Слова Мигеля, произнесенные полунасмешливым, добродушным тоном, свойственным знаменитому флибустьеру, вызвали общий смех.
– Так ты говорил с Монбаром? – спросил Лоран.
– Да, мы говорили с ним довольно долго… Речь шла также и о вас.
– Мой добрый друг! – сказал Лоран. – Я горю нетерпением увидеться с ним.
– Я обещал адмиралу, что завтра в девять часов утра вы и два ваших товарища будете на его корабле.
– В таком случае нам придется выехать очень рано.
– Зачем, капитан? – возразил Хосе, улыбаясь. – Вам предстоит переезд всего в три мили. Если отправиться в путь в восемь часов утра, мы вовремя будем на месте. Велено передать, что адмирал приглашает вас к завтраку.
– Черт побери! – с живостью вскричал Мигель Баск. – Даже если по дороге нам пришлось бы положить целую сотню испанцев, я не преминул бы явиться!
– Такого страшного побоища не предвидится.
– Тем хуже, это было бы забавно!
– Вот беда-то! – вдруг вскричал Лоран, ударив себя по лбу.
– Что такое, капитан? – спросил Хосе.
– Если флот действительно стоит так близко отсюда, надо держать ухо востро: того и гляди дон Хесус, трусливый, как заяц, но хитрый, как лис, случайно пронюхает, что происходит неподалеку от его асиенды.
– Меры уже приняты.
– Очень хорошо, но объясни мне, вождь, какие именно. Признаться, я неспокоен.
– Я понимаю это, но повторяю, нет ни малейшего повода к беспокойству.
– И все-таки…
– Тут и говорить-то особо нечего. Я велел окружить асиенду живой цепью.
– То есть?
– С захода солнца пятьсот воинов сторожат каждый клочок земли на две мили в округе! Кто бы ни попытался пройти за цепь, будет немедленно схвачен и повешен.
– Старое изобретение!
– Почему бы не придерживаться его, раз оно такое хорошее?
– И чрезвычайно незамысловатое.
– Вот именно. Что же касается асиенды, то она уже с час как снабжена порядочным гарнизоном.
– Как?! Гарнизон здесь?
– Еще бы! Конечно здесь. Я имею полное право утверждать это, – прибавил Хосе, улыбаясь, – поскольку сам же и служил ему проводником и разместил, смею вас уверить, довольно удобно.
– Просто невероятно! – вскричал Лоран. – А как велик гарнизон?
– Угадайте, капитан.
– Откуда мне знать? Говори же, я точно на иголках!
– Как вы нетерпеливы…
– Это можно понять…
– Понимаю и потому повинуюсь. Сколько на асиенде дель-Райо Береговых братьев?
– Тринадцать, полагаю. Я, право, теперь и сам не уверен, во сне все это происходит или наяву.
– Благодарю, капитан, вы, верно, считаете меня чуть ли не колдуном.
– Не скрою, есть такой грех.
– По счастью, священная инквизиция не имеет надо мной власти, – возразил краснокожий, смеясь, – а то, чего доброго, по вашей милости, любезный капитан, меня сожгли бы на костре.
– Ей-богу, ты этого заслуживаешь, раз так терзаешь меня неизвестностью.
– Вы заблуждаетесь, любезный капитан.
– Заблуждаюсь?
– Ваш расчет неверен.
– Какой расчет?
– Да тот, что вы сделали. Вас не тринадцать Береговых братьев на асиенде, а, позвольте, чтобы не ошибиться, целых триста четырнадцать.
– Триста четырнадцать! Черт возьми! Что еще за шутки, вождь?
– Я не имею обыкновения шутить, когда речь заходит о важных вопросах, вроде таких, какие мы обсуждаем в настоящую минуту. Часа полтора назад, пока вы спокойно ужинали в столовой со всеми обитателями асиенды, я ввел в дом триста Береговых братьев под командой одного из ваших лучших друзей, который очень радуется, что наконец-то увидит вас и пожмет вам руку.
– О ком ты говоришь, вождь?
– Об Олоне.
– Олоне здесь! – вскричал Мигель Баск. – Ого! Дело пошло! Знаю я этого голубчика, он не любит сидеть сложа руки.
– Какого черта Монбар посылает Олоне? Ведь он Монбаром прислан?
– Самим Монбаром, который завтра же сам посвятит вас в свои планы, как он мне сказал.
– И вы ничего не знаете?
– Ровным счетом ничего, но предполагать не воспрещается, а потому…
– И что вы предположили? Говори!
– Ведь вы с Монбаром братья-матросы?
– Правда, вот уже шесть лет, как все у нас общее.
– Следовательно, вас он считает таким же начальником экспедиции, как и себя. К тому же именно вам принадлежит первая мысль о ней.
– Это возможно. Известно, что Монбар великодушен и не будет стараться держать товарища в тени.
– Особенно когда товарищ этот его брат-матрос и, следовательно, лучший друг.
– Это рассуждение не лишено логики.
– Теперь предположим… заметьте, капитан, что я ничего не утверждаю, только предполагаю…
– Хорошо, хорошо! Продолжай, друг мой.
