Его ухмылка выглядела извращенной, зловещей, и она заставила меня вздрогнуть, хотя от меня исходило пламя, освещавшее ночь.
Когда магия вылетела из тела бога, как стрела, я инстинктивно поднял руку с недавно обретенными шрамами. Тепло лизнуло мою кожу, пламя ожило. Магия Исайи столкнулась с моей – светом и тьмой, которые на кратчайшие мгновения слились в едином танце… моя тьма. Тьма Киары.
Исайя зашипел, его тени не знали, что делать, когда дарованная Киарой сила принялась атаковать наравне с моим пламенем. Несколько витков магии отступили, а другие замерли, словно почувствовав родство и не распознав врага.
Я ударил снова. И снова. Я обрушил на своего старого друга все, чем являлся и чем не знал, что могу быть. Мы боролись, Исайя изо всех сил старался блокировать мою атаку, обернувшуюся яростью и печалью. Печалью, которую он же и породил.
Как только я поверил, что одолел его – бог сжимался под моей силой, его тело скручивалось, – Исайя исчез.
А мгновение спустя я услышал крик матери.
Глава 52. Киара
Магия сама по себе не является силой. Сила приходит, когда ты познаешь собственное сердце и не боишься того, что там находишь.
Я оставила Джейка разбираться с нежитью, а сама помчалась через поле туда, где сошлись в бою Исайя и Джуд. Готовый к атаке Богоубийца гудел в ножнах. Мне оставалось только прицелиться…
Из-за спины бога Луны выскочила фигура. Эмелия, такая изящная, одетая во все черное, сливалась с ночью. Она держала в руках оружие – бесполезный стальной кинжал с простой стальной рукоятью. Он был способен только разозлить Исайю, но ей, похоже, было плевать…
За спиной воровки, на опушке леса, вновь появилась Мэлайя, к счастью не замеченная Исайей. Покрытая черной кровью, она подняла лук и пустила стрелу в небо, целясь в… Эмелию?
Мэлайя не промахнулась, значит, то был предупредительный выстрел – заостренный наконечник прорезал штанину воровки.
Но Лисица даже не замедлилась.
Мэлайя сердито зарычала, целясь теперь в нашего общего врага. Я думала, она сбежала, когда Лориан оказался в ловушке теней Исайи, однако богиня нас не бросила. Хотя даже с учетом их с Джудом общих сил казалось, что мощи недостаточно.
Ее стрела пронеслась по полю, прицел был безупречным, форма – совершенной. Она убила бы любого смертного, но тени Исайи прихлопнули стрелу как надоедливую муху. Однако следующая настигла его ладонь, глубоко вонзившись в бессмертную плоть. Мэлайя торжествующе ухмыльнулась, когда он вырвал стрелу и протер ладони о мантию, окрасив ее в багровый цвет, в то время как его кожа затягивалась.
Пока Мэлайя отвлекала Исайю, пламя Джуда разрослось. Оно растянулось по его плечам и поднялось над головой, образовав два опаляющих крыла света. Его глаза засветились, когда он злобно уставился на бога Луны.
Джуд раскрыл ладони…
Исайя отшатнулся в сторону, когда огонь устремился к нему. Пламя Джуда ударило в деревья позади бога Луны, ветви и листья вспыхнули в оранжево-желтом шаре. Джуд зарычал от досады, оглядывая линию деревьев.
– Осторожнее, – возмутился Исайя. Он развернулся как раз в тот момент, когда Эмелия подошла к нему со спины, подняв кинжал и готовясь вонзить его в плоть бога. Как только он безжалостно схватил ее за запястье, воровка вскрикнула. Ее рука обмякла, и клинок упал на траву.
Джуд переключил внимание на свою мать, которая царапала руки Исайи. Тот не обращал на нее внимания, словно она была домашней кошкой, обнаружившей наличие когтей.
Из леса донесся грохочущий крик – кто-то звал Эмелию. Финн. Должно быть, это Финн, застрявший там, где его оставила Эмелия. Мое сердце сжалось от боли за него.
Исайя положил руку на шею Лисицы, и она извергла целую вереницу проклятий, прежде чем черный туман обхватил ее горло, перекрывая доступ воздуха. Бог поднял мрачный взгляд на Джуда.
– Хватит игр, – сказал Исайя, скривив губы. – Отдай мне клинок, и покончим с этим. Тогда я оставлю твою мать в живых. Даже если она не заслуживает такого милосердия после того, через что заставила тебя пройти.
Исайя крепче стиснул шею Эмелии, и Джуд замешкался, с силой сжав челюсть. Его руки дрожали, а излучаемый им золотистый свет тускнел с каждым рваным выдохом. Он не мог этого сделать… физически не мог нанести удар, даже когда мир висел на волоске.
Эмелия оставила его на пороге отцовского дома еще младенцем. Однако Джуд, утверждавший, что у него нет сердца, обладал им, и его величины хватило, чтобы простить.
Они оба лишились друг друга, оба поверили в обман. Их судьба обернулась трагедией, которой выпал редкий шанс на новую жизнь. Новое дыхание. Надежду.
Магия Исайи сжалась, и Эмелия начала задыхаться. Ей оставалось недолго.
– Отдай мне клинок! – вновь приказал бог Луны, отбросив малейшие признаки спокойствия.
– Отпусти ее – и отдам, – сказал Джуд, хотя ему не хватало убежденности в голосе. Его взгляд на миг метнулся в мою сторону, но за эту долю секунды он успел многое передать.
