— Гектор, как ты мог?! — разъяренная Шета врывается в комнату.
— Шета, успокойся, я думал, ты спишь, — пытаюсь я предотвратить скандал.
— Так разбудил бы! — она надвигается на меня всей своей массой, заставляя отступать к стене, — Теперь ты откроешь портал! Для меня!
— Забудь об этом! — я начинаю злиться, — Ты прекрасно знаешь, что мы не можем позволить себе такого расточительства.
— Расточительством было оставить меня здесь! Я нужна им! Я нужна Марку!
— Шета! — Хан обнимает девушку за талию, пытаясь остановить, но удержать несущуюся лошадь ему явно не под силу.
Небрежным движением кентаврица стряхивает его с себя и продолжает двигаться в мою сторону. Хвост, как у разозленной кошки, мечется из стороны в сторону. Одним движением она смахивает со стола бумаги, и они веером разлетаются по комнате, но Шета даже не замечает этого.
— Мне плевать на расточительство! Это ты виноват, что я осталась здесь и придется открыть лишний портал! Ты знал, что я должна уйти! Ты специально оставил меня здесь!
— А если и специально! — ору я, — Я думал, у тебя хватит мозгов не ввязываться в авантюры! Так эти чокнутые и тебя с ума свели!
— О чем ты? — Шета вдруг останавливается.
Я бы поверил в это недоумение, если бы не хитрый огонек, пляшущий в ее глазах.
— О круге предвиденья, — уже спокойней отвечаю я.
— Ах, это… — кентаврица пожимает плечами, — Мы же, вроде, решили, что Хан сам этим займется. Не так ли? — она оборачивается к саламандру.
— Тогда чего ж ты так разбушевалась? — ухмыляется он.
— Ну… вообще-то у меня личные причины хотеть вернуться в тот мир.
— Потерпят твои личные причины. Или поторопятся, — ворчу я.
— Что ж, тогда извините, — она обводит нас взглядом, потом вдруг преподает на передние ноги, разводит руки в ритуальном жесте, — Прости, Гектор, я вела себя неподобающе.
И прежде, чем я успеваю придти в себя от такого странного перехода, выскакивает из комнаты.
— Ты что-нибудь понял? — спрашиваю я Хана.
— Гормоны! — хихикает он.
— Женщины! — вторю ему я и начинаю собирать рассыпанные по полу бумаги.
Хан помогает мне. В согласном молчании мы быстро наводим порядок.
— Ладно, хватит с меня на сегодня эмоциональных потрясений, — Хандариф потягивается, — Пойду досыпать. Ну и ночку они нам устроили!
И тут у меня по шее пробегает холодок. Где-то в библиотеке только что открыли портал между мирами.
— Шета! — кричу я, и Хан недоуменно на меня смотрит, — Смылась все-таки! Хан, ее надо вернуть!
Я принимаюсь лихорадочно шарить по столу и ящикам в поисках Мартиного рисунка. Но его нет.
— Черт, она через наш портал ушла! Когда только успела его умыкнуть! Я ж с нее глаз не спускал!
Мы выскакиваем в коридор и бежим к апартаментам кентавров. Дверь заперта, и на стук никто не отзывается.
— Ломаем, — рычит Хандариф.
Увы, саламандру не так легко сломать магическую печать кентавров. Даже такому талантливому, как Хан. Тихо чертыхаясь, он возится с дверью, когда я слышу цокот копыт. Эврид останавливается и недоуменно смотрит на нас.
— Гектор? Что случилось? Что-то с Шетой?
— Хвала богам! — Хан отрывается от хитрого замка, — Открой эту дверь, Эврид, или я ее просто сожгу.
— Да что случилось-то? — недоумевает кентавр, но к двери все же подходит.
— Шета умыкнула у меня рисунок Марты и удрала в соседний мир, — поясняю я, — Ее обязательно надо вернуть, а другого портала у нас нет.
— А что за спешка? — Эврид распахивает перед нами дверь.
Мы с Ханом влетаем в комнату и принимаемся шарить глазами по стенам. Эврид тоже присоединяется к поискам. Рисунка нигде не видно.
Спустя минут двадцать мы убеждаемся в тщетности своих стараний.
— С собой забрала, — вздыхает Хан.
— Весело! Мы остались без портала, господа, — мне хочется свернуть кому-нибудь шею, — Так что связь теперь у нас одностороння.
— А портал в квартиру Алены?
— Грэм с собой забрал. А других Марта и не рисовала вовсе. За ненадобностью. Не можем мы сами к ним пройти. И они не придут, ведь все, кроме этих ненормальных, будут осторожничать. Сами всех зашугали, теперь никто просто так портал не откроет.
— А милые дамы откроют портал только когда вляпаются в дерьмо, — с тоской сообщает Хандариф, как будто мне самому это не понятно.
— Может, вы объясните, наконец, что такого натворила моя дочь? — хмурится Эврид.
— Объясним. Почему ж не объяснить? — я нервно хихикаю, — Теперь нам только говорить да объяснять и осталось. Сделать-то все равно ничего нельзя.
— А может, Вела попросить? — задумчиво предлагает Хан.
— О чем?
— Портал открыть. Вдруг сможет.
— Вряд ли. Энгион полжизни этим занимался, а так и не сумел. А ты хочешь, чтобы мальчишка с бухты-барахты разобрался. Да и опасны эти его голосовые порталы, он же сам сказал. Я на такое не пойду. Как ни прискорбно, но для мира лучше потерять и Серебряную леди, и Рен-Атар, и Целительницу, и, уж прости, Эврид, Шету, чем разрушить грань.
