И чинный, чопорный голос объявляет:
– Королева соблаговолила принять вас.
Глава 67Чертов кляп
Это сработало. Арест помог нам добраться до нее.
Это первая мысль, которая приходит мне в голову, когда я слышу, что королева желает видеть нас.
А вторая – это то, что с нас наконец снимут эти теневые путы. И меня охватывает острое, невыразимое облегчение.
Я говорю себе, что, когда нас развяжут, я не стану делать то, что пообещала себе несколько минут назад. Я не стану бить своего стража каменным кулаком. Во всяком случае, если Хадсон будет выглядеть нормально. Но если Хадсон и впрямь пострадал так, как я думала, слыша все эти удары палкой или что там это было, то я не пощажу этого козла.
– Что здесь происходит? – спрашивает твердый властный мужской голос, когда дверь открывается снова. – Постройте пленников в шеренгу и приведите их в пристойный вид, насколько это вообще возможно для таких, как они.
Отвращение, прозвучавшее в его голосе, когда он произнес «для таких, как они», вызывает у меня новый прилив злости, но сейчас я ничего не могу предпринять и поэтому просто стою на месте и жду, когда меня освободят.
Один из наших стражей, явно преисполнившись страха, рявкает:
– Вы слышали приказ. Встаньте в шеренгу!
Я не двигаюсь с места – и, судя по тишине, мои друзья тоже продолжают стоять не двигаясь. Мы же ничего не видим. И понятия не имеем, куда нам приказано идти и как нам построиться в шеренгу.
– Вы слышали меня! – орет гвардеец. – Постройтесь в шеренгу!
И опять никто из нас не сдвигается с места.
– Вы что, оглохли? Или думаете, что мы не изобьем вас перед аудиенцией у ее величества?
– А я-то полагала, что все дело в том, что они ничего не видят, – говорит веселый женский голос. – Вы собираетесь исправить это до того, как препроводить их в мой зал? Или мне придется давать им аудиенцию вот так, когда они выглядят как разбойники?
Я застываю, когда до меня доходит, что это сказала не какая-то там фрейлина, а сама Королева Теней. Мне ужасно хочется содрать с глаз теневую повязку, а с губ – теневую клейкую ленту, но мои связанные руки не позволяют мне этого сделать.
– Разумеется, ваше величество, – отвечает один из гвардейцев.
– Сию минуту, ваше величество, – одновременно говорит другой.
Остальные стражи слишком заняты, срывая повязки с наших глаз и клейкую ленту с наших губ. Теневые повязки и ленты тотчас распадаются.
Едва избавившись от них – и от теневых веревок, стягивавших мои запястья, – я сгибаюсь в три погибели и жадно глотаю воздух, закрыв глаза. Когда у меня были заклеены губы, я получала достаточно воздуха, чтобы не задохнуться, но однозначно недостаточно для того, чтобы иметь возможность нормально функционировать.
Сделав еще несколько глубоких вдохов ртом, я наконец снова начинаю чувствовать себя нормально. Сделав еще один глубокий вдох, я заставляю себя открыть глаза. Их тотчас пронзает острая боль, но я только моргаю, пытаясь преодолеть ее. Чем дольше я лишена способности видеть, тем я беспомощнее. А после того, как я провела в таком состоянии последние несколько часов, мне чертовски надоело это чувство.
Как только мое зрение немного проясняется, я оборачиваюсь, ища глазами Хадсона. Он уже двигается ко мне с тревогой на избитом лице.
Я смотрю на темнеющие синяки на его скуле, на небольшую ссадину на левой стороне его подбородка.
– Как ты? – спрашиваю я прежде, чем он успевает задать этот вопрос мне самой.
Он смеется.
– Этим чертовым гвардейцам не под силу вывести меня из игры, даже если они пытаются сделать это втроем.
– Не слишком воображай по этому поводу, – отвечаю я.
Я хочу добавить что-то еще, но не успеваю, поскольку гвардейцы проводят нас через огромные двойные двери в зал Королевы Теней для аудиенций.
И что это за зал!
Стены в нем сложены из темно-фиолетового стекла, разбитого на куски причудливой формы и снова собранного воедино, так что они образуют прихотливые геометрические фигуры.
Пол здесь выложен фиолетовым нефритом, а с потолка свисают огромные железные скульптуры разных оттенков фиолетового и лилового цветов – красивые и в то же время устрашающие.
Светильники сделаны из громадных фиолетовых кристаллов абстрактной формы и напоминают какой-то апокалиптический пейзаж в стиле Сальвадора Дали.
Все это наводит жуть.
Там и сям стоят группы кресел и диванов, обитых лиловой тканью с цветочным узором, похожей на замшу или бархат. Но больше всего здесь обескураживает то, что на потолке и стенах зала пляшут фиолетовые тени.
Длинные тени, короткие тени, большие тени, маленькие тени, они покрывают здесь почти все. Это не умбры вроде Дымки и других маленьких существ, которых мы видели на ферме. Нет, это что-то враждебное, злое, эти тени напоминают мне о нашем с Хадсоном последнем сражении в Адари.
От этих воспоминаний по коже бегут мурашки, но мне некогда зацикливаться на них. Только не теперь, когда я вижу Королеву Теней собственной персоной – в лиловых одеждах и в лиловой бриллиантовой короне, – сидящую на обитом фиалковым бархатом троне в центре зала, возвышаясь над всем.
