласна. Это ж надо было так изуродовать бедную девушку!
— Нет! — истерично завизжала Шета.
— Шета, но почему? — я села рядом с ней на диван и взяла за руку, — Зачем тебе это терпеть? Ты же даже ходить не можешь!
— Лучше я, чем отец. Ему еще труднее будет. Я научусь. Я смогу. Кто-то же должен найти вождя.
— Та-а-ак! — Марта уперла руки в бока, — Ну-ка посмотри на меня, великомученица! И далеко ты на поиски уйдешь в таком виде? Пешком весь земной шарик обойти собралась? На своих двоих? А может, и нас снарядишь на прогулку вокруг света?
— Но…
— Что но? Третий день безвылазно сидим в этой квартире. И ищем. Кант и Зантар английский зубрят, как проклятые, Павел у меня поселился, семью бросил, в монитор сутки напролет пялится. Рената между компьютером и грэмовскими психозами разрывается. А ты решила пешочком?
— Да, но…
— Никаких "но", дорогая! — отрезала Марта, — Ваше с Эвридом участие в поисках ограничивается генерацией идей, как и где, искать вождя. Варианты проверяем мы. Когда находим, проводим через портал. Так что, нечего из себя разожравшуюся матрону… — она замолкла на полуслове и задумчиво уставилась в пространство.
А мы смотрели на нее.
— Марта… — наконец подала голос смущенная Шета.
Эльфийка вздрогнула, тряхнула головой и хлопнула себя по лбу.
— Мы идиоты, господа! Хан, Арианна, ну-ка выкладывайте, что вы с ней сделали, и возможно ли, чтобы в этом мире такое произошло само.
— Само? — недоуменно переспросила Арианна.
— Вот именно. У меня не было ушей, уверена, у вашей Жемчужницы рыбий хвост и жабры отсутствуют, как в вашей наземной ипостаси. Белый Огонь, как и Хан с Дашмиром в этом мире ходит с огнеупорной кожей.
— Нет никакого Белого Огня, — пробурчал Хандариф.
— Кентавров в этом мире тоже нет. Так что, если кентавры все же здесь остались, они, как и прочие, должны были ассимилироваться с людьми и выглядеть, как люди. А куда, спрашивается, девается лошадиное тело? Думаю, в лишний вес. Давайте, бегом подведите мне под эту идею теоретическую базу, чтобы знать, нужно ли нам исключить всех худых лошадников.
— А если он все же не лошадник? — вздохнула я, — Ну, почему вы так уверены, что этот человек обязательно должен заниматься лошадьми?
— Должен, — покачала головой Шета, — на генетическом уровне он помнит свое лошадиное тело, и подсознательно всегда будет стремиться компенсировать его отсутствие суррогатом. Он обязательно будет ездить верхом.
— Толстый наездник? Значит Марта не права. Толстых наездников не бывает.
— Это жокеев толстых не бывает, а наш вождь вполне может кататься на каком-нибудь першероне, — отмахнулась Марта и обернулась к что-то горячо обсуждавшим ундинам, саламандрам и эльфам, — Ну, до чего додумались?
— Возможно, — нехотя согласился Хандариф, — Такое трудно себе представить, но по-другому просто не получается. Подозреваю, это должны быть не просто толстые, а очень толстые люди. Но при этом здоровые и подвижные. Потому что у них это не ожирение, а просто переформирование пространства внутри организма.
— Ну, очень у вас все просто, — поморщилась я.
— Конечно, — Хан удивленно развел руками, — Это же всего лишь магия.
Аленка
— Привет, ребенок, как сессия?
— Виден свет в конце тоннеля. Привет, пап.
— Это хорошо, что свет виден. Когда думаешь приехать?
— Пап, имей совесть, я только зачеты сдала. Еще пять экзаменов. Так что ждите меня в конце июня, не раньше.
— А поторопиться?
— Ну, если очень поторопиться, лишить себя всех жизненных радостей в виде пересдач и студенческих вечеринок, то недели через три.
— А если очень-очень поторопиться?
— Пап, да что за срочность-то?
— Была бы ты лет на семьдесят старше, решил бы, что у тебя склероз.
— Ты о чем?
— О серебряной свадьбе твоих, пока еще единственных, родителей.
— Ой!
— Вот тебе и "ой".
— Это двенадцатого?
— Значит, не склероз.
— Пап, пап, пап! Подожди…
— Чего ждать?
— Я думаю. Думаю. Думаю.
— Ты не думай, ты беги с лекторами договариваться. К экзаменам-то хоть готова?
— Нет, конечно.
— Значит, готова. Все равно все студенты учатся ровно сутки перед экзаменом. Особенно такие умненькие.
— Ладно, все, уговорил. Я постараюсь утрясти. В крайнем случае, приеду на ваше торжество, а потом вернусь досдавать.
— Не выйдет.
— Почему?
— Потому что мы уезжаем в свадебное путешествие.
— Чего?!
— Представь себе. На волю, в пампасы. К верблюдам и пирамидам. И весь семейный бизнес остается на твое попечение. Так что, дерзай, ребенок. Две недели на пять экзаменов — самое оно. Уверен, ты справишься.
— Папа!
— Все, извини, тут собаку привели. Задача ясна?
— Да уж!
— Не ной. Вперед, дочь. Я в тебя верю.
Я повесила трубку и тихо взвыла. Обожаю своих предков! Но, была бы такая возможность, выбрала бы каких-нибудь других.