В Асидии всегда было холодно, но в это время года становилось еще хуже, и скоро должен выпасть снег. Мы называли это время Темной Зимой, потому что даже снег имел серый оттенок.
Я поплотнее укутался в плащ, хотя мне не требовалось тепло – мое тело продолжало гореть, согревая пальцы рук и ног, которые наверняка были бы наполовину отморожены, если бы не моя магия.
Димитрий продолжал насвистывать одну и ту же мелодию, задевая меня коленом.
Я с трудом сдерживался, чтобы не ударить его по лицу и не прекратить этот раздражающий звук. Я презирал свист. Или постукивание. Толкучку. Громкое дыхание.
Исайя часто постукивал ногой в нетерпении, и это доводило меня до исступления. Он тоже знал это, ублюдок, и проверял, как далеко сможет зайти, прежде чем я прикрикну на него, чтобы друг остановился. В ответ он только ухмылялся.
– Моей дочери нравилась эта мелодия, – без предисловий пояснил Димитрий, прервав свист и вернув меня к действительности. На его лице появилась вымученная улыбка, свидетельствовавшая о затаенной душевной боли. – Скажи мне прекратить, если тебя это беспокоит.
Боги всевышние, мне хотелось этого больше всего на свете, но в его глазах светилось отчаяние, от которого я не мог отмахнуться.
– Все нормально. – Вовсе нет, но я сделал глоток из фляги, чтобы не выпалить правду.
Сушеное мясо из запасов Лисицы разошлось по рукам, хотя я почти не притронулся к своей порции. Возможно, мне следовало бы поесть для поддержания сил, но оскорбительное количество соли, которое она использовала, могло убить все мои оставшиеся вкусовые рецепторы.
– Моя дочь умерла вместе со своей матерью много лет назад.
Я замер. Что-то подсказывало мне: что бы ни поведал сейчас Димитрий, все закончится тем, что я проникнусь к нему симпатией. В последнее время привязанность сражала меня, как вирус… но я понял, что по какой-то причине хочу узнать секреты этого мужчины. Хочу понять, почему грусть скрывалась в его улыбке.
– Ей даже восьми не было, – сказал он, тяжело сглотнув. – Она была очень энергичной и, только когда я насвистывал эту мелодию, успокаивалась. – Его мрачная улыбка померкла, и я проследил за его взглядом через огонь туда, где Киара изо всех сил старалась отделаться от Финна.
Телохранитель, похоже, рассказывал какую-то веселую историю, возбужденно размахивая руками, несколько раз чуть не ударив ее по лицу. Скривившись, она засунула в рот несколько кусочков вяленого мяса.
После произошедшего на поляне Финн перестал хмуриться и выглядел почти спокойным. Возможно, этому способствовало и то, что Эмелия постепенно становилась менее напряженной, – казалось, пара питается эмоциями друг друга.
– Никогда не отпускай, – произнес Димитрий, кивнув в их сторону. – Я на собственном горьком опыте убедился, что сердце способно разбиваться раз за разом, когда у него отнимают недостающую частичку. Клянусь тебе, парень. Оно уже никогда не будет прежним. Неважно, как сильно будешь стараться заменить ее, начать новую жизнь. Подобная любовь встречается в жизни лишь раз. Исчезая, она способна погубить тебя. – Я наблюдал, как он поднялся на ноги и направился туда, где его госпожа ухаживала за лошадьми. При виде Димитрия лицо Лисицы смягчилось, и она склонила голову в приветствии.
Я вернул внимание к пламени, обдумывая его признание.
Никогда не предполагал, что мое сердце способно разбиться, потому что не считал себя достаточно удачливым, чтобы влюбиться. Однако Димитрий прав, пусть даже… моя любовь станет моей погибелью.
Решив помучить себя, я начал искать глазами объект своих размышлений. Словно почувствовав мой взгляд, Киара подняла голову и уставилась на меня, прожигая плоть насквозь. Я ощутил, что задыхаюсь: тепло в груди хлынуло наружу, жар охватывал меня до боли в легких.
Любить Киару опасно. Но я всегда испытывал тягу к мучениям.
Я удерживал ее взгляд, молча передавая ей свои извинения, желания и душевную боль. Свою трусость. Молясь, чтобы она поняла, почему мы сидим на разных концах лагеря, почему я не поддался своим низменным инстинктам. Легкий кивок подсказал мне, что она понимает, но в ее глазах плескалась и другая эмоция. Нечто вроде… замешательства.
«С чем связано ее замешательство? – мысленно спросил я. – С нашей миссией? Или со мной?»
Я прикусил губу так сильно, что кровь окропила язык. Я молился, чтобы Киара страшилась миссии, но надоедливый голос в голове подсказывал, что ее беспокойство связано со мной. Может, это и к лучшему – ее постепенное отдаление от меня. В конце концов все станет проще, верно?
Но даже я не мог убедить себя в этом.
Киара отвернулась первой, ее брат что-то пробормотал ей на ухо. Он не отходил от нее, как и Джейк. Лиам стал чаще улыбаться в ее присутствии. Но, стоило Джейку ухмыльнуться, густо краснел.
До сих пор я не видел, чтобы эти двое разговаривали один на один. Киара всегда находилась где-то поблизости… Лиам был либо слишком растерян из-за общения с новыми людьми, либо просто стеснялся.
