– Это правда, – заметил Морган.
– Здесь мы будем обсуждать только первую часть экспедиции, – продолжал Монбар. – Это единственное, о чем теперь может идти речь. Наш флот велик. Испанцы постоянно настороже, они видят наши усиленные приготовления. Уведомленные шпионами, они зорко следят за нами, тем более что не знают, куда именно мы устремим наши силы и какая именно из их колоний подвергнется нападению. В этом полезном неведении их необходимо держать как можно дольше, направляя их мысли в ложную сторону. Для этого, я полагаю, хорошо было бы сделать вот что…
Все придвинулись ближе и затаили дыхание.
Монбар продолжал:
– Мы выйдем в море все вместе милях в десяти отсюда. По знаку, поднятому на адмиральском корабле, флот разделится на три части следующим образом: адмирал Морган, однажды уже взявший Пуэрто-Бельо, направится прямо к этому городу, овладеет им и, прочно укрепившись, займется всеми необходимыми приготовлениями для высадки. Адмирал Пьер Легран займет Санта-Каталину. Этот остров богат, располагает съестными и боевыми припасами и служит в одно и то же время складом и арсеналом испанскому флоту. Пьер Легран заготовит с возможной быстротой все необходимое для снабжения нашего флота припасами. На Санта-Каталине он оставит порядочный гарнизон и шесть судов для наблюдения за теми местами на острове, где легко пристать, так как туда мы будем свозить наших раненых. Там же назначается общий сборный пункт по возвращении из экспедиции. После этого эскадра со съестными припасами, которые адмиралу удастся собрать, примкнет к остальному флоту в порту Бургас, но предварительно адмирал с помощью легкого посыльного судна известит Моргана, чтобы тот спешил соединиться с ним. Медвежонок Железная Голова с третьей частью флота поднимется прямо по ветру и бросит якорь в нескольких милях от Чагреса, в устье реки Сан-Хуан – именно там произойдет общая высадка. Действуя таким образом, я полагаю, нам удастся провести испанцев и сбить их с толку: пока они будут зорко следить за Морганом и Пьером Леграном, стараясь не допустить их высадки на Санта-Каталину и в Пуэрто-Бельо, эскадра Медвежонка незаметно подойдет к тому месту, где мы хотим высадиться, и спокойно станет на якорь, не встретив отпора. Если мы сумеем прочно укрепиться в Пуэрто-Бельо и Санта-Каталине, то тем самым обеспечим себе владычество над морем и перешейком и, следовательно, сможем начать действовать против Панамы, не опасаясь, что сильные отряды из внутренних колоний подоспеют на помощь местному гарнизону. Вот, господа, какой план я составил для исполнения первой части нашей кампании. Прошу вас взвесить все, сказанное мной, после чего сделать мне честь и представить ваши возражения. Я с должным уважением отнесусь к мнению таких знатоков военного дела, как вы.
Услышав столь ясное и точное изложение плана, составленного главнокомандующим, флибустьеры не могли удержаться от изъявления восторга: в самом деле, все было предвидено и рассчитано с редким искусством. Задуманное Монбаром не требовало решительно никаких улучшений, чего можно было бы ожидать в подобном случае. Монбар разом учел все сложности, даже недоверчивый д’Ожерон почти что уверовал в возможный успех экспедиции и открыто заявил об этом, поздравив Монбара с таким превосходным планом.
– Адмирал, – с восторженной улыбкой обратился к нему Морган от имени всех, – мы понимаем, что вы из одной только вежливости созвали этот совет, нисколько в нем не нуждаясь. Нам остается только повиноваться вашим приказаниям.
– Стало быть, мой план, господа, кажется вам не только возможным, но и легко исполнимым?
– Нельзя придумать лучше, адмирал! Все мы искренне принимаем его без малейшего сомнения.
– Благодарю, господа. Итак, осуществим же этот план! С вашей помощью я рассчитываю на успех.
– С таким командиром, как вы, адмирал, – продолжал Морган, – всегда можно с уверенностью рассчитывать на успех даже самого отчаянно смелого предприятия. Мы постараемся показать себя достойными вас!
Все поочередно пожали руку Монбару, с жаром уверяя его в своей безусловной преданности.
– Когда вы отправляетесь, адмирал? – спросил д’Ожерон.
– Сегодня же, с вашего разрешения, – ответил Монбар и прибавил, обращаясь к флибустьерам: – Теперь двадцатое марта, господа; на общий сборный пункт в устье реки Сан-Хуан я назначаю вам прибыть десятого апреля.
– Будем! – вскричали все в один голос.
Спустя два часа флибустьерский флот снимался с якоря при неистовых криках толпы, теснившейся на берегу.
Никогда еще испанским владениям на суше не угрожало большей опасности!
С редким искусством и точностью маневров флот выходил в открытое море. Суда при свежем ветре стали удаляться одно за другим и вскоре уже растворились в голубоватой дымке.
Экспедиция началась.
Д’Ожерон, который желал лично присутствовать при отплытии флота и стоял один на краю пристани до той минуты, пока последний корабль не скрылся за горизонтом, наконец повернулся и, погруженный в глубокую задумчивость, направился к своему дому.
