го как мои люди провели замороженными во времени тысячу лет, они заслуживают, чтобы их лидер дал им все это.
«Ты смела».
Внутри меня звучит голос Алистера, пока вовне продолжается официальная церемония.
«Ты сильна».
«Ты достойна».
Я смотрю в его выцветшие серые глаза, одновременно слыша его слова в моей голове. И в его глазах я вижу все мои сомнения. Все мои страхи. Все мои ошибки.
«Хорошая правительница должна бояться, – продолжает он, говоря внутри меня. – Она должна бояться совершить ошибку, поэтому она и старается этого избегать. Но она также должна понимать, когда ей следует отбросить этот страх и поверить в себя и в то будущее, которого она желает для своего народа. Ты сможешь это сделать, внучка?»
«Да». Этот ответ вырывается у меня сам собой, исходит на самых глубин моей души. И едва я мысленно произношу это слово, как осознаю, что так и есть. «Это наш народ, и я всегда буду стараться дать им все лучшее. И то же будет делать моя пара».
«Хорошо». От моего заверения уголки губ Алистера трогает улыбка. «Это все, чего я – да и любой другой – может требовать от тебя. Кроме вот этого».
«Кроме чего?» – собираюсь спросить я, но прежде, чем я успеваю это сделать, воздух вокруг нас оглашает голос Алистера, сильный и звучный.
– Ваши величества готовы принять присягу?
Ваши величества? Присягу? У меня есть только несколь-ко секунд, чтобы осознать эти слова прежде, чем Хадсон и я отвечаем:
– Да.
Алистер одобрительно кивает. Толпа за его спиной затаила дыхание, ловя каждое его слово – каждое наше слово.
– Клянетесь ли вы использовать власть, которая будет дана вам сегодня, в этом центре учения и знаний, для того, чтобы обеспечить законность, порядок и правосудие для вашего народа?
Я хочу кивнуть, но затем осознаю, что ему необходимо услышать мой ответ – что всем этим людям, собравшимся здесь сегодня, необходимо услышать наш ответ. И я прочищаю горло и одновременно с Хадсоном отвечаю:
– Да, клянемся.
– Клянетесь ли вы править бескорыстно и во все времена ставить нужды вашего народа выше ваших собственных интересов?
– Да, клянемся.
– И наконец, клянетесь ли вы править, проявляя справедливость и сострадание ко всем без исключения?
Это самый простой из всех вопросов, которые он задал мне, и я уверенно отвечаю:
– Да, разумеется, клянемся.
Алистер кивает, затем просит:
– Пожалуйста, встаньте на колени перед народом, которому вы служите.
Мы с Хадсоном делаем, как он говорит, и встаем на колени у его ног, сложив перед собой руки. Когда я смотрю на поля и холмы, окружающие Кэтмир, мои глаза видят остальных горгулий, подавшихся вперед, чтобы лучше видеть этот момент, священный для моего народа. Сама я явственно чувствую его святость, и это еще до того, как Алистер достает из ножен на своем поясе длинный, богато украшенный меч.
– Это Меч Галандаля, – говорит он мне. – Выкованный в смертоносном пламени Этны и носимый только теми, кто носит Корону. Он защищает Армию горгулий и всех, кого она оберегает, уже две тысячи лет.
Он заносит его на головой, после чего осторожно опускает плашмя сначала на мое правое, а затем на левое плечо.
– Этим мечом я провозглашаю тебя Защитницей горгулий. Ты принимаешь этот титул и все, что он за собой влечет?
– Да, принимаю.
Он снова поднимает меч над головой и на этот раз опускает его на плечи Хадсона.
– Этим мечом я провозглашаю тебя Защитником горгулий. Ты принимаешь этот титул и все, что он за собой влечет?
Голос Хадсона звучит громко и искренне, когда он отвечает:
– Да, принимаю.
Алистер кивает и протягивает мне тяжелый меч рукояткой вперед. Я беру его и крепко держу, полная решимости не уронить его, несмотря на вес.
– Тогда данной мне властью я короную вас и объявляю королевой Грейс и королем Хадсоном.
И когда он произносит эти слова, поля и холмы оглашают приветственные крики.
Так Хадсон и я официально становимся королем и королевой.
Глава 123Держись за рога
Пока вокруг нас отдаются эхом крики: «Да здравствуют королева и король!» – Хадсон поворачивается ко мне со своей лукавой улыбкой, которую я так люблю.
– Ты готова это сделать? – спрашивает он.
– Более чем, – отвечаю я.
Остальные монархи выходят на переднюю часть сцены, готовые поздравить нас с новым статусом. Мы с Хадсоном обмениваемся с ними рукопожатиями, затем отходим назад.
– Мы очень ценим то, что вы сделали, – говорит им Хадсон. – Вы не давали Кругу распасться, несмотря ни на что, несмотря даже на то, что прежние король и королева горгулий пропали без вести, а прежние король и королева вампиров зазнались и возомнили себя всесильными. Мы всегда будем ценить вашу стойкость перед лицом этих испытаний.
– Почему мне кажется, что в ваших словах есть подвох? – спрашивает Нури и, прищурившись, смотрит то на Хадсона, то на меня.
