Боржин сел напротив китайского министра, спиной к стене, увешанной старинным оружием. Здесь был целый арсенал, которого хватило бы на десяток средневековых воинов, — дротики и копья, мечи и сабли. Под самым потолком расположились ряды шлемов с косичками из конского волоса на остриях. Под ними висели разнообразные щиты. На длинной полке в центре стены лежали круглые глиняные предметы, по всем признакам — ручное зажигательное оружие, предшественник современных гранат. Над всем этим великолепием молчаливым стражем стояло чучело сокола с угрожающе распахнутыми крыльями, поднятой вверх головой и клювом, открытым, словно в предсмертном крике. Шинчжэ осмотрел доспехи и оружие, затем фигуру сокола и наконец перевел взгляд на владельца поместья, почувствовав невольную дрожь. Что-то в облике таинственного нефтяного магната напоминало ему хищную птицу. Во всяком случае, глаза его были гак же холодны и безжалостны. Шинчжэ показалось, что ему ничего не стоит сорвать со стены одно из копий и не задумываясь пронзить им собеседника. Слегка кивнув слуге, поставившему перед ним чашку с чаем, министр попытался стряхнуть с себя странное наваждение и сконцентрироваться на цели своего визита.
— Наше правительство получило ваше предложение о поставке в Китай крупных партий сырой нефти. Партийное руководство благодарит вас за столь шедрое предложение, но хотело бы знать о его источниках. Я прибыл сюда с целью удостовериться в легитимности предложения и обсудить условия оплаты, необходимые для заключения соглашения.
Боржин откинулся на спинку кресла и рассмеялся.
— Ну разумеется. Откуда у Монголии, тысячу лет остававшейся для Китая Немезидой, вдруг появилась нефть и желание помочь попавшему в беду южному соседу? С чего бы это в пыльной стране, где, кроме песка и гор, ничего не было, стране, заселенной, сточки зрения китайцев, сбродом, скотоводами, кочевниками и жалкими крестьянами, вдруг взялись природные ресурсы? Я вам охотно объясню. Вы сделали нас пленниками на нашей собственной земле. Вы и русские на многие десятилетия отгородили нас от остального мира. Мы стали изгоями, пустынниками. Монголия превратилась в клочок суши, не имеющий выхода к морю, в дикий край, забытый всеми, живущий вне времени и пространства. Боюсь, министр Шинчжэ, с прошлым навсегда покончено. Вы и не заметили, как Монголия стала богатой страной, не оценили перемен, вы их даже видеть не захотели. У вас был шанс, но вы им не воспользовались. Сейчас западные компании толкаются в очереди за правами на разработку наших месторождений, рвутся к нашей древесине. Они тоже опоздали — нашей нефти они не получат. Все работы мы провели своими силами, когда никому и в голову не приходило, что у нас есть нефть. И теперь все сливки снимем мы.
Он кивнул Татьяне, и та, достав со стоящего рядом бюро карту, развернула ее перед китайским министром. Края карты, дабы та не сворачивалась, Татьяна прижала резными нефритовыми фигурками, украшавшими центр стола.
Шинчжэ узнал карту Монголии. На ней, в юго-восточной части страны, был нарисован неправильной формы овал, похожий на амебу, утонувшую в дешевом мерло. Овал протянулся примерно на пятьдесят миль, его южная часть проходила вдоль границы Внутренней Монголии.
— Месторождение Темучин. Колоссальных размеров. По сравнению с ним ваше стареющее месторождение Дацин — жалкая плевательница, — сообщил Боржин, и министр Шинчжэ знал, что тот не ошибается: запасы некогда крупнейшего нефтяного поля подходили к концу. — Проведенные нами испытания указывают на потенциальные запасы в размере сорока миллиардов баррелей сырой нефти и пятидесяти триллионов кубических футов природного газа. Мы готовы поставлять вам миллион баррелей сырой нефти в сутки как минимум.
— Почему никто не знает о столь значительном открытии? — спросил Шинчжэ с оттенком скептицизма в голосе. — Мы никогда не слышали о такой находке, да еще вблизи наших границ.
Боржин хищно усмехнулся, обнажив длинные сверкающие зубы.
— Об этом месторождении вообще мало кто знает. Достаточно сказать, что и монгольскому правительству о нем ничего не известно. Иначе мне никогда бы не удалось приобрести в собственность весь район. Отдельные компании вели в Монголии незначительные и потому малоэффективные исследовательские работы по определению нашего нефтяного потенциала, но все они пропустили главное, сущее золотое дно, если хотите. — Улыбка его стала неожиданно покровительственно-мягкой. — На наших месторождениях нефть залегает на очень большой глубине, потому их попросту не увидели те, кто искал ее раньше. Однако мне не хотелось бы утомлять вас деталями. Достаточно будет сказать, что проведенные нами работы подтвердили наши изначальные догадки относительно объемов.
Шинчжэ тихо сидел, вслушиваясь в слова Боржина и одновременно рассматривая карту. Кровь схлынула с его лица, когда он понял, какими невиданными запасами нефти тот обладает. И ему ничего не оставалось делать, кроме как признать объективный факт. Затем внутри у него все похолодело от осознания того, что высокомерный интриган сомнительных моральных устоев диктует его стране свою волю. В этой партии Шинчжэ проигрывал, все козыри находились на руках у Боржина.