— Гектор, ты циник.
— Я реалист, Хан.
— А руки-то у реалиста трясутся, — хмыкает саламандр, — Из-за кого, хотел бы я знать.
— Из-за всех этих дур вместе взятых! — рявкаю я.
— Спокойно! — первый раз слышу, чтобы Эврид повысил голос, — Не знаю, что моя дочь-дуреха учудила, но если сейчас вы перегрызетесь, лучше никому не станет. Гектор, перестань трястись, как мальчишка! Хан, включи мозги, собери остальных умников, расскажите, что девчонки натворили, и устроим мозговой штурм. Приказ ясен?
Я начинаю смеяться.
— Прекратить истерику! — орет Эврид.
— Это не истерика, друг мой, — я с трудом успокаиваюсь, — Я просто настолько привык общаться с дипломатами, что совершенно не был готов услышать приказы боевого командира. Спасибо, Эврид. Теперь все в порядке. И ты прав, нужно собрать всех и подумать, что мы можем сделать.
Часть третьяВСПЫШКА НЕ БЫВАЕТ ДОЛГОЙ
Мы должны быть внимательней в выборе слов,
Оставь безнадежных больных.
Ты не вылечишь мир и в этом все дело.
Пусть спасет лишь того, кого можно спасти,
Спасет того, кого можно спасти
Вячеслав Бутусов "Доктор твоего тела"
Артефактер Рен-Атар
Я дала близнецам понять, что нам с Мартой желательно остаться наедине. Видимо, пока нас не было, они успели считать ее эмпатический фон и спорить не стали. Однако в ответ на предложение отправиться к Алене и Грэму, один из них совершенно справедливо покрутил пальцем у виска. Действительно, что это я? Два часа ночи, нашим молодоженам только гостей не хватает для полного счастья. Мы хором вздохнули и всерьез озаботились проблемой, куда податься мужчинам.
Проблема оказалась та еще и явно требовала мозгового штурма.
Засели мы на кухне и разговаривали почти шепотом, стараясь не беспокоить Марту. Она лишь кивнула нам с Сином и Павлом, а потом выпала в осадок перед компом, странствуя по каким-то ей одной известным сайтам.
— Я, пожалуй, домой пойду, вздохнул Павел, — Сумку я еще до вашего прихода собрал, пока в супермаркет заеду, детишкам подарки купить, так как раз и подгадаю якобы к прибытию рейса.
— Тебя же не ждут? — удивилась я.
— А я сюрпризом. Раз уж Марта мне деньги всучила, скажу, что левак подвернулся, и я поскорее вернуться постарался. Жена только обрадуется.
— Как знаешь… — вздохнула я.
— Я бы ребят с собой взял, но этого она точно не поймет, — смущенно понурился парень, — Люди, которые такие бабки платят, на постой не просятся. Да и проговориться я могу при них ненароком.
Я только хмыкнула. Паша, конечно, парень видный, но таких, как наши близнецы, только на ночь в дом к любимой жене приглашать. Так что, я его хорошо понимала.
Проводив Павла, мы снова приуныли. Я краем глаза заглянула к Марте и ничего утешительного не увидела. Выглядела она печальной и отрешенной.
— Может, гостиницы обзвонить, пристроить вас куда-нибудь на денек? — предложила я.
— Если честно, — вдруг высказался один из близнецов, — Меня здорово достало это шляние по городам и весям. Видеть уже не могу эти коробки, которые вы жильем называете.
Я усмехнулась, подумав, что я только в таких коробках себя уютно и чувствую. В пещерах, глубоко под горами, мне было хорошо, но по-настоящему я так и не привыкла к ним. Мне все время не хватало естественного освещения. Наверное, это во мне говорит человеческая кровь. Быт оборотней был для меня и вовсе неприемлем. Их молодежь жила в просторных общагах, эдакими шумными коммунами, а в семейном доме мне довелось побывать всего лишь однажды и, признаться, особого впечатления он на меня не произвел. Опять-таки в силу своей какой-то чрезмерной просторности и шумности многочисленного подрастающего поколения. Сентанен был прекрасен, как все связанное с эльфами, но их слишком живые, не построенные, а выращенные из плоти деревьев дома казались мне золотыми клетками. Все-таки мои понятия об уюте сформировались именно в этом мире. Я скучала по сравнительно небольшим комнатам и кухням — сердцам любого дома. Но эльфам, конечно, в блочных коробках не комфортно.
И тут меня осенило. Я вспомнила про нарисованный Мартой луг.
— Ребята, а как на счет небольшого исследования на лоне природы?
— И где его взять? — уныло отозвался один из эльфов.
— Лоно или исследование? — развеселилась я.
— Да хоть что-нибудь! — отмахнулся тот.
— Спать совсем не хочется, а заняться нечем, — поддакнул второй, — Да еще ты из дому выгоняешь.
— Вы же ее видели! — возмутилась я, — Нужно же что-то делать с этой мировой скорбью! И кстати, вы сами, как я заметила, отнюдь не преуспели в этом занятии.
— Хорошо! Хорошо! — в четыре руки замахали они, — Мы — пара полукровок, совершенно бездарных по части вытаскивания из депрессии прекрасных дам. Это ты специалист девичники устраивать. Ты-то что предлагаешь?
— Ну да! Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Дамы не приглашают кавалеров. Ладно, расслабьтесь, без вас разберемся. А для вас дело есть. Решите-ка такой академический вопросик. Есть одно место. Его нарисовала Марта. Просто так.