Я набирался смелости, чтобы подойти к Киаре и спросить, что ее беспокоит, когда Финн отдал приказ:
– Пора отправляться! Очевидно, нам нужно спасать королевство. – Он подошел к Димитрию и не слишком мягко хлопнул того по спине. Его товарищ в ответ показал ему средний палец, а телохранитель лишь издал раскатистый смешок с детским ликованием, которого я никак не ожидал увидеть.
Лисица задержала внимание на Финне, когда он садился на лошадь, и ее жесткий взгляд стал более ласковым, прежде чем она забралась в седло.
Я изучал ее часами во время нашего путешествия. Временами ловил ее внимание на себе, но она всегда переключала его на что-нибудь другое, если наши взгляды встречались.
С чего бы ей вообще так на меня смотреть, оставалось загадкой. Она не пыталась поговорить со мной наедине. Даже не порывалась. Эмелия не имела права бросать взгляды на сына, которого оставила.
– Храм расположен за теми холмами, – пояснил Финн, когда через несколько минут все забрались в седла. Он указал на восток, где земля поднималась высоко к небу, а черные деревья, казалось, целовали мерцающие звезды, сияющие над головой. – Мы всего лишь путешественники, желающие сделать подношение, поэтому не снимайте капюшонов и спрячьте клинки. Но если считаете, что привлекли внимание стражей, поворачивайте назад. Мы разработаем другой план. – Он долго смотрел на Эмелию, между ними словно завязался безмолвный разговор. Казалось, они пришли к согласию, и она наконец одарила его усталой улыбкой, Финн ответил ей тем же.
Моя лошадь не суетилась, пока я вел ее по тропе. Я скучал по Старлайт, но кобыла везла Киару, и это смягчало печаль.
Я настоял на том, чтобы Киара ехала на Старлайт, хотя та одарила меня взглядом, который я бы охарактеризовал как «раздраженный». Ее волнение было напускным, потому что каждый раз, когда Киара садилась на нее и проводила руками по ее вечно спутанной гриве, кобыла вскидывала голову и возбужденно ржала.
– Ты готов к важному дню, Солнышко? – спросил Димитрий, направляясь ко мне. Он взял на себя роль моей тени. Причины оставались загадкой.
– Меня зовут Джуд, – сказал я, его прозвище звучало сродни скрипу гвоздя по стеклу.
Димитрий насмешливо хмыкнул, потирая свою короткую щетину.
– Я зову тебя солнышком, потому что ты такой же горячий и недостижимый. – Когда я закатил глаза, он рассмеялся. – Знаешь, я уже бывал в храме, но, как только попытался там осмотреться, меня любезно выпроводили. Вероятно, не помогло и то, что я был пьян в стельку и, возможно, не так скрытен, как мне казалось.
– Удивительно, – ответил я, сосредоточившись на спине рыжеволосой девушки. Ее растрепанные волосы не были заплетены в привычную косу. Мне захотелось провести по локонам пальцами.
– Тебе не придется беспокоиться о том, что это повторится, – пообещал Димитрий. – Госпожа помогла мне прийти в себя – и я уже несколько лет не притрагиваюсь к спиртному.
– Хоть кому-то она помогла, – проворчал я.
Моя мать, похоже, приютила много бродяг, заботясь о них как о родных. Во рту появилась горечь, даже когда я подумал о том, что Димитрий все потерял. Я бы на его месте тоже приложился к бутылке.
Мир жесток. Чем ближе мы подходили к храму, где нам предстояло встретить свою судьбу, тем больше я убеждался в одном-единственном…
Я не позволю, чтобы у меня отняли то единственное прекрасное, что есть в моей жизни. Судьбе придется вырывать Киару из моих холодных, мертвых рук, я готов за нее побороться.
В окрестностях храма бродило больше людей, чем мы ожидали.
Так нам было даже выгоднее. Смешавшись с толпой, мы получили идеальное прикрытие.
Спешившись, мы провели лошадей по тропе, ведущей к заполненной конюшне. Юноша не старше четырнадцати лет принял у нас монеты и увел лошадей. Старлайт бросила на меня свой фирменный сердитый взгляд, прежде чем скрыться в загоне. Я подозревал, что ей надоело сидеть взаперти.
Земля была истоптана множеством следов, поэтому найти дорогу к храму оказалось легко, к тому же через каждые сорок футов горело несколько факелов. Надвинув капюшоны, мы примерили образ усталых путников, ищущих милости бога Луны.
Даже Эмелия опустила подбородок и воздела руки, словно в молитве, однако челюсти сжала настолько крепко, что я услышал скрежет зубов. Финн придвинулся к ней – он всегда был поблизости – и сгорбился, стараясь казаться меньше и не таким угрожающим.
Последняя троица в нашей группе преображалась на глазах. Моя девочка, надев маску наивности и чистого детского удивления, потеряла огонь в своем взгляде, а ее улыбка стала робкой и мягкой. А фирменная развязность Джейка обернулась почти застенчивостью, когда он скромно опустил голову.
Лиаму же, напротив, даже не пришлось притворяться невинным.
Храм был выстроен из мрамора, самого бледного оттенка лунного камня. На его вершине висел золотой полумесяц, металл светился, словно маяк. Храм возвышался над полем полуночных цветов, которые мягко колыхались на ветру, – цветное пятно среди бледной белизны.