— Наличие нефти — это одно, но ее доставка в течение девяноста дней — совсем другое, — холодно заметил министр. — Пока мне совершенно непонятно, как вы собираетесь выполнять данный пункт договора и возможно ли такое вообще.
— Потребуются некоторые действия с вашей стороны, вполне выполнимые, — ответил Боржин и, повернувшись к Татьяне, попросил ее снять с бюро еще одну карту. Она развернула ее, и Шинчжэ увидел на ней Монголию и часть северного Китая. Весь китайский сектор карты опутывала паутина красных линий.
— Все китайские нефтепроводы, — пояснил министру Боржин. — Взгляните на недавно законченный северо-восточный трубопровод от Дацина до Пекина, с ответвлением к терминалам порта Циньхуандао.
Шинчжэ изучил карту, заметив на пути трубопровода, в пустынной местности на территории Внутренней Монголии, небольшой красный крестик, нарисованный фломастером.
— Район «Икс» расположен в тридцати километрах от монгольской границы и в сорока километрах от почти завершенного участка трубопровода, который я сейчас веду к вашей границе. Вам нужно будет всего лишь протянуть дополнительную ветку от моего трубопровода к вашему, идущему от Дацина, — и все, нефть пошла.
— Протянуть сорок километров нефтепровода? За девяносто дней? Это невозможно.
Боржин поднялся и заходил вокруг стола.
— Перестаньте, министр. В шестидесятых годах позапрошлого века американцы прокладывали по десять километров рельсов в сутки. Я взял на себя смелость обследовать маршрут и закупил все необходимые трубы. Кроме того, могу предоставить специальное землеройное оборудование, в качестве дополнительной услуги, разумеется. Простите меня, но для страны, которая возвела плотину Трех ущелий, проложить каких-то тридцать километров трубопровода — детская забава.
— Похоже, вы все успели предусмотреть, — произнес Шинчжэ с плохо скрытым презрением в голосе.
— Именно так и должен поступать заботливый деловой партнер, — ухмыльнулся Боржин. — Что же касается оплаты, то здесь мои требования весьма скромные. Каждый баррель нефти будет вам стоить сто сорок шесть тысяч тугриков, или сто двадцать пять долларов США. За это вы соглашаетесь передать нам земли южной Монголии, или, как вы их называете, автономную область Внутренняя Монголия. Кроме того, вы передаете мне эксклюзивные права на пользование нефтепроводом до порта Циньхуандао, а также обязуетесь предоставить в мое исключительное пользование портовое сооружение, откуда я мог бы экспортировать излишки нефти.
Боржин дал возможность Шинчжэ, оторопевшему от неслыханнодерзких требований, прийти в себя. Он отвернулся, подошел к окну и стал пристально рассматривать порывы ветра, очень похожие на языки пламени. Краем глаза он уловил легкое движение возле кустов. Он присмотрелся и увидел двух мужчин, одетых в черное. Пригибаясь к земле, они бежали к святилищу. Понаблюдав за ними, отметив, что они забежали за строение, обогнули его, очутились у входа и юркнули внутрь, он напрягся. На шее у него выступили жилы. Он резко повернулся к Шинчжэ и произнес:
— Прошу прощения, господин министр, у меня появилось срочное дело. Я должен вас покинуть. — Он торопливо зашагал к двери, на ходу бросив через плечо: — Ненадолго.
Прежде чем Шинчжэ успел ответить ему, нахальный монгол выскочил из конференц-зала.
Ветер ненадолго утих, заставив Питта и Джордино притаиться за каменными перилами короткой лестницы, ведущей ко входу в здание. Подняв голову, Питт залюбовался высоким сводом и аркой возле него. Хотя постройка и казалась древней, очевидно, ее восстанавливали или реставрировали, свидетельством чему были тщательно заделанные швы каменной кладки. По ее расположению в центре двора Питт предположил, что остальные здания странного поселения возводились скорее всего позднее, вокруг этого строения.
— Буддийский храм, — предположил Джордино, заметив сквозь приоткрытую дверь мерцающий огонек свечей.
— Очень возможно, — ответил Питт, осведомленный отом, что главной религией Монголии является буддизм. Им бы еще постоять немного, дождаться, когда очередной порыв ветра поднимет пыль, но любопытство взяло верх. Они осторожно вошли внутрь строения и оказались в широком коридоре, который вел в главное помещение храма.
В свете десятков горящих факелов и свечей Питт и Джордино с удивлением поняли, что находятся скорее не в храме, а в усыпальнице. У дальней стены виднелся небольшой деревянный алтарь, но центральную часть помещения занимали две усыпальницы из белого мрамора, по виду и оформлению сделанные определенно недавно. Тела были положены в них явно в последние двадцать — тридцать лет. Питт не знал кириллицы и не мог прочитать надписи на усыпальницах, но, припомнив рассказанную ему Корсовым биографию Боржи- на, предположил, что усыпальницы принадлежат его отцу и матери.