Киара подняла руку.
– Стойте, – велела она, обходя внушительный камень. Затем опустилась на колени, оказавшись в нескольких дюймах от блестящей поверхности.
– Тревожное ожидание меня убивает, Ки, – сказал Джейк спустя некоторое время.
Киара не обратила на него внимания, продолжая исследовать предмет с неизменной сосредоточенностью, которой я восхищался.
– На этой штуковине больше дюжины различных символов, и ни один из них не совпадает с теми, что были в туннеле. Так что прости, если я трачу слишком много времени, но если желаешь сам попробовать разобраться, то милости прошу. – Нацепив приторную улыбочку, она взглянула на друга, который тут же сник. – Так я и думала.
– Лучше не спорить, – шепнул Лиам Джейку. – Она становится раздражительной, когда голодна.
– Я тоже это заметил!
Лиам просиял:
– Вот почему я обычно всегда беру с собой что-нибудь пожевать…
Парни продолжали болтать, но я не обращал на них внимания. Сконцентрировав его на предмете их беседы.
Киара снова сосредоточилась на камне, бормоча что-то себе под нос. От ее тела, словно пар, исходили вибрирующие тени.
– Здесь какая-то загадка, – прошептала она, и ее магия взметнулась, из спины вырвались крылатые теневые создания, создав вокруг головы жуткий ореол. Киара осторожно провела указательным пальцем по зазубренному краю. – Каждый символ – история.
– Продолжай, – настаивал Финн. – Давайте послушаем.
– В первой строке изображены луна, созвездие Алории, меч и, как мне кажется, слеза?
– А разве Алория – это не та древняя воительница, которая якобы подожгла себя, когда ее возлюбленного убили в бою? – спросил Лиам, хотя по его уверенному тону я понял, что ответ ему уже и так известен.
– Да. – Киара опустила палец ниже. – А внизу еще три символа. Череп, кинжал и… сердце, разделенное надвое.
Все знаки могли отображать историю воительницы. Как она погибла от захлестнувшего ее горя.
– Думаешь, мы должны выбрать и нажать на что-то одно? Или они вообще неподвижны? – спросил я. – Может, это вовсе не загадка?
Лиам подошел к сестре.
– Здесь нет загадки, Ки, – согласился он, опускаясь на колени рядом с ней, хотя сам не мог увидеть знаки.
– Каждый символ – часть цельной истории, и взгляни сюда… – он указал на шероховатый край круга.
Я проследил за тем, куда устремился его взгляд, – и сердце пропустило несколько ударов.
Из камня торчало нечто, напоминающее одинокую иглу.
Лиам встал.
– Кровь, – сказал он, и его голос эхом разнесся по коридору. – Легенда об Алории – это история великой потери и сердечной боли. Согласно мифу, враги пролили кровь ее возлюбленного на поле боя, а его останки сбросили с вершины гор Аргондейла. Узнав о его судьбе, Алория позволила своему горю обернуться пламенем и, объятая огнем, бросилась в лагерь врагов, убивая всех, кого могла, пока никого не осталось. Встревоженный ее горем Арло проронил слезу; и на том месте, где пал ее возлюбленный, проросло поле полуночных цветов. За опустошением последовало возрождение.
– Значит, нужна кровь, – заключила Киара, уже собираясь снять перчатки. Но Лиам перехватил ее запястье, останавливая.
– Не твоя. – Он покачал головой. – Алория была убита горем и сломлена. Женщина навсегда потеряла любовь всей своей жизни. Ты, – взгляд Лиама нерешительно встретился с моим, – еще не утратила свою.
Повисло молчание.
От меня не укрылся выбор слов. Еще.
Киара избегала меня, сосредоточившись на символах. Она не произнесла три заветных слова. Я открыл ей свою душу, а она лишь прильнула своими губами к моим. Я впился ногтями в ладонь: мне претило, что сомнения превращались в клинок, нацеленный мне в грудь.
Смерть следовала за нами по пятам; и я боялся, что никогда не услышу признания, которого так жаждал. Я чувствовал себя влюбленным идиотом.
Лиам задумчиво хмыкнул.
– Нужна кровь человека с разбитым сердцем. – Он обвел отряд вопросительным взглядом.
Моя мать открыла и закрыла рот, но не сделала ни одного шага вперед, а Финн разочарованно нахмурился, давая понять, что тоже не подходит. Оставались мы…
Димитрий протиснулся вперед.
– Что ты делаешь? – Финн уставился на своего товарища.
– Мальчишка сказал, нужно разбитое сердце, так? – Он пожал плечами, не выказывая эмоций. – Очевидно, речь обо мне.
Эмелия кивнула Финну, чтобы тот отступил.
– Если Лиам прав, то кровь Димитрия сработает.
О душевных терзаниях Алории ходили легенды, и мало кто мог понять ее безмерную боль. Ту, от которой ее смертное тело буквально воспламенилось.
Некоторые романы не заканчиваются на «долго и счастливо». Иногда они могут быть мимолетными и длиться всего мгновение, хотя их трагичный финал не умаляет глубины любви.
Перестав смотреть на Киару, я впился взглядом в Димитрия, вокруг глаз которого проявились морщины, которых я прежде не наблюдал.
