– Что ж, тогда мне действительно лучше поспешить.
Когда мы выходим из ванной, он смотрит на меня, и я отвечаю ему многозначительным взглядом, давая понять, что готова подождать, когда он захочет поговорить со мной, но это не значит, что, дойдя до середины этого разговора, мы просто сбежим от него – каким бы неудобным он ни был.
Мне совсем не хочется завтракать, но было бы невежливо об этом сказать, ведь ясно, что Мароли очень старалась. К тому же кто знает, когда нам еще представится возможность поесть?
– Пойдем, Тиола, – говорю я, протянув к ней руку. – Давай посмотрим, не приготовила ли твоя мама рулеты с парфиром.
– Да, да, она их приготовила! – Тиола хлопает в ладоши. – И думаю, они уже достаточно остыли, чтобы можно было их есть.
– Тогда пойдем полакомимся ими. У меня уже слюнки текут.
– Это потому, что моя мама готовит самые лучшие рулеты с парфиром на свете.
Я собираюсь сказать, что так и есть, что они и впрямь лучшие – ведь, живя в Адари, я перепробовала множество этих сладких рулетов и мне есть с чем сравнивать, – но тут до меня доходит, что для них я явилась сюда впервые и вообще не должна знать, что собой представляют рулеты с парфиром.
От этой мысли мне становится немного неуютно, но я стараюсь не обращать на это внимания и, идя вместе с Тиолой на кухню, говорю:
– Мне не терпится их отведать.
Когда мы входим в столовую, все уже сидят за столом, завтракая и болтая с Арнстом и Мароли. Усевшись, я оглядываю лица наших друзей, пытаясь понять, как они себя чувствуют.
Похоже, все они чувствуют себя нормально. Флинт и Джексон сидят на противоположных концах стола, что, к сожалению, в последнее время стало для них обычным делом, но в других отношениях их поведение кажется совершенно нормальным, так что я не знаю, что мне об этом думать. Иден и Хезер подались друг к другу и разговаривают о чем-то таком, чего я не слышу. А Мэйси… Мэйси выглядит так же, как выглядела вчера.
Ее зеленые волосы торчат в разные стороны, глаза густо накрашены черным точно так же, как вчера, к тому же сегодня она накрасила губы черной помадой, а ногти – черным лаком.
По какой-то причине это идет ей не меньше, чем прежняя радужная окраска и глиттер, который она так любила, когда я встретилась с ней в Кэтмире, – она и теперь выглядит так же классно. Но меня все равно охватывает грусть.
Тьфу. Неудивительно, что она и Хадсон так дружны. Несмотря на все их внешние различия, они оба одинаково смотрят на всю эту хрень. И он, и она заперли ее глубоко-глубоко в своих душах и выставили везде таблички «вход воспрещен», чтобы страдать в одиночку.
И тот факт, что они здесь не одни, не облегчает дела, как бы мне ни хотелось, чтобы все обстояло иначе.
Однако для меня это важно, и, как только мы поможем Мекаю и Лореляй, я четко дам им обоим понять, что я горгулья – и что терпения во мне не меньше, чем в камне. И хотя им обоим с избытком хватает решимости, я готова подождать и сыграть роль стены, на которую они смогут опереться, когда захотят пустить кого-то внутрь своих душ.
Именно эта мысль и заставляет меня схватить тарелку и наполнить ее едой прежде, чем усесться рядом с моей кузиной.
– Кстати, – говорю я ей, – мне нравится твоя новая помада.
Она кивает прежде, чем откусить огромный кусок рулета с парфиром, затем жестикулирует, давая понять, что не может говорить с набитым ртом. Мне с трудом удается не закатить глаза, но это ничего – как я уже говорила, я могу быть терпеливой.
Завтрак проходит быстро, Арнст и Мароли дают нам советы относительно того, как лучше добраться до Адари. Затем к нам присоединяются Хадсон и Дымка, и мое сердце чуть заметно екает при виде них.
Он только что вышел из душа, и его волосы еще влажные и падают ему на лоб. Когда он садится рядом со мной, я чувствую, как от него хорошо пахнет. По-настоящему хорошо, и в этом запахе сливаются ароматы амбры, имбиря и слабый оттенок сандалового дерева.
Я ничего ему не говорю, но, когда он задевает ногой мою ногу под столом, я не могу не посмотреть на него. И когда он улыбается чуть заметной кривой полуулыбкой – той, которую использует, когда знает, что попал, и хочет попытаться выбраться, – все во мне тает, несмотря ни на что.
Собственная реакция злит меня – и я, щурясь, смотрю на него. Это только заставляет его улыбнуться еще шире, потому что он знает, что его прием сработал. Вот придурок.
Но я ничего не говорю, вместо этого просто мило улыбаюсь, одновременно наливая ему чашку чаю. И мысленно танцую, когда вижу в его глазах легкую настороженность.
Похоже, он знает меня так же хорошо, как я знаю его.
Думаю, очень скоро мы узнаем, хорошо это или плохо.
Глава 46Закрытое сообщество
—Должна сказать, что, поскольку на сей раз нам не пришлось идти через горы, путешествие прошло намного легче, – замечаю я, когда несколько часов спустя мы оказываемся в окрестностях Адари.
Возможность преодолеть горы, перелетев через них, значительно облегчила и ускорила дело по сравнению с прошлым разом, когда мы с Хадсоном добирались сюда вдвоем.
