Он наблюдал за происходящим, слегка сдвинув брови, будто был готов в любой момент стащить с меня свой оживший амулет.
Нет, нужно было терпеть и не подавать виду, что я смущена и нервничаю от происходящего!
А потом я глубоко вздохнула и медленно выдохнула, едва паучиха вдруг накинула мне на лицо тонкую прозрачную паутину. Мне казалось, сеть вот-вот опустится на кожу липким пологом, тканью, сквозь которую будет трудно различить что-то. Может, даже трудно вздохнуть.
Но паутина вдруг коснулась кожи и… впиталась намертво. Растворилась, как туман, словно ее и не было.
– Как странно, – протянула паучиха, перебирая лапками и двигаясь в сторону моего лба.
Я старалась не зажмуриться.
– Инну, ты пугаешь мою алу, – хмуро сказал Джерхан, протянув к ней руки. – Прекрати, что ты делаешь? Кому понравится, если ему на голову заберется малознакомая дамочка, даже такая красивая, как ты?
Паучиха, как ни странно, сопротивляться не стала. Но сперва она сползла к основанию моего лба и заглянула мне в глаза россыпью своих.
Уверена, со стороны это смотрелось крайне забавно. А вот мне было не смешно.
– Сокровище… – протянула паучиха, перебираясь на руку к Джерхану. – Поздравляю, Нефрит, ты нашел сокровище.
– Я, конечно, с тобой согласен, но что ты имеешь в виду? – спросил он, с беспокойством глядя то на меня, то на хельсарха. Будто я вот-вот сорвусь и выкину какую-нибудь глупость.
В ответ на это я улыбнулась, словно ничего не произошло.
– Ничего такого, чего ты не узнаешь, когда придет время, – ответила паучиха, поднимаясь по руке Джерхана к его шее. – А мне хочется спать. Я слишком много говорю сегодня.
Она обхватила лапками мужскую ключицу возле шрама и начала стремительно застывать, покрываясь металлическим блеском.
– Эй, погоди! – воскликнул Джерхан, откидывая назад водопад чуть волнистых камышовых волос, под которым почти скрылся хельсарх. – Инну, как нам разбудить хельсарха Эвисы?
Но, к сожалению, мы так и не дождались ответа, паучиха застыла полностью, слившись с золотой цепью.
– Ай, солаана мне в… – начал Джерхан, но, взглянув на меня, кашлянул в кулак и не стал заканчивать. – В общем, сегодня она уже не проснется просто так. В следующий раз надо сразу начинать разговор с твоего хельсарха, а то опять ничего не добьемся.
Я не смогла сдержать улыбку. Это было что-то потрясающее, и я до конца не верила, что это происходит со мной.
Несколько мгновений мы просто смотрели друг на друга, вероятно одновременно вспомнив, что я все еще сижу на его коленях. Что мы настолько близко друг к другу, что стоит всего лишь чуть наклониться…
– Мне нужно идти, – проговорил тогда Джерхан, едва не вырвав у меня из груди стон разочарования. – Совещание теларанских тысячников вот-вот продолжится. И надеюсь, ты больше не будешь подслушивать, – немного улыбнулся он, но уже не слишком весело.
Он аккуратно приподнял меня и встал, поставив, пошатывающуюся, словно шарнирную куклу.
– Но ты же придешь?.. – вырвалось у меня из горла, словно вытолкнул кто-то.
И тогда улыбка на мужских губах уже стала настоящей. Зеленые глаза на миг вспыхнули темной колдовской зеленью.
– А ты бы хотела?
Я покраснела, но взгляда не отвела.
– Конечно, – кивнула я невозмутимо. – Это же твоя спальня, разве нет? – приподняла я бровь. – Не хотелось бы, чтобы я выгоняла хозяина из его же дома. Да и ты еще не все рассказал мне из того, о чем я хотела бы спросить.
Джерхан кивнул, все еще улыбаясь.
– Приду. Это ведь и впрямь моя спальня, – проговорил он, затем вдруг взял мою руку и, перевернув… поцеловал точку, где стучал пульс в венах. Не сводя с меня глаз.
Горячие искорки тут же защекотали кожу, распространяясь по всему телу от места соприкосновения его губ.
А затем он развернулся и пошел прочь, и лишь у самой двери я все же осмелилась его окликнуть.
Мне ужасно хотелось, чтобы он остался. Чтобы сказал мне еще хоть что-нибудь.
Ну какая глупость! Он ведь еще придет? Он ведь обещал?..
И все равно я крикнула:
– Почему хельсарх называла тебя «Нефрит»?
Джерхан обернулся в дверях и, задумчиво взглянув на меня, ответил:
– Когда-то меня звали Нефритовым змеем. Инну знает. Она видит насквозь, в курсе даже того, о чем ей никогда не говорили. Такова особенность хельсархов, и поговаривают, что и Великого Айша.
Улыбки больше не было на его губах, как и всегда, когда речь заходила о том, что было для него утрачено.
Сердце болезненно защемило.
– Отдыхай, Эвиса… – проговорил он и скрылся за дверьми.
А я осталась одна, стараясь понять, что все это значило. И в особенности, что имела в виду паучиха Инну, когда сказала, что я настоящее сокровище? Что-то аллегорически прекрасное или же в этих словах крылся какой-то смысл, ведомый лишь ясновидящему взгляду хельсарха?..
