на расстоянии шага. – Раздают ее жителям каньона бесплатно в честь праздника, традиция такая.
Традиция мне понравилась. Кажется, в Шейсаре никогда и ничего не раздавали бесплатно.
Как только мы застыли на широком, украшенном свечами балконе, толпа зашумела. Люди поднимали в воздух руки, усиленней кидали сумочки.
Они были рады. А мне было стыдно. Обжигающе стыдно за то, что я занимала чужое место…
Но разве я должна была беспокоиться о том, к чему меня принудили насильно?.. Это хорошо, что дома, на поверхности, у меня не осталось ничего такого, по чему можно было бы особенно скучать. А если бы это было не так?
Что, если бы у меня там было десять детей, любимая змея и больная мать с отцом? Что, если бы там остался муж?..
«Но у тебя нет ни мужа, ни детей… – шепнул внутренний голос. – И мать с отцом, может быть, где-то здесь…»
– Приветствуйте Великого Айша и его алу, благословенную Красной матерью и лепестками рододендрона! – провозгласил вдруг голос Ильхамеса, неизвестно откуда раздающийся.
Я вздрогнула. Толпа заревела еще сильнее.
– Да будет свидетелем священный глаз Стеклянного каньона, что цветок распустился!
Шум в ушах перекрыл все вокруг.
Повернув голову в сторону, я заметила блестящий взгляд царицы Фелидархат. Она сидела чуть правее нас с Айшем в кресле, кажется сделанном из чистого золота. Несколько служанок обмахивали ее большими меховыми опахалами, и маленькая повелительница каньона выглядела просто сногсшибательно в платье, сотканном из тонких цепочек, звенья которых перемежались с крохотными зелеными каменьями.
«Хризопраз», – мелькнуло в голове. Зеленый камень – божественный и священный, как сердце Красной матери.
Как глаза Великого Айша…
Я видела под платьем идеальное тело царицы. Даже ее маленькие полные груди с ярко-красными ареолами и твердыми вершинками сосков…
Царица казалась тысячекратно красивее меня в церемониальном наряде от волшебных Хрустальных пауков, хотя и мое платье выглядело неземным по своей красоте. И все же вызывающий вид царицы не позволял оторвать от нее взгляд.
Сама она вальяжно развалилась в кресле-троне и с легкой улыбкой следила за церемонией, будто не предполагая, насколько привлекает взгляды всех окружающих. Заметив мое внимание, она едва заметно кивнула и улыбнулась шире. Мне даже казалось, что она вот-вот поднимет руку и подрыгает пальцами, как это всегда делала Лориавель.
Но Фелидархат осталась неподвижна, а затем и вовсе отвернулась, с улыбкой глядя с балкона вниз. Она казалась веселой и невозмутимой.
Вот кому этот праздник был как рыбе – вода.
Не мне.
– Отныне и навеки да будет Красная мать свидетельницей, – продолжал вездесущий голос Ильхамеса – жреца, которого так и не стало видно, – и да продлится союз Великого Айша и его алы вечно!
У меня помутилось перед глазами.
Это было уже похоже на свадьбу.
«Тебе нужно всего лишь пару минут постоять рядом», – мелькнул в голове голос Лориавель.
И вдруг Великий Айш взял меня за руку.
Это было как гром среди ясного неба. Вроде бы ничего ужасного не произошло, но я поняла, что порядок церемонии был нарушен, потому что толпа вдруг замолкла. Мгновенно по огромной площади разлилась гнетущая тишина. И только десяток дудочек в руках служителей все еще продолжали изливать на нас свою тихую мелодию.
А затем Айш медленно притянул меня к себе. Одна его рука опустилась на мою талию, вторая коснулась подбородка, заставляя меня поднять голову и глядеть только на него.
Хотя я и так не могла больше смотреть хоть куда-либо. Я видела перед собой только его красивое лицо, только жгучую нефритовую зелень его глаз, пылающую в полумраке пещеры ядовитым огнем.
А потом он меня поцеловал. Наклонился, зарывшись рукой в моих распущенных и уложенных для церемонии волосах, и коснулся губами так… что я перестала помнить, где нахожусь.
Толпа где-то далеко-далеко за спиной начинала потихоньку оттаивать, шум медленно, по нарастающей наполнял громадную пещеру, отражался от стен. Но я не понимала его, не слышала. Что это был за звук: ярость или радость? Нравилось ли шаррвальцам то, что они увидели, или, наоборот, это их разозлило?
Я не знала. Потому что чувствовала на губах горячие губы, ощущала, как сильные пальцы сжимают мои волосы на затылке, а язык медленно вторгается в мой рот… Ослепляюще, оглушающе медленно, словно растягивая удовольствие, рассыпая его раскаленными искрами по моему сознанию, проносясь по нервным окончаниям рассекающим ударом хлыста.
Я таяла и разгоралась в его руках. И это было ни с чем не сравнимое ощущение. Никогда прежде я не испытывала ничего подобного.
И осознание этого простого факта вдруг стало для меня громом среди ясного неба.
Мне было хорошо с ним. С Великим Айшем или с Джерханом – неважно. Несмотря на то, что я почти не знала этого мужчину, и уж тем более не понимала всего того, что составляло его диковинную полубожественную сущность, я все же хотела быть с ним рядом.