– Потому что настала пора перемен, – отвечаю я ей. – Мы будем чтить прошлое, но нам необходимо двигаться вперед, в будущее, которое мы должны построить для наших людей и для себя.
– Меня вполне устраивает траектория моего будущего, – хмуро говорит Линден. – Так что если вы думаете, что можете установить новые правила и устроить встряску, то нам с вами надо будет серьезно поговорить.
– Никаких новых правил, – отвечаю я. – Что же до того, чтобы устроить встряску… то вы можете говорить сколько вам угодно. Но времена, когда вы могли указывать нам, что делать, давно прошли.
– Что именно вы задумали? – спрашивает Анжела.
– То, что не даст событиям, происходившим в нашей истории снова и снова, повториться, – отвечает Хадсон. – Мы не можем позволить появиться новому диктатору, который может попытаться уничтожить все, что с таким трудом создавалось нашими народами.
Я вижу, что до остальных членов Круга начинает доходить, что должно случиться. На лицах королевы и короля ведьм и ведьмаков написана ярость, на лицах человековолков – страх. Но король и королева драконов, Эйден и Нури, похоже, заинтригованы. Впрочем, для монархов, переживающих такие тяжелые времена, как сейчас переживают они, это вполне может оказаться чем-то вроде спасательного круга, который необходим, чтобы остаться на плаву.
Я поворачиваюсь лицом вперед, туда, где стоят наши подданные, ожидая нашего первого официального выступления в роли глав Круга. Но они даже не представляют, что их ждет.
Хадсон подходит к микрофону и вскидывает руку, чтобы успокоить празднично настроенную толпу. Когда все наконец замолкают, Хадсон говорит:
– Грейс и я хотели бы поблагодарить вас за то, что вы впустили нас в ваши сердца. И мы хотим, чтобы вы знали, что вы тоже в наших сердцах. Осознавая все это, мы собираемся сообщить вам важные новости.
Он поворачивается и передает мне микрофон.
Когда я беру его, наши пальцы соприкасаются, и, несмотря на все происходящее, у меня замирает сердце. Но сейчас у меня нет времени думать об этом – ведь нам предстоит проделать серьезную работу.
Я подношу микрофон к губам и смотрю на это место, где все началось. Оно изменило мою жизнь, показав мне не только, кто я есть, но и кем я хочу быть.
Я пришла в Кэтмир год назад, потерянная и разбитая, отчаянно желая спастись от душевной боли, вызванной гибелью родителей. Прибыв сюда, я хотела одного – чтобы меня оставили в покое и не мешали плакать и горевать. Но Кэтмир не дал мне такой возможности – как и люди, которых я встретила там. Мне казалось, что я все потеряла, но за год случилось многое, и, стоя здесь теперь, я не могу не думать о том, как благодарна этой школе и этим людям. Как я благодарна этому миру, который впустил меня в свое сердце и помог мне понять, каково мое место на земле. Я искала и себя. Та, кто защищает и лелеет. Здесь я обрела друзей, которые мне дороги и по которым я скорблю, здесь я встретила людей, у которых многому научилась, и нашла свою пару, своего суженого, которого буду любить вечно.
Я обрела себя и обрела семью.
Я принимала трудные решения и отвечала за их последствия.
И теперь я учусь тому, как становиться сильнее и крепче на изломе.
И именно эта сила – которую подарили мне мои друзья, мои родные и моя пара – дает мне мужество и убежденность для того, чтобы стоять сейчас на этой сцене и говорить о том, что мы с Хадсоном задумали для наших людей и нашего мира.
– После тысяч лет, бесчисленных откатов назад и проблем, встававших перед Кругом и приносивших вам невзгоды и страх, мы с Хадсоном решили, что первым нашим решением на посту глав Круга станет его преобразование из органа, в котором всем управляют немногие избранные, в орган, которым будете управлять все вы.
Мои слова разносятся над заснеженными полями, и люди перестают переговариваться и кричать и начинают слушать.
– В ближайшие месяцы мы учредим новый выборный орган, который будет представлять разнообразное и прекрасное сообщество сверхъестественных существ, в котором мы живем. Такой орган, в котором голос будет иметь каждый клан сверхъестественных существ – не только те пять кланов, которые всегда были представлены в Круге, а все кланы без исключения – от великанов до русалок, от чупакабр до мантикор. И если наш план сработает, если мы все найдем способ жить, любить и поддерживать друг друга, это будет уже не круг, а цепь, в которой все звенья будут соединены. И мы объединим наши усилия, сделав так, чтобы в ней не было слабых звеньев. Вот как мы с Хадсоном хотим править, ибо мы считаем, что только наше сообщество будет сильным и процветающим.
– Мы просим вас присоединиться к нам в этом долгосрочном плане, который принесет лучшее будущее всем нам, – продолжает Хадсон, когда я замолкаю. А затем дарит всем собравшимся – включая остальных членов бывшего Круга – ту озорную улыбку, которая всякий раз волнует меня. И, судя по реакции присутствующих, она действует и на них. – Но для всего этого у нас еще будет время. А теперь я хочу поблагодарить организаторов церемонии, Имоджен и Линдена Цоев. И лично я думаю, что вы должны крепко держаться за свои рога, потому что, как я слышал, ведьмы и ведьмаки умеют зажигать!