– Мои жена с дочкой, – прошептал он, подняв палец и нацелившись на острие иглы. – Их убили много лет назад. – Его палец застыл над кончиком, рука дрожала. – Меня… меня избили и вырубили. Когда очнулся, увидел, как солдаты Сириана перерезали им горло. Подонки смеялись, пока я кричал. Пока пытался подползти к ним. Но они отпихнули меня ногой, удерживая на месте. Заставили наблюдать, как кровь моей дочери растекается по полу кухни. Перед смертью она звала отца.
Одинокая слеза скатилась по смуглой коже Димитрия. Он не стал ее смахивать.
– Меня оставили там живого, тогда как все, чего я жаждал, – присоединиться к ним. Как оказалось, стражники пришли не в тот дом. Убили не ту семью. Им нужен был наш сосед, а когда они поняли свою ошибку, то просто ушли и выбили его дверь, пролив еще больше крови.
У меня сжалось горло. Я был верным солдатом Сириана и совершал невыразимые деяния. Убивал невинных. Пусть я никогда не обрывал жизнь детей, стыд все равно давил на плечи, ведь я служил бок о бок с подобным злом.
Димитрий осторожно прижал палец к острию и надавил, зашипев, когда игла пронзила кожу.
– Я напоминал ожившего мертвеца, пока меня не нашла Эмелия. К тому времени во мне почти не осталось души. Ее и до сих пор нет.
Мое внимание переключилось на Лисицу, и я стал ошеломленным свидетелем ее слез. Она поспешно смахнула их.
– Даниэлла и Тилли, – прошептал Димитрий. Их имена повисли в воздухе, почти осязаемые, почти реальные.
Что-то щелкнуло. Какая-то шестеренка.
Димитрий отшатнулся. Сверкающий камень заскрипел и сдвинулся, его края завибрировали, стена за ним затряслась.
– Не подходите! – предупредила Киара и шагнула ближе, держа кинжал в одной руке, а другую вытянув ладонью вперед. Она оставалась рядом со мной, и я тоже приготовился к худшему.
Димитрий придвинулся к Лисице, не обращая внимания на полный жалости взгляд Финна. Он засунул руку с окровавленным пальцем в карман. Мне не требовалось видеть пятно на его пальце, дабы понять, что изнутри он тоже истекает кровью. Я вдруг осознал, как быстро осудил его при первой встрече.
Каждый скрывал свою боль. Просто Димитрий демонстрировал ее колыбельной. Песней, предназначенной маленькой девочке, которую он, надеюсь, однажды увидит снова.
Раздался громовой грохот, отвлекший мое внимание от вора. Круглый камень начал катиться, скользя по поверхности, пока не столкнулся со стеной. За ним образовалась щель, достаточно широкая, чтобы в нее могли протиснуться двое.
Я повернулся к Киаре.
Между нами повисли невысказанные слова. Мы более чем способны защитить себя и находились в гораздо лучшем положении, чем остальные. Если на нас нападут, мы будем первой линией обороны.
– Вместе, – одними губами произнесла Киара, и я кивнул.
Мы прошли через дверной проем плечом к плечу…
И упали.
Глава 25. Киара
Суть прыжка веры в том, что ты все равно прыгаешь, даже осознавая, что можешь упасть.
Под нами не было пола.
В буквальном смысле. Никакой. Чертовой. Опоры.
Мы падали целую вечность, а земля все не являлась, чтобы положить конец нашему непрерывному погружению в недра подземного мира.
В голове мелькнула жуткая история об Алории и ее возлюбленном, о том, как солдаты сбросили его со склона гор Аргондейла. А мы, не глядя, сами прыгнули с обрыва. Мне следовало быть внимательнее.
Я тысячу раз мысленно прокляла свое безрассудство. Не то чтобы это помогло снизить скорость.
Воздух хлестал меня по щекам, волосам и одежде. В отчаянии я протянула руку, пытаясь ухватиться за что-нибудь, за что угодно. Но натыкалась лишь на бесполезную пустоту.
Как раз в тот момент, когда я уже попрощалась с жизнью, готовясь к неумолимой тверди земли, бесконечная тьма взорвалась.
Чистый, испепеляющий свет вырвался из того, что казалось падающей звездой сбоку от меня. Но, конечно, то была не звезда, а капитан, чья магия освещала туннель. Я не могла решить, что хуже: увидеть, насколько узок проход, или понять, что выхода нет.
Мы падали, падали, падали, падали, пока светящаяся фигура Джуда с плеском не исчезла.
Секунду спустя я ударилась о воду.
Тонкие иглы вонзились в кожу, от удара я вздрогнула, в глазах потемнело.
Вода безжалостно вливалась в рот и легкие, пытаясь прикончить меня каждый раз, когда я разжимала губы, чтобы закричать.
Крепкие руки обхватили меня за талию, пальцы впились в кожу сквозь тонкую рубашку. Меня дергали и тащили одним богам известно куда. Беспамятство звало, как сирена в шторм, и мои глаза уже закрывались.
Я вынырнула на поверхность, и порыв ледяного воздуха ударил меня наотмашь. Вода, которой я наглоталась, хлынула изо рта, и я беспомощно зашипела. Черные мушки перед глазами плясали победный танец, я не могла ясно видеть, только наконец ощутила под собой твердую землю.
На грудь давили, нажимали, чтобы вытолкнуть воду наружу.
– Ты снова заставляешь меня прикасаться к тебе, – доносился до ушей голос Джуда. – Не хочу причинить тебе еще больше вреда, – в его голосе слышалось разочарование,