– Ну не знаю. Лично мне горы были по душе, – отзывается Хадсон. Его голос звучит буднично, небрежно, но, когда он смотрит на меня, в его глазах горит огонь, от которого сердце замирает в груди.
Я знаю, что он сейчас вспоминает ту пещеру – и все то, что происходило в ней, – потому что я и сама вспоминаю это. Очень здорово вспоминать все, что мы впервые делали вместе.
– Ну и что теперь? – спрашивает Иден, глядя на фиолетовую стену, опоясывающую город. Новые затейливые городские ворота – возведенные после нападения Королевы Теней – наглухо заперты. Хуже того, рядом не видно никого, кто мог бы открыть их и впустить нас.
– Мы могли бы перелететь через них, – предлагает Флинт.
– Нет, мы позвоним в колокол, – поправляю его я, потянув за веревку, свисающую из сторожевой башни.
Слышится звон колокола, из окна башни высовывается сонный стражник и смотрит на нас. Жители Адари не имеют привычки часто путешествовать, и в город редко являются гости, если не считать Фестиваля Звездопада.
– Сообщите цель вашего прибытия, – кричит он сверху, обращаясь к нам.
– Мы просто явились с визитом, – отвечает Хадсон.
Глаза стража округляются, когда он слышит британский акцент.
– Хадсон? – спрашивает он, высунувшись из окна. Я всматриваюсь в его лицо и вижу, что это старший сын Нияза.
Должно быть, Хадсон тоже его узнает, потому что его лицо расплывается в неподдельной улыбке.
– Привет, Эйнилл. Я привел с собой нескольких друзей, чтобы они смогли посмотреть ваш город.
– Любые друзья Хадсона – это наши друзья! – С этими словами Эйнилл скрывается из виду.
Несколько секунд, и до нас доносится громкий лязг, после чего огромные ворота начинают отворяться.
– И все? – спрашивает Флинт, глядя то на Хадсона, то на ворота с таким видом, будто не может поверить, что все получилось так легко.
– И все, – отвечает Хадсон.
К тому времени, когда ворота распахиваются, Эйнилл уже стоит внизу и ожидает нас. С тех пор, как мы видели его в прошлый раз, он немного подрос, его густые фиолетовые волосы теперь подстрижены короче, новая прическа гармонирует с его лавандовой формой.
– Как у тебя дела? – спрашивает он, протянув Хадсону руку, чтобы тот пожал ее.
– У нас все путем, – отвечает Хадсон, пытаясь включить в этот ответ и меня, но я только едва заметно качаю головой.
Эйнилл понятия не имеет, кто я такая. Мы с ним разговаривали чуть ли не каждый день, когда жили здесь, мы даже несколько раз вместе обедали и ужинали, но теперь это ничего не значит. Во всяком случае, для него.
Улыбка Хадсона немного тускнеет, когда он вспоминает, что к чему. Он обхватывает рукой мои плечи в странном жесте, который ему не свойственен.
– Это моя пара, Грейс, – сообщает он Эйниллу, у которого опять округляются глаза.
– Ты нашел себе пару? Это потрясающе! Поздравляю тебя, друг! – Он поворачивается ко мне. – И поздравляю тебя, девушка! Должно быть, для тебя это что-то нереальное – быть сопряженной с таким замечательным парнем.
Джексон издает чуть слышный сдавленный звук, но я не обращаю на него внимания.
Вместо этого я улыбаюсь Эйниллу, с трудом удерживаюсь от того, чтобы спросить его, как поживает Сталина – его пара.
– Ты прав. Иногда это кажется мне чем-то нереальным.
Флинт фыркает в ответ на мои слова, и даже Мэйси хихикает. Но Хадсон только вскидывает бровь, глядя на меня, после чего переключает внимание обратно на Эйнилла.
– Спасибо, что открыл нам ворота, друг. Похоже, вы усилили меры безопасности с тех пор, когда я был тут в прошлый раз.
– На этом настаивает наш новый мэр. Мы твердим ей, что вероятность новой атаки Королевы Теней на город очень мала, но она все равно хочет, чтобы мы были готовы. – Он тяжело вздыхает. – И не просто готовы, а так готовы, что дальше некуда. Хотя, думаю, лучше перебдеть, чем недобдеть.
– Я уверена, что справиться с последствиями последней битвы вам было нелегко, – говорю я ему. – Ведь она была такой жестокой.
Эйнилл бросает на меня странный взгляд, и я вспоминаю, что он не знает о моем участии в битве, в схватке с Королевой Теней и освобождении Адари из-под власти Суила.
– Мне об этом рассказал Хадсон, – спешу пояснить я. – Он сказал, что все, кто сражался тот день, держались очень храбро.
– Это он был храбрецом. Все в наших краях знают, что он сделал для Адари.
– Я так рада. Он достоин этого. – Я говорю это всерьез. Мысль о том, что люди знают и помнят Хадсона как героя, наполняет меня радостью.
Однако Хадсон явно не рад, совсем не рад. Улыбка сползла с его лица, и он переводит взгляд с Эйнилла на меня и обратно. В его глазах я вижу досаду и желание сказать Эйниллу, что я тоже была там и сражалась рядом с ним.
Но мне это не нужно.
То, что Эйнилл не помнит меня, – это жесть. И еще худшая жесть то, что, когда мы войдем в город, никто из тех, кто был мне