В разыгравшемся сражении ветер и пыль стали союзниками Питта и Джордино, обеспечивая им временное, но все же прикрытие, мешая всадникам вести прицельный огонь. Но как только атмосферные боги решали немного передохнуть от трудов праведных, ситуация сразу менялась. Стоило только пыли осесть, наступал кошмар. Питт и Джордино оказывались как на ладони, и стрелки в дикой ярости выпускали в них десятки стрел. В такие минуты они, побросав инструменты, падали на землю, не пытаясь подняться. Чаще всего они искали укрытия под повозками, где большие колеса гарантировали им хоть какую-то безопасность. Иногда, правда, стрелы попадали даже между спицами и, не будь они такими частыми и широкими, их бы давно убили. В последние минуты к пению стрел прибавился еще и свист пуль. Посчитав луки оружием в такую погоду неэффективным, всадники, стоявшие у противоположной стороны загона, открыли огонь из ружей.
— Пижоны. Не могли обойтись без дешевых мизансцен из жизни Дикого Запада. Тоже мне армия генерала Кастера, — с горечью пробормотал Джордино, вытирая сочившуюся из раны струйку крови. Пуля пробила спицу, и отлетевшая щепка вонзилась ему в щеку. — Как ты думаешь, перестанут они стрелять, если мы выкинем белый платок?
— Не перестанут, — уверенно ответил Питт, вспомнив Роя. Стрела ударила в обод колеса прямо напротив его лица, и он инстинктивно отпрянул. В спину ему ткнулось что-то тонкое и узловатое. Питт снова приник к земле, слегка повернул голову посмотреть, на что это он так больно наткнулся, и увидел рядом с фургоном непонятной формы крупный предмет, накрытый старым брезентом. Налетел очередной смертоносный шквал, вынудив Питта вжаться в землю рядом с Джордино.
— Давай-ка попробуем навалиться на одного из наездников, — предложил Джордино. — Как только ветер опять поднимется, бежим к нему. Ты хватаешься за уздечку, я сваливаю вольтижировщика, и мы получаем лошадь. По-моему, единственно верный способ вырваться от таких негостеприимных хозяев. Иначе они нас тут замордуют.
— Рискованное предприятие, — ответил Питт, — но ничего лучше у нас нет. — Он повернулся на бок, зацепив ногой брезент, накрывавший странный предмет. Тот немного сполз на землю, обнажив сверкающую металлом деталь. Питт начал внимательно ее рассматривать, затем Джордино увидел, как заблестели его глаза.
— Наши планы меняются, — проговорил Питт, заглянул под брезент, затем повернулся к Джордино и сообщил: — Ты прав: отсюда мы уедем на лошади, но только на железной.
Висевшая на стене рация затрещала, приняв сигнал, а затем послышался грубый мужской голос. Статические помехи, создаваемые завыванием ветра, заглушали его, но не совсем — поскольку говоривший находился недалеко, сигнал был сильным.
— Мы окружили их возле святилища. Они приехали вместе с китайской делегацией, в составе монгольского государственного эскорта, но не имеют к нему никакого отношения. Внедрились обманным путем. Мои люди, которых они заперли в лабораторном корпусе, утверждают, что внешне они напоминают русских, а не китайцев.
— Понятно, — ответил Боржин в микрофон раздраженным голосом. — Агенты федеральной службы или, что скорее всего, шпионы, нанятые нашими русскими конкурентами. Запомни — они не должны выйти за пределы комплекса живыми. Да, я хочу знать, как они проникли к нам незамеченными. Расспроси начальника охраны. Почему их не проверили?
Боржин повесил рацию и закрыл кабинет вишневого дерева, за которым скрывался двусторонний радиопередатчик. Он вышел из маленькой приемной, пересек холл и вернулся в конференц-зал, чтобы продолжить переговоры. Китайский министр стоял у окна и рассматривал разыгравшуюся пыльную бурю, как нельзя лучше отражавшую его внутреннее состояние.
— Простите за вынужденный перерыв, — произнес Боржин с мрачной улыбкой, усаживаясь за стол. — Возникла небольшая проблема с двумя сотрудниками монгольской охраны из вашего эскорта. Боюсь, они не смогут вас сопровождать. Я, разумеется, пошлю вместо них двух своих людей.
Шинчжэ неопределенно кивнул.
— Проблема как-то связана с выстрелами, которые мы слышали? — поинтересовался он.
— Никоим образом, — ответил Боржин. — Звук выстрелов доносился со стрельбища. Там идет обычная тренировка по стрельбе. Нет причин для беспокойства.
Министр продолжал безучастно глядеть в окно, мысли же его витали совсем в другом месте. Медленно, словно постарев на десятилетия, он неуклюже повернулся и сел напротив Боржина.
— Ваше предложение очень напоминает шантаж, а выдвигаемые вами условия просто абсурдны, — сказал он, перестав сдерживать ярость.
— Мои условия вовсе не чрезмерны, тем более для страны, стоящей перед лицом кризиса, грозящего ей коллапсом всей экономики, — прошипел Боржин.
