— Нет еще… Я, ведь, прямо с поезда к вам, Сергей Иванович.
Академик открыл ящик стола, порылся в нем и протянул Смолину несколько тонких журналов.
— Ознакомьтесь на досуге. А сейчас прочитайте в этой вот газете отчеркнутое карандашом.
Смолин развернул газету.
— «Открытие метода извлечения золота из морской воды», — прочитал он с Изумлением и поднял глаза на Сергея Ивановича.
— Читайте, читайте! — Герасимов махнул рукой.
— «Институт по исследованию тяжелых металлов разработал метод извлечения золота из морской воды, — читал Смолин. — Принимая во внимание неисчерпаемые сырьевые ресурсы, этот метод даже при исключительно низком содержании золота в морской воде может оказаться рентабельным. Работы производятся на морской научно-исследовательской станции в Вудс-Холле».
— Прочитали? — спросил Герасимов. — Ну, что вы на это скажете?
Смолин молча покачал головой.
— Теперь вам понятны причины, которые побуждают форсировать исследования и поиски? — спросил Герасимов.
Омолин поднялся со стула. Директор тоже встал и подошел к нему. Его сухое, бледное лицо с седой бородой покрылось слабым румянцем.
— Вы подумайте только, Евгений Николаевич, — в нашей стране четыреста пятьдесят тысяч, почти полмиллиона ученых. И армия эта, созданная для величайших дел, с каждым годом растет. Неужели в этой армии не найдется отряда, способного разрешить проблему освоения рассеянного золота?
— Конечно, найдется, Сергей Иванович! — воскликнул Смолин.
— Я ответил теми же словами, когда спросили об этом меня… Ну, что ж, давайте подытожим. Мы сделали первую разведку, так?
Смолин кивнул головой.
— Она не принесла успеха, — продолжал Герасимов. — Но перед нашими соперниками у нас есть преимущество: мы имеем фактическое подтверждение способности живой протоплазмы накапливать золото! И если в Черном море мы не нашли месторождений золотой водоросли, то найдем в другом месте другие организмы, способные концентрировать золото. Если же их нет в природе, — мы создадим из тех, что обитают в четырнадцати морях нашей страны! — Он сел в кресло у стола и продолжал обычным, спокойным и мягким тоном: — Мы получили указания не жалеть средств на эту работу, Евгений Николаевич. Я прошу вас продумать еще раз план исследований. Составляйте задания и посылайте людей на Дальний Восток, на Мурман, на Каспий, куда сочтете нужным. Пусть ищут. Я глубоко верю в ваши методы. Если удастся найти мирской организм, повышающий концентрацию золота хотя бы в десять раз, я убежден, что вы сумеете повысить у него эту способность в тысячу раз.
— Мне это очень лестно, Сергей Иванович, — ответил Смолин, — хотя первые неудачи меня сильно обескуражили…
— Ничего, ничего… Вы еще и не начали работать по-настоящему… Я вас вызвал сюда не только, чтобы выслушать отчет. Мне хотелось обсудить с вами, что делать дальше. Работа предстоит грандиозная… Имейте в виду, Евгений Николаевич, — Герасимов чуть заметно улыбнулся, — что и внутри нашей страны не исключается научное соревнование…
— Что вы хотите этим сказать? — насторожился Смолин.
— Знаете, кого я встретил сегодня там, где получил указания о вашей работе? Там был и ваш старый знакомый — Калашник. Он тоже получил задание: форсировать разработку физико-химического метода извлечения золота из морской воды.
— Как же он реагировал?
— Да что ж, вы его не знаете? Ответил, что считает только свои методы перспективными для решения этой проблемы, — Сергей Иванович усмехнулся. — А потом покосился на меня и сказал: «Путь решения проблемы укажет физическая химия, а вовсе не алхимия».
— Да?
— Именно, так… Он изъявил готовность немедленно выехать со всем своим коллективом на Черное море и там продолжать исследования.
— Почему на Черное море?
— Не знаю… Очевидно, чтобы не выпускать из виду «оппонента»… То есть вас, Евгений Николаевич…
— А вы думаете, что и моей лаборатории следует работать там, Сергей Иванович?
— Конечно, не надо забывать, что единственный экземпляр золотоносного организма найден все-таки в Черном море. Поэкспериментируйте на родственных организмах.
— Хорошо. Эту работу мы уже начали. Разрешите идти?
И Смолин крепко пожал руку академику.
Часть втораяЦЕПЬ НЕУДАЧ
Глава 9ПЕРВЫЕ УСПЕХИ
Короткая севастопольская зима прошла в напряженной работе. В январе были полностью подготовлены лабораторные помещения и аквариумы для экспериментальных исследований. Ежедневно, если драгированию не мешали штормы, «Мечников» привозил для анализа груды водорослей, собранных в различных участках филлофорного моря. Смолин с группой помощников, специалистов по водорослям — альгологов, отбирал растения, различающиеся содержанием золота. Число золотоносных рас, установленных среди бесчисленных вариаций филлофоры, уже достигало двенадцати. Точное исследование строения водорослей позволило различать эти расы не только по интенсивности накопления золота, но и по многим признакам анатомического строения, характеру ветвления, форме слоевища и способу образования органов размножения. Приступить к выращиванию филлофоры в аквариумах решено было, как только наступит сезон наиболее бурного развития водорослей.