– Предположим, говорю я, что Монбар, желая уделить вам бо́льшую долю славы в экспедиции, задуманной вами, – хотя вы самоотверженно временно отошли на второй план, – со своей стороны решился поручить вам командование в смелом нападении, на какое способны вы один. Например, в занятии форта Сан-Лоренсо-де-Чагрес, который защищает Чагрес и слывет непобедимым. Александр Железная Рука и сам Морган осаждали его поочередно в эти последние годы, однако взять так и не смогли.
– А я возьму, клянусь! – вскричал порывисто молодой человек.
– Если именно таково намерение Монбара, что мне, однако, неизвестно, он, должно быть, также верит в возможность вашего успеха. В числе окружающих его командиров адмирал особенно может полагаться на преданность одного, который любит и вас, – именно ему вы поручили ваш корабль, когда высадились на берег несколько дней тому назад.
– Олоне, черт возьми! Мой добрый старый товарищ!
– Быть может, адмирал, от внимания которого ничто не ускользает, и выбрал Олоне, понимая, что между вами будет полное согласие.
– О! Это верно. Я полагаюсь на Олоне как на самого себя.
– Позвольте еще раз заметить, что я не знаю ничего наверняка, адмирал не говорил мне ничего определенного, только…
– …только что?
– Он показался мне крайне озабоченным численностью гарнизона в форте Сан-Лоренсо, который благодаря своему положению защищает не только город и море, но и реку вместе с окрестностями.
– Гм! Хорошо он вооружен?
– Там находятся двести пятьдесят орудий на валах и гарнизон в три тысячи человек – старых, обстрелянных солдат под командой генерала Сантьяго Вальдеса, слава которого известна всему миру.
– Проклятье! Три тысячи человек, по десяти на одного, да еще за толстыми стенами!
– И прочными, каменными, в двенадцать футов толщины сверху и в двадцать пять в основании: я знаю этот форт, как будто прожил там целый век.
– Ей-богу! Спасибо Монбару за то, что он подумал обо мне! Это будет самой смелой и доблестной операцией в ходе всей экспедиции.
– Позвольте, капитан, ведь я ничего не утверждаю, это лишь мое предположение.
– Что ж, даже если Монбару эта мысль не приходила в голову, я подскажу ему, любезный Хосе! Ни за какие блага на свете, даже лучшему своему другу, за исключением Монбара разумеется, я не уступлю право на этот блистательный подвиг!
– Вы знаете в них толк.
– Еще бы! Клянусь честью, вождь, – со смехом прибавил Лоран, – ты лучший помощник из всех, каких мне приходилось встречать.
– А знаете ли, что я сделаю, если вам дадут это поручение?
– Ей-богу, знаю! Ты пойдешь со мной, не правда ли, друг мой?
– Так и есть.
– По рукам, дружище, дело решено! – И он протянул индейцу руку.
– Хотите теперь побеседовать с Олоне? Он горит нетерпением увидеть вас.
– Хочу ли? Немедленно, если только это возможно!
– А я-то, – заворчал Мигель. – Меня что, оставят здесь одного?
– Нет, – возразил Хосе. – Только заприте за собой дверь так, чтобы в комнату нельзя было войти: ваше отсутствие может продлиться бо́льшую часть ночи.
Юлиан тут же запер дверь на задвижку.
– Готово, – сказал он.
– Следуйте за мной.
Хосе подошел к стене и надавил пальцем на едва приметное углубление. Тонкая деревянная панель медленно, без малейшего шума отделилась от стены и открыла свободный проход.
Индеец поднял оставленный на полу фонарь, зажег его, после чего тщательно задвинул панель на прежнее место.
Четверо товарищей очутились в довольно узком коридоре, где, однако, могли продвигаться по двое.
Глава VIIIЧем можно заниматься ночью, если не хочешь спать
Индейский вождь, которому, по-видимому, суждено было теперь вечно служить проводником Береговым братьям, исполнял свою обязанность, надо признать, с замечательной ловкостью и отличным знанием дела.
Он вел своих спутников по коридорам, пересекающимся с другими коридорами, точно клубок ниток, которым играла кошка. Флибустьеры то поднимались наверх, то спускались вниз, то возвращались назад, то сворачивали направо или налево, и проводник ни на минуту не колебался, не останавливался, даже не замедлял шага, разве только для того, чтобы затворить за собой очередную дверь.
Таким образом они шли молча около трех четвертей часа. Наконец Хосе остановился. Остальные последовали его примеру.
Проводник обратился к Лорану.
– Мы у цели, – сказал он.
– Это видно, – ответил молодой человек.
– Видно?
– Я хотел сказать – слышно: наши товарищи порядком шумят.
– Забавляются.
– Черт побери! Я знаю их забавы наизусть, но не случится ли так, что этот содом разбудит спящих наверху?
– Во-первых, капитан, замечу вам, что мы находимся на двадцать пять футов ниже асиенды. О существовании этого подземелья нынешний владелец даже не подозревает. Он вообще, как вы имели случай заметить, очень мало знает о внутреннем устройстве принадлежащих ему домов.
– Разрази меня гром! Трудно поверить в подобное неведение!
– А между тем все объясняется очень просто. Кроме этой асиенды и дома, в котором вы живете, построенных людьми, вероятно имевшими свои причины строить таким образом, во всей Америке не найдется, думаю, ни одного дома с подвалами. Разумеется, дон Хесус не мог предполагать, что два купленных им дома составляют исключение из общего правила. Он, конечно же, полагал, что строения заканчиваются там, где начинается фундамент.