Глава XIКак капитан Сандоваль пригласил дона Фернандо позавтракать на корвете «Жемчужина»
Однажды утром, часов в десять, граф де Кастель-Морено только было собрался с духом, чтобы встать с мягкого ложа, на котором нежился, и надеть халат и туфли, когда дверь его спальни осторожно приотворилась и его доверенный камердинер Мигель Баск вошел в спальню доложить хозяину, что дон Пабло Сандоваль, капитан корвета «Жемчужина», просит позволения немедленно увидеться с графом по важному делу, которое не терпит отлагательства.
Хозяин и слуга многозначительно улыбнулись друг другу, и по знаку графа капитан был тотчас к нему введен.
Войдя в спальню, дон Пабло Сандоваль рассыпался в многословных приветствиях и усиленных извинениях за свой визит в столь ранний час. Лоран, которому надоедало все это разглагольствование, решил положить ему конец. Он подвинул кресло капитану, сам сел в другое и с пленительнейшей улыбкой сказал:
– Готов извинить вас, любезный дон Пабло, но с одним-единственным условием.
– Каким же, граф?
– Что вы не откажетесь позавтракать со мной.
– Этому трудно противиться, граф.
– Прекрасно! Значит, договорились.
– Не вполне.
– Позвольте, а, собственно, почему?
– Разве камердинер не доложил вам, что я приехал по важному делу?
– Определенно доложил, но я не думаю, чтобы это важное дело состояло, например, в том, чтобы заплатить мне сто пятьдесят унций золота, которые вы проиграли на слово на балу у губернатора?
– Не совсем, хотя и это входит в мои планы. Игорные долги следует выплачивать в двадцать четыре часа, – прибавил он, отсчитывая и кладя на стол означенную сумму.
– Очень нужно было вам подниматься в такую рань для подобной мелочи!
– У меня были на то другие причины.
– Справедливо, я упустил это из виду.
– Любезный граф, я явился к вам в качестве посланника.
– Каково бы ни было поручение, трудно было найти посланника более приятного для меня.
– Покорно благодарю, граф. Вот что мне поручено в двух словах.
– Я весь превратился в слух.
– Кстати! – неожиданно сам себя прервал капитан. – Вы слышали новость?
– Когда? Ведь я едва протер глаза.
– Действительно. Воры дали тягу этой ночью, вот оно что!
– Какие воры? Извините, я что-то не соображу.
– Вы помните, я рассказывал вам как-то, что мне удалось захватить с десяток французских флибустьеров?
– Позвольте, как же это было? На лодке, кажется, в открытом море?
– Да, да, именно так!
– Теперь вспомнил… И что же?
– Они дали тягу.
– Как дали тягу?
– Да так, как обыкновенно задают стрекача, черт возьми! Представьте, мерзавцев содержали в тюрьме в ожидании казни. Их вскоре должны были повесить, но этим молодчикам, видно, не по душе было такое окончание жизни, и они улизнули.
– Понимаю их.
– Да и я тоже.
– Так они совсем исчезли?
– Наиположительнейшим образом. Втихомолку удрали ночью, слегка придушив тюремщиков.
– Что ж, в таком случае – туда им и дорога!
– Видно, граф, что вы прямо из Испании и не знаете этих негодяев. Это же сущие демоны!
– Прекрасно, но не могут же десять человек наводить на вас страх, будь даже каждый из них Самсоном, истребителем филистимлян, или Геркулесом, сыном Юпитера и победителем Лернейской гидры.
– Ошибаетесь, граф, эти разбойники очень опасны.
– Уж не боитесь ли вы, что они возьмут город? – спросил молодой человек с легкой усмешкой.
– Этого я не говорил, хотя считаю их способными на все.
– Даже овладеть вдесятером Панамой? – расхохотался граф.
– Нет, но все же наделать нам много хлопот, если мы не сумеем изловить их. Губернатор в бешенстве – он рвет и мечет, даже напустился на своих приближенных, подозревая измену. Признаться, и я того же мнения: просто-таки физически невозможно было этим мерзавцам сбежать, если бы снаружи им не помогли некие соучастники или, по крайней мере, люди подкупленные.
– Так у флибустьеров, значит, было золото?
– Ни единого реала! Это-то меня с толку и сбивает… Словом, дон Рамон де Ла Крус выслал за ними погоню по всем направлениям.
– О! Тогда можно не волноваться, на их след скоро нападут.
– Самое странное, что они и следов за собой никаких не оставили – ни малейшего признака, который мог бы служить указанием для направления поисков, как будто они улетели по воздуху, прости господи, или земля поглотила их! Ни одна живая душа не видела их и не слышала. Городские ворота оставались заперты, цепи натянуты у входа в порт. Где же они могли пройти?
– Скажите, пожалуйста, как странно! И ничего они после себя не оставили?
– Напротив, я совсем забыл упомянуть!
– Вот видите!
– Судите сами, насколько это поможет нам в розысках: они написали метровыми буквами на стене своей камеры:
До скорого свидания, плюгавые испанцы!