Клинок у меня. Не у него. И, судя по едва заметному кивку, он знал, что у меня нет иного выбора, кроме как действовать.
Это решение навсегда останется в памяти Джуда Мэддокса и будет преследовать его до конца дней. Даже если мы победим, он утратит частичку своей души.
– Уб-бей е-его, – прохрипела Эмелия, царапая руки Исайи. По щеке Джуда скользнула слеза, и он мягко покачал головой.
– Я прощаю тебя, – прошептал он ей, тяжело сглотнув. Влага застилала золото его глаз, приглушив их великолепный блеск. – И мне очень, очень жаль.
Эмелия натянула ухмылку на лицо, которое стремительно приобретало пугающе синий оттенок.
– Я л-люблю тебя. – Она всхлипнула, и слезы покатились к ее растянутым губам. – А теперь заставь меня г-гордиться тобой.
Исайя, считая меня бессильной, слабой, смертной, не принимал меня за угрозу, пока я приближалась. Но мне и не требовались силы теней, не когда я всю жизнь тренировалась как Киара Фрей. Меня учил бессмертный. Меня чуралось родное поселение. Я владела всеми видами оружия, известными человеку, и освоила их благодаря упорному труду и поту.
Я была воином, а воины спасали свои королевства – неважно, какой ценой.
Богоубийца вибрировал в моих руках, и, когда я метнула его в воздух, он засвистел, будто от восторга. Когда Исайя прищурился и раскрыл губы от осознания происходящего, Эмелия ударила его локтем под ребра и сместилась в сторону. Бог Луны попытался выдвинуть ее тело перед собой, как щит, но было уже слишком поздно.
Кинжал достиг цели.
Вся поляна, казалось, затаила дыхание, когда кровь растеклась по груди Исайи, окрашивая его и без того испачканные одежды. Он издал нечто среднее между вздохом и всхлипом, опустив взгляд на то место, где рукоять кинжала торчала из его сердца.
Секунды превратились в часы, время замерло. Исайя захрипел и закашлялся, прежде чем покачнуться и рухнуть на колени. Лисица выскользнула из его ослабших рук и покатилась по земле. Она держалась за пострадавшую шею и тяжело дышала, хватая ртом свежий воздух.
Из груди бога Луны исходил серебристый свет, и потусторонний гул заставил меня подойти к нему.
Единая сущность света вырвалась из его плоти, постепенно разделившись на три хрупкие частицы-сферы.
Губы Исайи шевелились, но с них не слетало слов, его лицо излучало ужас. Он беспомощно наблюдал, как частицы божественности ускользают… превращая его в смертного.
В моем кармане что-то гудело, издавая пронзительный звук. Чем ближе я подходила к Исайе и его магии, тем сильнее становился гул.
Я схватила бога за плечи, в то время как его взгляд устремился на Джуда, в глазах появился огонек эмоций. Исайя заботился о нем в своей извращенной манере, и, хотя именно я нанесла роковой удар, бог Луны считал, что только Джуд его предал.
Первая сфера выскользнула на свободу; пылающий круг божественности, воспламенив поле, усеянное трупами и пеплом, отбросил покрывало тьмы. Вибрация в моем кармане усилилась, и я схватила предмет, вызвавший такой шум…
Камень, который я украла из храма.
Его черная поверхность блестела, и первая сфера божественности замерцала, когда я подняла камень перед собой.
Талисман призвал Исайю, но я не успела закончить работу и поймать его в ловушку.
Первая сфера замерцала и влетела в драгоценный камень, сила удара отбросила меня на шаг назад. Исайя обмяк и упал на спину.
Нависнув над его телом, я приготовилась к столкновению со второй сферой и сумела удержаться на ногах, когда камень заточил и ее. Мои руки тряслись, и мне потребовалась каждая унция энергии, чтобы устоять и удержать талисман, в котором теперь находились две частицы бога.
Третья и последняя частица вырвалась наружу.
Ослепительный свет, оттолкнувшись от груди Исайи, ринулся к драгоценному камню и заставил меня пошатнуться, когда талисман захватил его сущность. Я упала на спину, держа все три частицы, черные грани камня теперь мерцали, словно ночное небо.
– Ты только что об-брекла их всех на гибель, – выдавил Исайя, по его нижней губе стекала кровь. – Ты…
Огонь ударил его в грудь, оборвав бездушные слова. Джуд шагнул ближе, и его магия опалила Исайю изнутри. Бог Луны стал смертным, как Рейна. А значит, теперь его можно было убить.
– Это ты во всем виноват, – прорычал Джуд, стиснув зубы и глядя на него подернутыми влагой глазами. Его огонь охватил торс Исайи, обвился вокруг него и перекинулся на ноги. Пламя опаляло его красивое лицо, пожирало серые глаза, пока они не перестали видеть. Джуд не ослабил напор, как и его магия.
Лежа на спине и корчась в агонии, Исайя умолк. А вскоре и перестал дышать.
Грудь Джуда тяжело вздымалась, пока он глядел на обгоревшее тело, наблюдая, как тлеют плоть и кости. Он не отрывал взгляда, пока на траве не осталась лишь серая пыль, окрасившая траву. Только тогда его глаза потускнели, а свирепое золото в них померкло. Сдерживаемые им слезы вырвались на свободу и упали на кучу пепла, где зашипели, поднимая пар в воздух. Джуд вытер глаза и опустил плечи, сбрасывая напряжение.