Он увлекал меня, интриговал и принуждал кровь в венах кипеть. Он заставлял меня чувствовать себя так, как я не чувствовала себя рядом ни с одним мужчиной до него.
А это означало одно: выход из Стеклянного каньона я искать уже не буду. И пусть это глупо или странно. Пусть кто-то скажет, что я смирилась со своей участью жертвы или и вовсе мой разум помутился из-за длительного пребывания в пещерах демонов.
Я знала, что это не так. Поняла только что – под громкий рев толпы, который наконец вывел меня из умопомрачения вместе с поцелуем, который внезапно разорвался.
Пульс стучал в ушах. Айш смотрел на меня огромными зелеными глазами, горящими в полумраке, и казалось, что один этот взгляд говорит больше, чем тысячи слов, которые он мог бы сказать.
А затем он развернулся вместе со мной к шаррвальцам, прижал меня к себе и несколько мгновений просто смотрел вниз. Туда, где беснующаяся толпа вытворяла нечто невероятное. Люди прыгали, залезали друг другу на плечи, подкидывали в воздух уже не только сумочки, но и все, что принесли с собой. Стаканы, фляжки с водой, кто-то снимал одежду и подбрасывал ее.
У меня горели щеки.
Судя по всему, положенное время пребывания на балконе прошло, и Айш развернулся, не выпуская меня из своих объятий, а затем повел обратно по коридору к теларану.
Все внутри у меня кипело.
Я шла совсем близко к нему, где-то между первой паучьей лапой и второй, а сам Айш опустился почти к самому полу, чтобы иметь возможность касаться меня.
Только дудочки продолжали играть тихую пронзительную мелодию, а наши сопровождающие шли в полном молчании. Но я видела взгляды, которыми они обменивались и которые периодически кидали на нас. В них был какой-то скрытый восторг и радость, восхищение, от которого становилось не по себе.
Впрочем, после того, как мне стали ясны собственные чувства, именно они смущали гораздо сильнее всего остального.
Когда мы вошли в теларан, двери за нами захлопнулись, и вся толпа осталась позади. Каменная перегородка отрезала от окружающего мира, и, пройдя чуть глубже в первую комнату, я обнаружила, что для нас накрыли совершенно шикарный праздничный стол!
В центре него стояли низкие вазы с розовым рододендроном и другими маленькими соцветиями белого, голубого и прочих оттенков этих цветов. В них были воткнуты красивые толстые свечи, от которых едва заметно пахло розами, а по бокам красовались маленькие гроздья светящихся грибочков.
Из блюд я успела заметить и шкварчащее на сковородке мясо, и грибы в самых разных видах, и ягоды, и даже какие-то восхитительные десерты с кремом. А ведь в Стеклянном каньоне не было ни молока, ни сливок! Из чего все это великолепие создавалось, можно лишь гадать.
А еще на столе призывно поблескивали несколько кувшинов вина и два бокала, окованных серебром и золотом.
Несмотря на то, как я была смущена происходящим, в желудке заурчало.
Но гораздо хуже было другое!
Глядя, как Великий Айш неторопливо подходит к высокому столу-грибу, я невольно протянула руку к шее…
Мне в голову вдруг пришло такое, от чего еще пару дней назад бросило бы в ледяную дрожь.
На шее было пусто. Но мысль, мелькнувшая в голове, не давала покоя.
Великий Айш тем временем расположился у стола и, призывно махнув рукой, предложил мне сделать то же самое. Я беспокойно улыбнулась и устроилась напротив, не без труда взгромоздившись на высокий стул.
Стол, накрытый на две персоны, оказался в таком необычном месте, что теперь, когда мы сидели за ним, казалось, что статуи, наполняющие теларан, со всех сторон смотрят именно на нас.
Слева каменный потолок подпирала громадная женская фигура, и на этот раз, когда благодаря необычному стулу я оказалась значительно выше от пола, чем прежде, стал лучше виден ее немного ироничный взгляд.
Справа стена поворачивала, образовывая закуток, в котором мы и находились, а из его торца на нас глядела уже мужская фигура. Прежде я не обращала на нее внимания, потому что никогда не останавливалась в этом закутке целенаправленно. Теперь же наше положение оказалось таково, что обнаженный каменный мужчина будто бы глядел именно на меня. Стоило повернуть голову, и я встречалась взглядом с замершими, вытесанными из гранита глазами, инкрустированными… зеленым нефритом.
Быстро схватив бокал, я налила себе из кувшина немного прохладной настойки и тут же выпила.
Щеки горели.
Каменный мужчина был прекрасен, казалось, что он смотрит на меня с недвусмысленным интересом, но почему-то смущало не это. А то, что этот интерес будто воспламенял изнутри и… заставлял думать про Великого Айша.
К нему самому я, кстати, тут же и повернула голову, к своему стыду заметив, что он смотрит на меня не отрываясь. Вряд ли от него могло укрыться мое внимание к голой статуе.
Однако Айш, как всегда, молчал. Его губы были скрыты каменным бокалом, окованным драгоценными металлами, и взгляд из-под тьмы бровей становился еще более пронзительным.