— Именно так.
Помолчав минуту, Монтескье спросил:
— Этот дом просторен?
— По крайней мере, двадцать пустых комнат.
— Они меблированы?
— Да. Покойный Сюрко занимался какими-то подозрительными делами. Он нагромоздил у себя разную мебель, украденную или купленную за низкую цену у жертв террора.
— Надо уговорить мадам Сюрко сдать внаем меблированные комнаты, а я до вечера пришлю к вам человек двадцать жильцов с метким глазом и крепкой рукой. Они получат приказ повиноваться только вам. Они будут бодрствовать день и ночь, что, конечно, очень стеснит Лебика.
Ивон с радостью согласился.
В эту минуту в дверь тихо постучали и в комнату вошла Лоретта.
— От Лебика я узнала о госте и пришла полюбопытствовать, о ком идет речь, — сказала она с прелестной улыбкой, в которой, однако, сквозило беспокойство.
Заснув накануне в комнате Ивона, вдова никак не могла сообразить, каким образом она очутилась утром в своей. Что произошло ночью? Каким опасностям он подвергался?
Бералек понял ее волнение.
— Послушайте, Лоретта, Лебик скажет вам, что видел, как вы вчера входили в свою комнату. Притворитесь, что верите этой басне. Я сам отнес вас туда и уложил в постель, пока негодяй провожал аббата.
При мысли, что молодой человек держал ее спящую, красавица покраснела.
— И… что дальше?
— Я не посмел раздеть вас, потому вы и спали одетой.
— А что было с вами?
— Я притворился спящим, но на самом деле не спал.
— Что же вы видели? — живо спросила молодая женщина.
— Ничего, но, может быть, они перенесли свои планы на сегодня…
— Но нельзя же вам не спать целые ночи и подвергаться опасности из-за меня… Предоставьте меня моей судьбе, Ивон… Уезжайте, умоляю вас… — сказала вдова со слезами.
Бералек взял маленькие ручки, протянутые к нему, и привлек испуганную женщину к себе.
— Лоретта! Вы хотите отнять у меня такую счастливую обязанность — защищать вас? К тому же эта обязанность может стать и менее тяжкой. Это зависит от вас!
— Говорите. Клянусь, ваша воля будет моей!
— Когда вы входили, этот господин как раз предлагал средство обеспечить нашу общую безопасность.
Женщина обратила к Монтескье вопросительный взгляд. Аббат еще раз изложил свой план. Она с радостью приняла предложение.
Шевалье проводил Монтескье до лавочки, где нашел Лебика.
— Ваш кузен возвращается на родину? — спросил тот, оставшись наедине с Бералеком.
— Сегодня вечером он выезжает из Парижа.
— Разве в вашей семье не говорят по-французски? — продолжал Лебик, желавший побольше выведать о подозрительном бретонце.
Его вопрос был Ивону очень кстати.
— Как же, все остальные мои кузены прекрасно говорят по-французски!
— Как, все остальные? У вас их что, целый полк?
— Десятка два наберется.
— Любопытно взглянуть на эту коллекцию, — заметил гигант.
— Увидишь, любезный, увидишь, я думаю, что довольно скоро, — улыбнулся молодой человек. — Мой кузен сказал, что остальные непременно хотят приехать повидаться со мной.
— Все двадцать?
— Да, все двадцать!
— Однако, надеюсь, не все в один день? — сказал Лебик шутливо.
— Почему же не в один день? — удивленно спросил Ивон.
— Было бы интересно, если бы всем двадцати сразу пришла одна мысль пуститься в дорогу, чтобы обнять своего родственника!
— В нашем семействе все очень привязаны друг к другу.
Дверь лавочки неожиданно распахнулась. Пять человек, окружив Бералека, радостно кричали:
— Братец Ивон! Здорово, братец! Мы приехали к тебе!
Несмотря на то, что Бералек ожидал прибытия этих людей, даже он был ошеломлен этим внезапным вторжением.
— Здравствуйте, милые кузены, войдите в мою комнату, на второй этаж, я сейчас приду к вам, — сказал он.
Веселость Лебика пропала при появлении пятерых кузенов.
— Что скажешь, друг? — спросил Ивон.
Не успел гигант открыть рот, как невольно вздрогнул, увидев пятерых человек, обнимающих Бералека. Еще двоюродные братья!
Эти тоже поднялись наверх. Шевалье смотрел на Лебика, качая головой и говоря кротким голосом:
— Десять из двадцати! Я думаю, что об остальной половине нечего печалиться… не правда ли? Скажи же, правда, нечего…
Вскоре появилось еще пятеро. Потом — еще пятеро.
Когда Лебик остался наедине с Ивоном, тот радостно вскричал:
— Ах, как я рад, мой милый, что смогу удовлетворить твое желание!
— Какое желание? — спросил Лебик.
— Но ведь ты сказал, что хотел бы видеть всех моих двоюродных братьев… Теперь ты сможешь это сделать!
Лебик понял, что его перехитрили. Приезд двадцати человек в этот, еще вчера пустынный дом, доказывал, что его разгадали. Он осторожно произнес:
— Благодарю за коллекцию! Но я теперь не смогу войти в вашу комнату, где они набиты, как сельди в бочонке! Я познакомлюсь с ними сегодня вечером, провожая в путь.