Петров принялся за работу со всем пылом нерастраченных сил и юношеского энтузиазма. С раннего утра он забирался в аквариальную, где на длинных стеллажах были расставлены сотни кристаллизаторов с морской водой, предназначенных для проращивания спор и зародышевых клеток — так называемых карпоспор.
В холодные месяцы морские водоросли развиваются очень слабо. С наступлением теплых дней началась горячая пора. Нужно было сначала изменить наследственность филлофоры путем скрещивания различных рас, а затем воспитать гибриды в среде, содержащей растворенное золото. Для ускорения развития применялись различные вещества, вызывающие усиленный рост, — так называемые ростовые вещества. По плану Петрова была введена обработка проростков водорослей ультрафиолетовыми лучами и колхицином. Задача была нелегкая. Надо было точно определять дозировку лучей, безвредную для клеток, но в то же время достаточную, чтобы вызвать ускорение их размножения. Еще большей точности требовало применение колхицина. Это вещество — экстракт из лекарственного растения безвременника — широко использовалось учеными капиталистических стран для получения растений с удвоенными и учетверенными размерами клеток. В советской науке прочно утвердилось отрицательное отношение к использованию этого яда для селекции растений, и опыт его применения был невелик. Не меньшие трудности возникали с введением в среду золота. Золото употреблялось растворенным в воде, где развивались растения. Необходимая концентрация его определялась путем многочисленных опытов. Все это требовало многих часов ежедневного, упорного, кропотливого труда.
Результаты начали определяться только в конце февраля.
Было около четырех часов дня, когда Ольга спустилась в аквариальную, чтобы оторвать Петрова от работы и вести его обедать. Она знала, что если ему не помешать, он просидит до поздней ночи и не вспомнит об обеде.
Новое помещение для аквариумов находилось ниже уровня моря. Лестница была освещена лучами вечернего солнца, проходившими через окна в потолке. Ольга быстро сбежала по ступенькам и вошла в коридор. Здесь было сумрачно и прохладно. Всхлипывала труба водопровода, жужжали моторы, нагнетающие в аквариумы воздух, чуть потрескивало что-то в радиаторах отопления, подогревающих воду для аквариумов.
Ольга распахнула дверь лаборатории и остановилась на пороге, ничего не различая в темном пространстве, кроме синеватого света, мерцающего вдали. Она знала, что Петров сидит у источника этого света, и осторожно направилась туда, протянув вперед руки, чтобы не задеть стоящие посреди комнаты стеллажи.
— Вы скоро кончите, синьор? — спросила она на ходу.
Петров не ответил.
— Послушайте, сэр, девушка обращается к вам с вопросом, — Ольга остановилась, наконец, позади его стула. — Когда вы соблаговолите ей ответить?
— Что такое? — Петров поднял голову и повернул к ней голубое лицо с темными стеклами очков на глазах. — А, Оленька! Приветствую вас.
— Во-первых, не смейте называть меня Оленькой, — сердито ответила она. — А во-вторых, прошу вас кончить ваши эксперименты в темноте. Пора обедать.
— Одну минутку, — заговорил Петров умоляющим тоном.
— Тут еще… десятка два объектов… и я закончу эту серию… Несите, Полина! — обратился он к лаборантке.
В освещенном голубым светом пространстве появились руки, взяли со стола перед Петровым подносик с дюжиной кристаллизаторов и пропали в темноте. Петров протянул руку и втянул под голубой свет новую партию сосудов. Он нагнулся к ним, напряженно всматриваясь через темные очки в каждую чашку.
— Так… хорошо… — бормотал он сквозь зубы.
Глаза Ольги уже приспособились к освещению и различили над столом большой осветитель конической формы, обращенный раструбом вниз; из него и шел слабый, мерцающий, голубой свет. Рука Петрова придвинула справа из темноты стержень с укрепленной на нем темной коробкой. Ольга знала, что это новейшая конструкция ультрафиолетовой лампы. Левой рукой Петров включил метроном. В тишине подвала резко защелкали секунды, отбиваемые маятником.
— Так, — сказал Петров, — внимание! — Он повернул кремальеру[11], спустил аппарат ниже и подвел под его вытянутый хобот один из кристаллизаторов. — Раз!
Голубой свет погас. Сквозь резкие удары метронома слышалось ровное гудение аппарата.
— … Пять, шесть, семь, восемь! — отсчитал Петров.
Снова вспыхнул голубой свет. Руки Петрова повторили те же движения. Опять Ольга увидела мерцающий мрак. Метроном продолжал отбивать секунды… Петров облучил второй, третий, четвертый объект… Наконец, все кристаллизаторы были переставлены налево.
— Несите, Полина! — сказал Петров, и потянулся за следующей партией.