Когда мы подходим ближе, я невольно начинаю гадать, в чем тут дело: в том, что трон слишком уж грандиозен, или в том, что сама королева ниже, чем я помню. Нет, ее нельзя назвать коротышкой, но, судя по тому, что ее ноги едва касаются пола, она не может быть намного выше, чем я сама.
Это приятно, если учесть, что каждый второй из тех монархов, с которыми я встречалась за последний год, был как минимум на голову выше меня. Меня согревает мысль о том, что, когда она встанет с трона, я смогу с легкостью смотреть ей в глаза. Нет, я не ожидаю, что мы с ней будем много общаться помимо того, о чем нам необходимо договориться. Но все же.
Гвардейцы проводят нас в середину зала и останавливаются в нескольких футах от трона.
– Постройтесь в шеренгу, – шипят они уже в который раз с тех пор, как открылись двери этого зала.
– Давайте встанем в ряд, – бормочу я, что мы и делаем. Я пытаюсь придумать, что именно мне надо будет ей сказать, чтобы разбить лед, тем более что мы явились сюда, чтобы попросить ее об одолжении.
– Зачем ты вернулся в мое королевство? – спрашивает она тихим голосом, который каким-то образом разносится по всему залу. – Я была уверена, что после той злосчастной ночи в Адари я тебя больше никогда не увижу.
Я поворачиваюсь к Хадсону, гадая, как именно он планирует ответить на такой провокационный вопрос, учитывая их прошлую встречу с Королевой Теней. Но он только поднимает бровь, глядя на меня, и, хотя это чертовски пугает меня, я понимаю, что он прав. Вести с ней переговоры должна я. Это моя схватка, схватка двух королев, и я не намерена ее проиграть.
Глава 68Что ты предлагаешь?
Я выхожу вперед.
– Мы хотим заключить сделку. – Я говорю это как могу царственно, и она впивается в меня взглядом.
– Значит, теперь свои битвы ты предоставляешь вести другим? – язвит Королева Теней, обращаясь к Хадсону, но не перестает смотреть мне в глаза. – Мы с тобой встречались?
Мне очень хочется сказать: «Да, и мы надрали твою фиолетовую задницу».
Но вместо этого я отвечаю:
– Не в этой жизни. Я Грейс Фостер, и я пришла сюда, чтобы заключить с тобой сделку. Причем такую, которая придется тебе по вкусу.
– Сделку? – повторяет она с презрительным смехом. – Я не заключаю сделок с друзьями тех, кто пытался убить меня.
– Возможно, тебе все-таки следовало бы это сделать, – вступает в разговор Мэйси, стоящая за моей спиной. – Очень может быть, что тогда твоя жизнь станет намного безопаснее.
Королева Теней прищурившись смотрит на Мэйси.
– Возможно, тебе следовало бы помалкивать. Очень может быть, что тогда ты проживешь намного дольше.
Мэйси пожимает плечами.
– Похоже, ты считаешь, что это мой главный приоритет.
– Будь осторожна в своих желаниях, маленькая ведьма. Здесь, в Мире Теней, они имеют странное свойство сбываться. – Она переводит взгляд с Мэйси на меня. – Ты должна убраться отсюда. Здесь тебе не удастся заключить никакую сделку.
Словно затем, чтобы подчеркнуть смысл ее слов, некоторые из темнеющих в зале теней начинают пробуждаться, удлиняясь и извиваясь, пока весь потолок не приходит в волнообразное движение.
Мне жутко на это смотреть, тем более что я хорошо помню Испытания и последнюю схватку в Адари. У меня сжимается горло, и мои руки начинают так трястись, что я прячу их в карманы.
– Ты даже не выслушала меня и не узнала, чего я хочу, – говорю я ей. – И что мы готовы дать взамен.
– Это неважно. Если речь не идет о голове этого вампира, насаженной на кол посреди площади в Адари, то мне это неинтересно. – При упоминании о смерти Хадсона она оживляется, и в ее глазах появляется злобный блеск, исходящий откуда-то из глубин ее души. – Впрочем, возможно, мне следовало бы устроить это в любом случае – безо всякой сделки.
Она машет рукой, и тени на стенах тоже начинают двигаться. Но, в отличие от теней на потолке, они разделяются – некоторые из них малы, некоторые среднего размера, некоторые огромны, а некоторые совсем крошечные.
Я не знаю, почему она разделяет их так, но мне хватает ума, чтобы понять, что, какова бы ни была причина этого, она мне не понравится.
Мне нельзя отступить перед этой женщиной.
Ни сейчас, ни когда-либо еще.
Поэтому вместо того, чтобы попытаться задобрить ее, рассчитывая на ее милости, я смотрю ей в глаза и говорю:
– На нас не действуют угрозы.
– Очевидно, вы просто не сталкивались с достаточно серьезной угрозой, – отвечает она. Она щелкает пальцами, и с потолка начинают сыпаться змеи. Они не сползают по стенам, а сыплются сверху, словно в тропическом лесу, где они падают с деревьев.
Это одна из самых отвратительных вещей, которые я когда-либо видела, особенно когда эти змеи начинают, извиваясь, ползать у наших ног.