Бералек покачал головой и возразил самым кротким голосом:
— Тебе не нужно будет провожать их. Они будут жить здесь. Мадам Сюрко так любезна, что предлагает им поселиться у себя.
Великан медленно поднялся с глухим ревом. Его взгляд был прикован к молодому человеку, все еще улыбавшемуся.
— Так они будут жить здесь, — с трудом выговорил он.
Ярость душила его.
— Не бойся, милый Лебик, — утешил его Ивон, — не бойся. Твоих услуг не потребуется. Двадцать! Конечно, тебе было бы слишком хлопотно с ними… особенно, если бы пришлось каждому приносить женщину в постель, когда ты считаешь их спящими…
При этих словах Лебик, чувствуя, что он пойман, поднял свой страшный кулак, думая, что сейчас убьет его, которого он называл мокрой курицей.
Но молодой человек с необыкновенной силой схватил его руку и сдавил, как в тисках.
— Я тебя сейчас разда… — начал было Лебик, но окончил свою речь болезненным ревом.
Ивон спросил его с удивленным видом:
— Что с тобой, дорогой? Только что ты от души веселился… Что с тобой?
Гигант был хитер. Он умел выжидать. Сначала он поддался внезапному порыву ярости, но потом вспомнил об осторожности. Лицо, искаженное бешенством и болью, пыталось скривиться в бессмысленную улыбку.
— Черт побери! — произнес он со сдержанной яростью. — Черт побери, молодой человек, у вас крепкая рука!
Ивон разжал пальцы и сказал:
— Правда, Лебик? Мне часто приходилось это доказывать. К твоим услугам, мой дорогой, мой милый друг!
— Ваш друг! Как же вы поступаете с врагами! — мычал гигант, тряся пальцами от боли.
— Я пошутил, мой милый. Когда ты замахнулся на меня, я думал, что ты шутишь, и решил поддержать шутку…
— Я, конечно, поступил глупо, но, сознайтесь, ведь вы потешались надо мной по поводу ваших кузенов!
— Ну, что ты, дружище! Ведь я говорил совершенно серьезно.
— Так эти двадцать человек, действительно, ваши братья?.. И они поселятся здесь?.. — медленно спросил Лебик.
— Вон идет мадам Сюрко, ты можешь спросить у нее.
Действительно, Лоретта явилась узнать, как принял Лебик это прибавление жильцов. Но бандит совершенно пришел в себя и спокойным голосом спросил ее:
— Правда, что вы принимаете жильцов?
— Да, мой милый, разве тебе это неприятно? — сказала вдова, собравшись с духом.
— Совсем напротив! Чем больше народу, тем больше я получу на водку, — захохотал гигант.
— Я вижу, ты хорошо все понял, пойдем, голубчик, — сказал шевалье, взяв его за руку.
Ивон остановился на втором этаже и сказал:
— Я забыл тебя предупредить. Мои двадцать кузенов — добрые малые, правда, немного вспыльчивые… Ты не должен раздражать их, потому что, видишь ли, они все вооружены…
Перед дверью своей комнаты Ивон крикнул:
— Братцы!
Двери всех комнат разом отворились, и со всех сторон в комнату шевалье ринулись кузены.
— Любезные родственники представляю вам моего почтенного товарища Лебика и особенно поручаю его вашему вниманию! — церемонно произнес Бералек.
— Лебик будет нам дорогим кузеном, — отозвался хор из двадцати голосов.
— Очень приятно, очень, — отвечал бандит, приложив руку к сердцу и кланяясь.
— Вот так, — сказал Ивон, — я тебя не задерживаю, можешь отправляться по своим делам.
«Надо поскорее дать знать об этом вторжении», — решил гигант и бросился к лестнице.
Но едва он спустился на несколько ступенек, как обернулся, услышав шаги. За ним следовали пять кузенов. Он остановился, чтобы пропустить их. Но те стояли неподвижно.
— Проходите, граждане, — любезно сказал он.
— Мы никогда не позволим себе обойти любимого друга братца, — отвечали ему не менее любезно.
Наконец, он решился спуститься, но пять кузенов последовали за ним.
Вместо того, чтобы войти в лавку, он пошел по коридору, ведущему к черному ходу. Пять кузенов шли в пяти шагах за его спиной.
Желая ввести их в заблуждение, он хлопнул себя по лбу, в то время как брался за ручку двери и сказал:
— Я такой рассеянный, забыл предупредить хозяйку о том, что ухожу!
Он повернул назад. Кузены вежливо посторонились, чтобы дать ему дорогу в узком проходе.
— Тысячу извинений, — вежливо повторял Лебик, проходя мимо.
Он быстро улепетывал в полной уверенности, что кузены пошли на улицу.
Он прыгнул к подвальной двери, поднял ее и бросился вниз по лестнице. Но едва он дошел до первого погреба, как новый шум заставил его повернуться.
Пять кузенов стояли сзади него.
Лебик понял. Больше он не мог сделать ни одного шага без бдительного надзора. Силы были неравными. Он не мог бороться с пятью хорошо вооруженными людьми. Тогда он проговорил с улыбкой:
— Вас, вероятно, мучит жажда?
— Вовсе нет, — отвечал один из них, — мы пользуемся вашей дружеской любезностью, чтобы осмотреть этот милый дом.
— Я спустился за вином для обеда…
— Позвольте, мы поможем нести бутылки…
— О, вы конфузите меня, — повторил гигант, между тем как ярость душила его.