Философски и в то же время доброжелательно рассуждая таким образом, почтенный мажордом не только не запер ворота, но, напротив, распахнул обе половины настежь. Потом вернулся на прежнее свое место, к дверям, и продолжал курить пахитоску в ожидании того, что станут делать незнакомые путники, которые с каждой минутой приближались. Мажордом твердо решил сообразоваться в своих действиях с их поведением.
Было видно, что всадники спешат, желая попасть на асиенду. Вскоре отряд уже достиг подножия пригорка и, не замедляя скачки, поднялся по отлогому склону до широкой площадки перед воротами.
Ньо Гальего вскрикнул от радости. Среди прибывающих он узнал графа дона Фернандо де Кастель-Морено, который мчался, несколько опережая остальных.
Граф сдержал свое слово и явился в назначенный им час, вечером третьего дня.
Его свита состояла всего из пяти человек, совершенно истерзанных: пятна крови на их порванной одежде явно свидетельствовали, что недавно эти люди храбро исполняли свой долг в жестокой схватке. Некоторые из них, в том числе и сам граф, были ранены.
Стремглав бросился ньо Гальего навстречу приехавшим.
– Вы ранены, ваше сиятельство! – озабоченно воскликнул он.
– Сущий вздор, – молодой человек рассмеялся, – это царапина, которая уже зажила.
– Видать, жаркое было дело?
– Нешуточное, – ответил Мигель, значительно хмыкнув.
– Любезный ньо Гальего, – обратился к мажордому Лоран, сходя с лошади, – сделайте одолжение, поезжайте скорее с несколькими пеонами на помощь к бедным людям, которые остались на дороге. Среди них есть женщины, дети и старики, изнемогающие от усталости и голода. Они попались нам по пути. Бог весть, как они успели спастись из Чагреса.
– Отправлюсь немедленно, ваше сиятельство.
– Одно слово. У вас все благополучно?
Вместо ответа мажордом странно заморгал.
– Надеюсь, не случилось никакого несчастья? – встревожился граф.
– Пока нет, ваше сиятельство.
– Дон Хесус, донья Флора…
– Пожалуйте на половину сеньориты, ваше сиятельство. Там вы найдете тех, кого желаете видеть, и все узнаете сами.
– Вы говорите как-то странно, любезный друг.
– Простите, ваше сиятельство, но ведь я человек маленький и не могу позволить себе выражать мнение о том, что происходит в доме моих господ.
– Правда, ньо Гальего, так займитесь теми беднягами, а я сейчас иду к дону Хесусу.
Мажордом не ответил, только невольная гримаса исказила его лицо. Он отвернулся и стал давать указания слугам, которые направлялись с лошадьми к конюшенному двору.
Красавец Лоран сделал Мигелю и Шелковинке знак следовать за собой и, несколько встревоженный недомолвками мажордома, вошел в дом.
– Что-то тут не так, – пробормотал он, – но что именно? Сейчас все выяснится.
Между тем донья Флора, услыхав топот лошадей, бросилась к окну и первая узнала дона Фернандо.
– Это он! – вскричала она. – Я знала, что он вернется, как обещал.
Произнося эти слова, девушка уже спешила навстречу графу.
Отец Санчес и донья Линда не спросили, о ком говорит Флора, а, уже обо всем догадавшись, последовали за ней.
Донья Флора встретила графа в ту самую минуту, когда он взялся за ручку двери.
– Наконец-то вы, граф! – воскликнула она, сияя улыбкой. – Добро пожаловать.
– Сеньорита, я очень торопился, чтобы поспеть сюда. С тех пор как я уехал, произошло много важных событий, о которых мне необходимо переговорить с вашим отцом.
– Войдите, войдите, дон Фернандо! Удобнее будет беседовать у меня в комнате.
– Позвольте мне сперва немного привести в порядок свой костюм.
– Боже мой! Что с вами? Вы сражались?
– Кажется, да, – с улыбкой ответил он.
– Вы ранены, граф! – вскричала донья Линда в испуге.
– Боже мой! – всплеснул руками поспешно подошедший отец Санчес.
– Успокойтесь, – весело ответил молодой человек, – это сущий пустяк, слабее булавочного укола.
– Идите же, дон Фернандо, идите! – в волнении промолвила донья Флора.
– Однако…
– Да что нам за дело до вашего платья, когда речь идет о вашей ране!
Она насильно втянула его в дом.
– Ждите в моей комнате, – обратился Лоран к Мигелю и пажу.
Те повиновались.
Прежде всего девушки хотели убедиться, что рана графа не опасна. Они перевели дух, когда собственными глазами убедились, что шпага противника действительно скользнула вдоль локтя графа и проложила длинную, но совсем не глубокую кровавую борозду.
Успокоившись, донья Флора велела слуге принести полдник, затем девушки попросили графа рассказать со всеми подробностями, что произошло в Чагресе.
У Лорана было достаточно времени, чтобы приготовить историю, с величайшей точностью воспроизводящую все детали битвы; о своей собственной роли он предпочел умолчать.
– Итак, – сказал отец Санчес, – французские авантюристы овладели не только несчастным Чагресом, но и Пуэрто-Бельо со всем побережьем?
– Да, отец мой.
– Разве число их так велико?
