И вдруг, откуда ни возьмись, воздух наполняет громкая музыка. Начинается фейерверк, разгораются грили для барбекю, и на небе пляшет северное сияние.
Я беру Хадсона за руку, и теперь нам остается сделать только одно. Заткнуться и танцевать.
Глава 124Танцуй, кайфуй и правь
Не проходит и нескольких секунд, как нас окружают наши друзья, которые поздравляют нас. Мэйси крепко обнимает меня.
– Вы сделали это! – восклицает она и сжимает меня так, что я едва могу дышать.
– Мы сделали это! – отвечаю я, обняв ее почти так же крепко.
Я перехожу от одного друга к другому, а толпа вокруг нас продолжает приветственно гудеть. Иден забивается со мной и кричит:
– Да, черт возьми, да!
Флинт подбрасывает меня в воздух, как тряпичную куклу, и говорит:
– Неплохо, Новенькая. Совсем неплохо.
А Джексон – Джексон просто ухмыляется и спрашивает:
– Что больше всего портит правителям кровь?
– Понятия не имею.
– Горгулья, собирающаяся изменить мир. – Он обнимает меня и долго не отпускает. – Похоже, мы оба нашли родственную душу, – шепчет он мне.
Я отстраняюсь, округлив глаза.
– Ты и Флинт? Вы наконец это поняли?
– Да, после Каземата… – Он замолкает, делает долгий выдох и начинает опять. – После Каземата. Я попросил его не оставлять меня. И поскольку как человек он лучше меня, он сказал «да».
Слава богу.
– Тебе давно было пора образумиться, – говорю я ему, чувствуя, как наконец исчезают последние крохотные трещинки на моем сердце. – Хотя я надеюсь, что он заставил тебя немного поумолять его.
Флинт дурашливо улыбается, обняв Джексона за плечи.
– Да уж, – говорит он. – Это было то еще зрелище.
Джексон закатывает глаза, но улыбается при этом такой же широкой улыбкой. До меня доходит, что сейчас я впервые вижу, чтобы Флинт смотрел на Джексона вот так – радостными глазами, а не так, будто он страдает, но пытается это скрыть. Это замечательный взгляд – и замечательная улыбка, – и я надеюсь, что в будущем увижу еще много таких взглядов и улыбок.
Флинт замечает, что я смотрю на него, и шевелит бровями, а затем опять исчезает в танцующей и смеющейся толпе.
– Я рада за тебя, – говорю я Джексону, когда мы остаемся одни. – Хотя вам с Хадсоном пришлось потратить немало времени, чтобы понять, что вы не единственные, кто должен приносить жертвы.
– Может быть, дело было в том, что мы оба знали, что нам надо многое искупить.
– Вы оба очень хорошо с этим справились. – Я обнимаю его снова. – А теперь вам надо просто быть счастливыми.
– Мне нравится, как это звучит. – Он отстраняется от меня, когда кто-то за моей спиной прочищает горло.
– Можно мне кое-что добавить?
– Иди найди свою пару, – шепчу я Джексону и, повернувшись, вижу дядю Финна, стоящего рядом и глядящего на меня глазами моего отца.
– Я горжусь тобой, – говорит он и тоже обнимает меня. – Мы все так гордимся тобой.
– Спасибо, – шепчу я, чувствуя, как срастается еще одна трещина моего разбитого сердца. – За все.
Когда он отходит, его место занимает моя бабушка. Как и всегда, я понятия не имею, что у нее на уме.
– Пойдем со мной, – говорит она, и едва я отхожу вместе с ней, как мы оказываемся не на склоне Динейли, а идем в одиночестве по дощатой дорожке на моем любимом пляже в Сан-Диего, и перед нами стоит несколько шахматных столиков.
– Сядь, – командует Кровопускательница, и я сажусь, потому что даже посреди празднества нам есть что сказать друг другу.
Когда она тянется к шахматной фигуре, я останавливаю ее руку.
– Я хочу кое-что тебе предложить.
Она приподнимает бровь.
– Я уже знаю, что ты собираешься сказать, и я согласна.
– Отлично. Из тебя получится прекрасная королева вампиров.
– О, Грейс, дорогая. – Она смеется. – Я уже была королевой вампиров. Так что это будет всего лишь повторением. – Она опять пытается взять с доски ферзя, и я опять останавливаю ее. – Ты не хочешь играть? – удивленно спрашивает она.
– Нет, не хочу. Ты многому меня научила, но я буду править не так, как ты.
Секунду мне кажется, что сейчас она отчитает меня, но затем она просто улыбается и говорит:
– Думаю, это к лучшему, – и сбрасывает все фигуры с доски.
ЭпилогПомни об учении
За последние десять минут я смотрю на эти чертовы часы уже в двадцатый раз. Ее еще нет. Почему ее еще нет?
Я чувствую себя полным придурком оттого, что так разволновался из-за опоздания Грейс на пару минут, но я храню этот секрет уже несколько месяцев, и мне не хочется ждать, хочется поскорее увидеть ее лицо.
Жаль, что ждать этого мне, похоже, все-таки придется.
Решив, что, пока я жду, можно чем-нибудь заняться, я беру с письменного стола телефон и иду к двери кабинета. Но, разблокировав телефон, я тут же врезаюсь в Грейс.