Глава 12
«Ты тихо шагнешь за дверь,
И сердце утащит зверь…»
(из уличной шейсарской песенки)
Когда Джерхан ушел, я еще долго пыталась понять, в чем причина того скрытого беспокойства, что оставили на душе его слова. И хотя мне, бесспорно, было очень приятно оказаться каким бы то ни было сокровищем, все же червячок напряжения точил изнутри и никак не желал уползать восвояси, подсказывая, что здесь скрыта какая-то тайна. И не факт, что приятная, ведь в обратном случае Инну не стала бы скрывать, что имела в виду под словами «Узнаешь, когда придет время».
В очередной раз я глубоко вздохнула и потерла виски.
Отвлечься от пустых раздумий, которые наверняка не имеют под собой никакой почвы, помогла интересная мысль. Лориавель так же, как и Джерхан, рекомендовала мне найти подход к паукам. Дочка жреца говорила, что стоит подружиться с маленькими многоногими созданиями, чтобы не пугать их и не бояться их самой. А Джер пояснял примерно то же самое о хельсархе, который никак не собирался просыпаться, намертво прицепившись к моей ноге.
Но что, если путь и к простым паукам, и к заколдованным один? Что, если это – паучья магия, которая никак не дается мне?
Морально я уже признала, что, скорее всего, в глубоком детстве меня вынесли из Стеклянного каньона и подложили под дверь тетки. Та меня приютила, за что честь ей и хвала, дала кров и пищу. Но она же научила опасаться пауков, рассказала о подземных демонах и наполнила меня страхами и легендами Шейсары, в которых пауки были исключительно созданиями тьмы.
Может, это заблокировало во мне все способности к паучьему колдовству?
Конечно, возможно, у меня их и не было вовсе… но вдруг?
Хотелось надеяться на лучшее.
Хотя оставалась еще возможность, что я в корне ошибаюсь. И шаррвальская кровь во мне напрочь отсутствуют. Тогда мои вымышленные родители бросили меня не по причине голода, болезней и общего бедственного положения, а просто потому, что я была им не нужна… И тогда я не потеряшка, которая благодаря широкой длани судьбы нашла свой дом, а просто девчонка, возомнившая о себе невесть что.
Стараясь не думать о плохом, весь оставшийся день я пыталась пробудить у себя спящие способности к колдовству. Я решила, что у меня они есть, – и на этом точка! Никаких сомнений! Если сомневаться, то уж точно ничего не получится.
Выставив ногу с хельсархом перед собой, я пыталась говорить с золотым пауком. Разглядывала его длинные тонкие ножки, ловко обнявшие место над лодыжкой, поглаживала камушки, украшающие тело, терла черную спинку, пытаясь разглядеть брюшко, плотно прижатое к моей коже.
Оно, кстати, было ярко-зеленое, но этого почти совсем не было видно, потому что сверху хельсарх был черным, и лишь мелкие камушки изумрудной крошкой украшали лапы. Круглая россыпь глаз блестела, будто капли воды или гроздья зерен граната. Но они имели серовато-жемчужный цвет, блестящий, словно ртуть.
– Проснись, вставай, – шептала я сперва мысленно, а затем, вспомнив, как Джерхан говорил с Инну, начала шептать вслух: – Я покормлю тебя вкусными фруктами или грибами! Впрочем, пауки вряд ли едят фрукты, – добавила уже для себя, пытаясь понять, чем тут кормятся местные многоногие, учитывая, что мухами в каньоне и не пахло. Лориавель как-то заикалась о неких «липких мошках», но я пока не встретила ни одно насекомое, что было бы похоже на это описание. Но посулить мошек хельсарху не мешало!
– Проснись, я наловлю для тебя липких мошек, – обещала я на все лады.
К вечеру даже стих начала сочинять, пытаясь подловить хельсарха на нарциссизме, как Инну:
«Ты очнись, мой милый друг,
Отпусти меня ты вдруг,
Пусть ты просто мой паук,
Ты красивей всех вокруг!»
Не знаю, понимал ли что-то блестящий браслет, но казалось, что к лести он равнодушен, как и к обещаниям вкусной еды.
Когда служанка принесла поднос с местными деликатесами, я предложила пауку все, что было на тарелках. Затем от обиды, что ничего не получается, даже вымазала его в грибном соусе и полила сверху забродившей настойкой из тираана с какими-то редкими цветами.
Но и от этого хельсарх не проснулся. Пришлось мыть ногу. И пока я это делала, заодно приняла ванну, которая, кстати, в теларане Великого Айша была просто восхитительно красивой и уютной. Даром что находились все эти необычные удобства под землей, устроены они были лучше, чем у моей тетки в Нижней Шейсаре.
После ванны, пока никто не видит, я пробовала стрелять паутиной. Мысленно выпускала с кончиков пальцев липкую субстанцию, представляла, как наматываю ее на хельсарха.
Бесполезно. Пальцы даже не зачесались.
Но меня это ничуть не расстраивало! Лориавель говорила, что не все колдуны шаррваль обладают одинаковыми способностями к магии. Кто-то умеет говорить с пауками лучше, кто-то хуже. Кто-то не умеет вовсе, однако хорошо управляет паутиной, способен плести из нее одежду, как Хрустальные пауки. Другие не умеют и этого, зато их слюна настолько ядовита, что из нее можно делать медицинские лекарства и отраву против солаанов.