Командир осмотрелся вокруг. Ночь была светлая, довольно крупная зыбь ходила по морю, ветер еще не стих. Впереди справа возвышалась земля, к которой фрегат быстро приближался. Это был остров Куба, берег которого находился не более чем в двух лье.
– Свистать всех наверх! – скомандовал капитан.
Раздался пронзительный свисток боцмана. Через пять минут все матросы были на палубе около грот-мачты. Им понадобилось совсем немного времени, чтобы отряхнуться ото сна.
Командир подозвал к себе помощников.
– Господа, – обратился он к ним, – помните, что надо не сражаться, а захватить врасплох. Постараемся обойтись без единого выстрела. Наша главная цель – добыть припасы. Вы поняли?
– Вполне, командир, – последовал ответ.
– Мы идем прямо к гавани Гуантанамо. Там лет двадцать как поселилась колония рыбаков. Эти люди богаты и ведут с соседним городом Сантьяго торговлю зерном, свининой и вяленым мясом, доставляемым из внутренних земель острова. Итак, там мы найдем все, что нам нужно. К делу следует приступить следующим образом: Польтэ и Олоне возьмут каждый по сто пятьдесят человек и опередят фрегат на пирогах с обернутыми ветошью веслами, чтобы подплыть неслышно. Польтэ обойдет деревню справа, а Олоне – слева. Потом вы оба останетесь на своих местах, зорко наблюдая, чтобы никто не смог ускользнуть и поднять тревогу в окрестностях. Я войду прямо в гавань. Мы сделаем дело прежде, чем испанцы заподозрят наше присутствие. Рассветет только через час. Времени хватит с избытком, чтобы застать этих соней в постели. Ступайте, господа.
Раздались слова команды, убрали часть парусов, и фрегат лег в дрейф. Потом на воду было спущено шесть пирог. В них уселись Олоне и Польтэ со своими людьми, и вскоре лодки скрылись за высокими прибрежными утесами.
Медвежонок расхаживал большими шагами по юту, то всматриваясь в компас, то оглядывая берег, то окидывая внимательным взглядом снасти.
Протекло около получаса, когда старший капитан Пьер Легран подошел к нему.
– Что случилось? – спросил Медвежонок.
– Часовой на мачте заметил лодочку, которая скользит вдоль берега. Я сам в этом удостоверился, командир, я видел ее.
– Возьмите гичку с десятью матросами, любезный Легран, и посмотрите, что бы это было такое.
Пьер Легран опять поклонился и ушел. Спустя минуту он уже отчаливал от судна и, поскольку дул попутный ветер, поднял парус и погнался за примеченной часовым небольшой лодочкой.
Но тут произошло нечто странное: подозрительная лодочка не пустилась наутек, как можно было ожидать, а, напротив, развернулась и пошла прямо на гичку флибустьеров. То была или безумная смелость, или крайняя глупость со стороны людей, находившихся в лодочке.
Пьер Легран велел приготовить оружие. Гичка продолжала лететь вперед. Вскоре расстояние между лодками составляло уже не более половины пистолетного выстрела. Флибустьеры уже готовились броситься на абордаж, когда увидели, что перед ними всего два противника: белый человек и негр.
Борт лодки зацепили абордажной кошкой.
– Кто вы и куда направляетесь? – спросил Пьер Легран на чистом кастильском наречии.
– Я лоцман, ваша милость, – смиренно ответил белый, в то время как негр дрожал всем телом. – Увидев вдали большой корабль, я подумал, что к нам идет судно из Сантьяго. Поэтому я вышел тотчас в море, но если я ошибся, то немедленно вернусь в гавань.
– О нет, черт возьми! – воскликнул молодой человек со смехом. – Напротив, вы не могли явиться более кстати. Мы нуждаемся в ваших услугах.
– Но мне кажется, досточтимый господин капитан, что вы не…
– Испанец? – перебил Пьер Легран. – Еще бы, черт возьми! Мы, флибустьеры, к вашим услугам.
– Господи Иисусе Христе и Пресвятая Дева! – воскликнул лоцман, с отчаянием всплеснув руками.
– Успокойтесь, любезнейший, – дружески сказал ему флибустьер, – зла мы вам не причиним, кто знает, может, вам даже повезло, что вы нам попались! Эй, вы! Четверо в лодку и ждать на веслах приближения «Задорного»!
Ожидание продлилось недолго, почти мгновенно их взяли на фрегат. Пьер Легран поднялся на трап вслед за своими пленниками.
Негр был ни жив ни мертв от страха, ничто не могло успокоить его.
Когда молодой человек рассказал командиру, что произошло, тот подозвал испанца.
– Ты лоцман? – спросил он, глядя ему прямо в глаза.
– Лоцман, ваше превосходительство, – смиренно сказал пленник, – не только на море, но и на суше, когда понадобится.
– Ага! – с улыбкой отозвался Медвежонок и прибавил: – Можешь ли ты сказать правду?
– Как не мочь, ваша милость!
– Вход в гавань Гуантанамо затруднителен?
– Нисколько, ваша милость, стоит лишь держаться самой середины прохода.
– Город велик?
– Это деревня, ваша милость.
– Очень хорошо. Есть там военные?
– Отряд в пятьдесят человек при земляном редуте.
– Черт возьми!