– Да, оно весьма внушительно. Береговые братья решились на смелую попытку и набрали девять тысяч человек.
– Пресвятая Дева! – вскричала донья Флора.
– Мы погибли! – прибавила донья Линда, дрожа как в лихорадке.
– Какая же у них цель? – спокойно спросил капеллан.
– Взять Панаму, – без колебаний ответил граф.
– Гм! Затея не из легких. – Монах грустно покачал головой. – Несмотря на невероятные успехи, эту цель им не так-то просто будет достичь: Панама – сильно укрепленный город, местный гарнизон многочислен и прекрасно обучен.
– Все знаю, отец Санчес, – сухо откликнулся молодой человек.
– И что вы думаете?
– Они добьются успеха.
– Сомневаюсь. Но вопрос заключается в другом. Какой совет дадите вы этим двум молоденьким девушкам?
– Я предпочел бы переговорить об этом с доном Хесусом.
– Это невозможно, граф.
– Почему же, отец Санчес?
– Дон Хесус уехал, – с горечью ответил монах.
– Уехал, не дождавшись меня, хотя знал, что я должен вернуться сегодня?
– Да, он малодушно бежал в Панаму и увез с собой бо́льшую часть своего состояния, оставив асиенду без защиты, открытой для всех грабителей, и бросив свою дочь и дочь своего приятеля дона Рамона.
– Да ведь это невозможно, отец Санчес, это просто гнусность!
– Некоторым людям гнусность дается легче, чем доброе дело, – строго возразил монах. – Дон Хесус – трус и скряга. Он опасался за себя и за свое состояние, об остальном, включая дочь, он заботился мало. Он предлагал дочери уехать с ним, но когда донья Флора напомнила, что вы должны вернуться сегодня же и приличия требуют дождаться вас, он пожал плечами и ушел, а через минуту ускакал во весь опор с большей частью своих пеонов и слуг. Это произошло за час до вашего прибытия, граф.
– О, как это возмутительно! Бросить свою дочь! Этот человек – подлец и чудовище!
– А вы разве не знали этого? – насмешливо спросил монах.
– Знал, конечно! И он отправился в Панаму?
– Да, в Панаму.
– Там он еще скорее встретит врагов, от которых бежал отсюда с такой поспешностью, – проговорил молодой человек со страшной улыбкой, – и ему предстоит дать Богу печальный отчет в своей жизни, полной преступлений и гнусных низостей.
Воцарилось молчание.
Девушки вздрогнули, услышав последние слова Лорана, увидев его бледное и строгое лицо. Они не могли понять грозного смысла всего сказанного графом и теперь с беспокойством переглядывались.
– Не больны ли вы, дон Фернандо? – спросила Флора спустя минуту.
– Нет, сеньорита, я только очень утомлен. Что же касается моих страданий, то они чисто нравственные… Но, кажется, вы желали спросить моего совета.
– Именно, сеньор! – с живостью проговорила донья Линда.
– Говорите, сеньорита.
– В безопасности ли мы здесь?
– На первых порах в безопасности.
– Что вы этим хотите сказать? – насторожилась донья Флора.
– Разбойники, как вы называете их, – с горечью ответил граф, – смогут пойти на Панаму не раньше чем через четыре дня. Я знаю об этом из надежного источника. Так что у вас достаточно времени, чтобы принять решение.
– А вы, дон Фернандо, что собираетесь предпринять? – спросила девушка.
– Я, сеньорита, если позволите, завтра же чуть свет отправлюсь в Панаму. Важные дела требуют моего присутствия там.
– А! – только и воскликнула девушка и погрузилась в задумчивость.
В эту минуту во дворе поднялся сильный шум.
– Боже мой! Это еще что такое? – изумилась донья Линда.
Лоран быстро выглянул в окно.
– Не бойтесь, сеньорита, это несчастные, которые бежали из Чагреса. Они повстречались мне по дороге, в их числе женщины и дети. Уезжая, я обещал им помощь, и вот теперь их ведут ваш мажордом и несколько пеонов, которых я послал за ними.
– Бедные люди! – вскричал отец Санчес. – Пойдемте, сеньориты, наш долг – довершить доброе дело, так хорошо начатое графом.
Он быстро вышел, и за ним вышла донья Линда. Донья Флора уже была готова последовать их примеру, когда ее почтительно остановил Лоран.
– Сеньорита, – с волнением произнес он, – мне надо сказать вам только одно слово, но от этого слова зависит мое счастье и, быть может, сама жизнь.
– Я слушаю, – с трепетом ответила девушка.
– Я пренебрег всем, чтобы вернуться к вам, сеньорита. Я всем пренебрегу, всем пожертвую, чтобы спасти вас. Любите ли вы меня?
– Да, люблю, дон Фернандо, вы знаете это, – с достоинством ответила девушка.
– Докажите мне свою любовь.
– Каким образом, дон Фернандо?
– Вашим полным и безграничным доверием. Это доверие не должно быть поколеблено ничем, что бы я в вашем присутствии ни делал. Более того, вы не должны ни расспрашивать меня, ни требовать отчета в моих поступках, которые, быть может, покажутся вам странными. Если вы зададите мне вопрос, у меня не хватит духа не отвечать вам – и тем я погублю себя, а быть может, и вас вместе с собой.