– Прости, я опоздала, – говорит она и коротко смеется. – Я потратила последние полчаса, пытаясь помирить Томаса и Дилана.
– Опять? – спрашиваю я. – И из-за чего же они поссорились на этот раз?
Она закатывает глаза.
– Козел Дилана забрался в комнату Томаса и сожрал левую половину его коллекции кроссовок.
– Только левую? – Меня мучат опасения. Я весь последний год приводил в порядок свою коллекцию нижнего белья «Версаче» и не знаю, что бы сделал, если бы козел Дилана запустил свои зубы в мои синие «Барокко».
– Томас утверждает, что этот козел был настроен особенно гнусно.
– Не могу с этим не согласиться, – говорю я. – По-моему, в том, что он сожрал только левые кроссовки из каждой пары, явно есть что-то дьявольское.
– Так я и сказала. Дилан был не восторге.
– Он вообще редко бывает доволен, – замечаю я, притянув ее к себе и обняв.
От нее пахнет яблоками и корицей, стало быть, время между попытками помирить Томаса и Дилана она опять провела на кухне. Она полна решимости научиться готовить. Я твержу ей, что было бы лучше взять несколько кулинарных уроков в местном магазине кухонной утвари Sur le Table, но она твердо настроена научиться всему в кухне нашего средневекового донжона… к великой досаде Шиован и остальных горгулий.
Она прижимается ко мне, я утыкаюсь лицом в ее волосы и минуту просто вдыхаю ее запах, черпая в ней покой, который будет необходим для того, что мне предстоит.
Однако в конце концов она отстраняется и вопросительно смотрит на меня.
– Так почему ты хотел встретиться здесь? Что-то случилось?
– Можно и так сказать. – Я беру ее за руку и мягко тяну к двери. – Я уже давно работаю над одной штукой, и сегодня, как мне кажется, самый подходящий день для того, чтобы рассказать тебе об этом.
Должно быть, что-то в моем голосе настораживает ее, потому что смех уходит из ее глаз, и она всматривается в мое лицо, будто пытается понять, что у меня на уме.
– С тобой все в порядке? – спрашивает она.
– Да, конечно. Все путем.
– Всякий раз, когда ты так говоришь, это верный знак того, что на самом деле все плохо, – отвечает она, выгнув бровь.
В чем-то она права, но я ей этого не скажу. Она и так подмечает слишком много.
Вместо этого я просто беру ее за руку и веду по коридору в гостиную, в которую мы вышли из портала много месяцев назад. Эта комната стала первой, которую я полностью перестроил. Возможно, именно поэтому она у меня любимая. А может, это из-за того, для чего я планирую использовать ее.
– Закрой глаза, – шепчу я ей, когда мы доходим до высоких белых арок.
– Речь еще об одном образце краски? – со скепсисом в голосе спрашивает она. – Потому что сейчас я совсем не в том настроении, чтобы спорить по поводу того, в какой из всех этих бесчисленных оттенков белого мы могли бы перекрасить западное крыло Двора Вампиров – только не после того, как я провела последний час, разглядывая сто двадцать семь наполовину съеденных кроссовок.
– Сто двадцать семь? – Я содрогаюсь. – Господи, это жесть.
– Не то слово. – Она тоже содрогается, хотя, думаю, мы получили психологические травмы от разных вещей.
– Я могу открыть глаза? – спрашивает она, как только я завожу ее в точку назначения.
– Да, – отвечаю я и тут же жалею об этом, поскольку меня вдруг охватывает ужасная нервозность. С какой стати я решил, что сегодня подходящий день, чтобы сделать это?
Я избегаю смотреть на Грейс, ожидая ее реакции. Но когда она вообще не реагирует, я наконец заставляю себя встретиться с ней взглядом.
– Что это? – шепчет она, водя указательным пальцем по буквам на вывеске.
– Академия Вега, – отвечаю я.
– Это я вижу. – Она поворачивается ко мне и обвивает руками мою талию, как будто ей каким-то образом стало известно, что это значит для меня. – Но что такое эта Академия Вега?
– Пока что ничего. Но через несколько недель это станет школой.
– Школой? – Ее глаза округляются. – Как Кэтмир?
– Да, – отвечаю я. – И нет.
Она вскидывает брови.
– Что-то я не пойму.
– Я не хочу, чтобы это была школа для детей элиты, чтобы она была такой, как Кэтмир. В ней смогут учиться все, вне зависимости от того, сколько зарабатывают их родители. Я люблю преподавать и люблю детей, и я понимаю, что лучшим исцелением для Двора Вампиров – и для меня – станет создание здесь образовательного центра.
Я затаиваю дыхание, ожидая ее ответа. К счастью, она не заставляет меня ждать.
– Мне кажется, это самая прекрасная из всех идей, которые когда-либо приходили тебе в голову, – говорит она мне.
– В самом деле? – Я вглядываюсь в ее лицо, ища на нем какой-нибудь признак того, что ей не нравится то, что я сделал. Но на ее лице написаны только желание поддержать меня, любовь и спокойное понимание. Поэтому мне еще больше хочется показать ей то, что я приготовил.
Потому что Грейс всегда подмечает слишком много.
– Вообще-то у меня есть для тебя подарок, – говорю я ей, чтобы стереть это выражение с ее лица. – Ты хочешь его увидеть?