Шинчжэ с нескрываемым презрением разглядывал наглого монгола. Он невзлюбил высокомерного и требовательного магната с того момента, когда увидел его. Внешне обходительный и любезный, он явно ненавидел Китай и завидовал его лидирующему положению в мире. Для Шинчжэ вести с ним переговоры было сущей мукой, а обсуждать навязываемые им условия — форменным издевательством, но он хорошо знал настроение своего правительства вообще и характер президента страны в частности. Все они ждали от него нефти. Поэтому Шинчжэ в душе знал, что согласится на унизительные условия, выдвинутые Боржином, но только из страха перед своим руководством и под давлением обстоятельств. «Никто не мешает мне, пока идет подготовка к подписанию договора, параллельно искать и другие пути к нефти», — размышлял он.
— Министр Шинчжэ, рассматривайте наш договор всего лишь как взаимовыгодную сделку, — продолжал Боржин. — Китай получает нефть, экономика его продолжает расти, я становлюсь вашим основным поставщиком, а Монгольский автономный район, воссоединяясь с братской страной, станет частью Великой Монголии.
— Отторжение суверенной территории всегда воспринимается болезненно.
— Да что же такого значительного теряет Китай? Давайте посмотрим. Кусок безжизненной пыльной территории, сельского района, заселенного монгольскими скотоводами. Радоваться нужно, что они воссоединятся со своей родиной, с нацией, к которой принадлежат.
— Возможно, относительно материальной ценности территории вы и не ошибаетесь, но согласитесь: вмешательство частного лица в процесс урегулирования территориальных проблем — факт не совсем обычный.
— Да, конечно. Больше того — мое правительство ничего не знает о моих переговорах. С моей стороны это будет личный политический дар моему народу.
— Не забывайте — дар материально весьма выгодный.
— Как посредник я, конечно, получу свою долю, но уверяю вас, она весьма скромная — крошечный процент в виде маленькой территории. — Коварно улыбаясь, Боржин передал Шинчжэ толстую папку в кожаном переплете. — Я позволил себе заготовить необходимые соглашения для государственных представителей обеих стран. Остается только подписать их. Буду рад в самом ближайшем будущем получить уведомление о том, что ваша страна принимает мои предложения.
— Я передам ваши пожелания генеральному секретарю и госсовету завтра днем. С решением мы тянуть не будем. Хотелось лишь предупредить — ваша неуступчивость может стать главным аргументом против подписания соглашения.
— Пусть будет так, но изменять условия я не намерен. — Боржин поднялся. — Надеюсь на дальнейшее плодотворное сотрудничество, министр Шинчжэ. — Боржин поклонился, церемонно и неискренне.
Шинчжэ тоже встал с кресла и, отвесив Боржину холодный поклон, вышел из комнаты вместе со своим окружением. Боржин и Татьяна проводили китайскую делегацию до двери, понаблюдали, как гости вышли из здания и, прикрываясь полами пиджаков от порывов налетающего ветра вперемешку с пылью, расселись по автомобилям. Только когда фары министерского кортежа исчезли за закрытыми воротами, Боржин закрыл дверь и повернулся к Татьяне.
— Слива созрела. Можно приступать к сбору урожая, — проговорил он и неторопливо двинулся по коридору.
— Да, но и рискуем мы сильно. Им нелегко отказаться от Внутренней Монголии. Народ подозрительный. Как бы не раскусили нашу хитрость.
— Чепуха. Кочевники, жаждущие воссоединения со своей исторической родиной, — великолепная легенда. В результате они своими руками отдадут нам громадные залежи нефти, а потом у нас же будут ее покупать. Вот действительно ирония судьбы.
— Они могут сильно расстроиться, когда узнают правду. Аннулируют соглашение или еще того хуже... А уж платить цену выше рыночной никогда не согласятся.
— Вопрос относительно цены чисто технический. С нашей новоприобретенной технологией мы расшатаем весь нефтяной рынок и нагреем на этом руки. Мы дважды продемонстрировали свои возможности в Персидском заливе, и покажем еще не раз, если потребуется.
Они прошли в конференц-зал, остановились возле небольшого бара с десятками полок, уставленных различными напитками. Боржин взял бутылку коньяка, налил две рюмки.
— Дорогая сестра, мы уже победили. Как только к китайцам потечет наша нефть, они окажутся у нас на крючке. Не волнуйся, даже если все будут знать — не пикнут. А если все-таки посмеют пикнуть, мы ускорим строительство нашего нефтепровода в России, через Сибирь, до порта Находка. Начнем продавать нефть японцам, всему остальному миру. Мы рассмеемся в лицо китайцам.
— Да, ты прав. Никуда они от нас не денутся. Положение у них сейчас просто отчаянное. Благодаря действиям нашего брата в Нинбо.
— Наш «Темучин» творит чудеса, не так ли?
— Ты еще не забыл, как он едва не угробил меня на Байкале? — раздраженно спросила она.
— Сестричка, то был непредвиденный побочный эффект, он вызвал слишком большую волну. Тем более что все обошлось. Ты здесь, жива и здорова, — проговорил Боржин чуть покровительственным тоном. — Но все равно, согласись, инструмент очень эффективный. Сначала разрушил строящийся нефтепровод в Сибири, затем устроил пожар в китайском порту Нинбо. И никто не увидел никакой связи между этими событиями. А в довершение всего — блестящая комбинация в Персидском заливе. Еще разок используем его на Ближнем Востоке, и китайцы рухнут к нашим ногам.