– Но, – поспешил договорить лоцман, – сооружение редута еще не докончено и пушки не прибыли из Сантьяго, хотя их ждут с часа на час!
– Тем лучше! Это во многом упрощает дело. Как ты полагаешь, замечено наше приближение?
– Наверняка нет, ваша милость. Я заметил вас около часу назад, когда все жители спали непробудным сном.
– Так слушай же: ты знаешь, кто мы, не правда ли? Берегись, если ты меня обманешь, я вздерну тебя на верхушке мачты, которая сейчас над твоей головой. Если же ты окажешь мне хорошую услугу, то получишь за это десять унций золота. Я никогда не изменяю своему слову. Что ты выбираешь?
– Десять унций, ваше превосходительство, – с живостью вскричал лоцман, глаза которого заблестели жадным огнем.
– Договорились. Принимай управление судном и веди нас в гавань.
Лоцман поклонился и приступил к исполнению приказа. Испанец примирился со своей невольной ошибкой: обещанная щедрая награда в десять унций золота превратила его, по крайней мере на время, в приверженца Береговых братьев.
Он с необычайным искусством провел судно по узкому проходу в гавань, и вскоре фрегат был на расстоянии половины пушечного выстрела от деревни, все еще погруженной в глубочайшее безмолвие. Страшное пробуждение предстояло ее жителям.
Командир фрегата велел бросить якорь и убрать паруса, потом передал командование Пьеру Леграну и съехал на берег, захватив с собой лоцмана. Три лодки с сотней флибустьеров следовали за командиром. Пристани лодки достигли в несколько ударов весел.
Когда все высадились, Медвежонок, из опасения быть захваченными врасплох, приказал гребцам отплыть и держаться неподалеку от берега.
– Кто главный в деревне? – спросил он лоцмана.
– Алькальд[11], ваша милость.
– Где он живет?
– Вот в этом большом доме.
Большой дом на самом деле был хижиной, немного менее жалкой, чем остальные.
– Вот и прекрасно, – продолжал Медвежонок. – Алькальд этот храбр?
– Не могу сказать, ваша милость. Знаю только, что это злой скряга, которого все ненавидят. Но он племянник губернатора Сантьяго и потому делает, что ему вздумается.
– Вот тебе на! – вскричал Медвежонок, смеясь. – Уж не призван ли я здесь разыграть роль Провидения? Смешно было бы!
– О! Ваша милость, – вскричал лоцман умоляющим тоном, – весь наш край был бы очень счастлив избавиться от такого изверга! Нет такого ужасного деяния, которого он не совершал бы ежедневно!
– Неужели? Ну, так я пойду поздороваться с этим достойным алькальдом. А ты ступай за мной и ничего не бойся.
Дом алькальда стоял в нескольких шагах от берега. Медвежонок велел окружить его, потом выхватил пистолет из-за пояса и выстрелил в дверной замок, который тут же разлетелся вдребезги. Но дверь не отворилась: она была крепко заложена изнутри.
– По-видимому, мы имеем дело с человеком осторожным, – сказал командир, вновь заряжая пистолет. – Хватите-ка пару раз топором!
В то же мгновение настежь распахнулось окно, и в нем показалось бледное от испуга лицо человека в ночном облачении, вооруженного длинным мушкетом.
– А! Мерзавцы! – пронзительно крикнул он. – Убить меня хотите! Постойте, я вас!
– Заткнуть рот этому крикуну, – холодно сказал Медвежонок.
Выстрел из ружья вышиб мушкет из рук алькальда, осколки попадали наземь. Алькальд нырнул вглубь комнаты.
Выстрелы и удары топора разбудили жителей. Повсюду в домиках робко приотворялись двери и показались бледные, заспанные лица. Однако выйти не осмеливался никто.
Дверь наконец подалась под частыми ударами сильного матроса.
– Приведите-ка сюда этого негодяя, – приказал Медвежонок двум флибустьерам, – а вы, – обратился он к остальным, – постройтесь и смотрите в оба.
Алькальд появился в рубашке и подштанниках. Он дрожал всем телом, скорее от страха, чем от холода, хотя ветер был довольно чувствителен – ночи весьма холодны в тех местах. Два матроса, которые вели алькальда, не скупились на удары прикладами, подгоняя несчастного.
– Вы алькальд? – резко спросил Медвежонок.
– Алькальд, – едва слышно ответил человек хриплым голосом.
– Связать ему руки, а пальцы перевить серными фитилями. При первом моем знаке поджечь фитили.
Приказание было исполнено с быстротой и ловкостью, свидетельствовавшими о долголетнем опыте.
Алькальд понял, в чем дело, ужас его не знал меры.
– Теперь отвечайте – и не вздумайте обманывать, а то поплатитесь, – с двусмысленной улыбкой произнес Медвежонок, указывая мужчине на его пальцы.
– Спрашивайте, – тотчас согласился алькальд.
– Ваша деревня в моей власти, вы и все жители – мои пленники. Но у вас есть возможность откупиться.
– Увы! Мы так бедны!
– Быть может. Но у вас есть склады съестных припасов. Где они?
– Клянусь спасением души, все склады пусты.
– Где они?
– Там, – указал алькальд на два больших дощатых сарая.
– Осмотреть, – коротко приказал Медвежонок.
Человек двадцать флибустьеров бросились к сараям и через четверть часа вернулись с отчетом, что они пусты.