Надо было пробормотать извинения и выйти. Но я не вольно залюбовался телом девушки. Я уже один раз случайно заскакивал в душ, пока там была Энн. Но тогда в душевую следом за мной вломился Ян и вся ситуация превратилась в шутку. Сейчас же мы были одни и в этом моменте появилось нечто интимное.
Энн намылила себе также и мордашку и стояла с закрытыми глазами. Хотя нас разделял какой-то жалкий метр, она меня не видела. Вдруг она вытянула руку, чтобы взять полотенце, висевшее на вешалке за моей спиной. Ее ладонь уткнулась мне прямо в грудь. Она смахнула пену с лица и открыла глаза.
— Текео⁈ — от неожиданности она даже имя мое перепутала.
— Не совсем, — от той же самой неожиданности ответил я.
— Ты… ты… да как ты мог⁈ Ладно Ян! Но ты! — лицо девушки побагровело от злости, руку она сжала в кулак и довольно чувствительно стукнула меня по плечу. Энн бы мне и по лицу следом заехала, но я перехватил ее ладонь.
— Успокойся! Я случайно зашел…
— Голый⁈
— Да голый! Но я уходить собирался…
— Так почему ты сразу не вышел⁈
— Э… засмотрелся, — честно признался я и протянул руку, чтобы дотронуться до Энн.
И тут же получил по этой руке!
— Параграф один пункт три! — выпалила Энн, — убирайся! Немедленно!
Это было настолько неожиданно, что я сделал пару шагов к выходу. Но продолжил пялиться на Энн.
— Я сказала — немедленно! — в лицо мне прилетело мокрое полотенце.
— Ладно! Хорошо! — я психанул и вышел из душевой. Натянув на себя одежду, я лег на кровать, чтобы дождаться, когда освободиться душевая. За одно и поразмыслить, почему Энн так жестко и бескомпромиссно отреагировала на мое появление в душе. Мне казалось, что у нас возникло что-то похожее на симпатию и заинтересованность друг другом в последнее время. Однако реакция Энн показала, что это не так. Может она так кокетничает⁈ Вряд ли — она же лгать не может. И ярость у нее на лице была более, чем натуральная.
Да к черту! Не буду я отлеживаться на кровати! Пойду и без истерик выясню наши с ней отношения. Но едва я дошел до двери, она открылась и из нее выпорхнула замотанная в полотенце девушка. Судя по ее нахмуренному пунцовому лицу, она еще не отошла от нашей мимолетной стычки.
— Душ свободен! — буркнула она, протискиваясь мимо меня.
И только я хотел ей ответить, как в голове у меня раздался голос:
«Елагин, хватит глазеть на девичьи прелести! Твой заказ готов, можешь забирать из мастерских».
Альта окончательно сбила мой настрой.
«И прежде чем руками в душе размахивать, узнал бы о коршах чуть побольше», — добила она меня.
«Как я узнаю⁈ Я же в Сеть выйти не могу!».
«А, точно. Ну что ж, придется тебе и дальше мучиться в неведении», — произнесла Альта и исчезла из моего сознания.
«Эй! Куда⁈ Объясни мне, что не так с коршами⁈», — мысленно крикнул я, в ответ получив лишь короткий смешок.
Надо же! У меня в прошлой жизни никогда не было проблем с женщинами, напротив, я как наследник блестящего аристократического рода всегда пользовался у них успехом. А тут, что с Энн, что с Альтой у меня что-то идет каким-то неправильным путем. Одна меня игнорирует, когда ей вздумается, другая…
— Лэт, ты кушать идешь? — окрик Энн выдернул меня из внутреннего диалога. Все это время я как истукан стоял посреди жилого отсека.
— Я все-таки доберусь до душа, а потом — с удовольствием, — ответил я.
За столом Энн никак не комментировала случай в душе. Более того, она вела себя так, будто там вообще ничего из ряда вон не произошло. Подумав и прислушавшись к своим ощущениям, я тоже решил эту тему не поднимать. Ибо устал я как собака и мне требовался отдых. В Австралию мы поплывем вдвоем и побеседовать, и обсудить неловкий момент у нас время точно будет. Перед сном я еще раз попытался узнать у Альты, что не так с девушками, которые избрали нелегкий путь корпоративного шпиона.
«Знаешь, у девочек могут быть свои секреты. Она сама должна рассказать тебе эти пикантные детали если захочет», — Альта то ли решила меня позлить, то ли речь шла действительно о слишком личных для Энн вещах. Либо она просто со мной играла от скуки. Что и подтвердила ее следующая фраза, — «и вообще, может у меня тоже есть на тебя виды? Зачем мне помогать своей сопернице?».
«Вот ты зараза!».
«И тебе сладких снов!».
Глава 19
— Лэт, нам надо поговорить.
Ненавижу такое начало разговоров. Если человек хочет тебе что-то сказать, он должен это делать без предварительной подготовки. Лэт, займи миллион. Лэт, хочу от тебя детей. Лэт, давай улетим с этой планеты. Со мной можно обговаривать любую пришедшую в голову идею! Так к чему эти никому не нужные прелюдии? Мы с Энн провели в рубке «Барракуды» несколько часов, корш даже попробовала ею поуправлять и тут — «Лэт, нам надо поговорить». Как будто до этого мы сидели как в рот воды набрав.
— Я всегда открыт к диалогу.
— А можно чуть менее официально?
— Можно. Тогда и ты говори, как есть и в чем у нас наметились сложности.
— Насчет того, что случилось в душе…
— Параграф один пункт три, — перебил я девушку, — дело ведь в нем?
Пусть Альта и скрывала от меня информацию, но выводы, даже из обрывков фраз, я и сам делать умею.
— Ты знаешь, о чем о гласит⁈
— Не имею ни малейшего понятия, — признался я, — но догадываюсь, что он каким-то образом влияет на наши отношения. Откуда этот параграф?
— Из Кодекса Лиги Информационной Свободы.
Так своеобразно называла себя шпионская академия. Которая считалась в Гармонии вполне законным предприятием, между прочим. Корши не воровали информацию, они лишь делали ее «доступной». Но только для тех, кто мог за нее хорошенько заплатить.
— И что же там написано?
— Я не буду приводить точную формулировку. Но краткое содержание такое — никогда не заводи близкие знакомства, а уж тем более романы в рабочей среде.
— Никаких служебных романов? Почему?
— Любые чувства мешают работе. Сбивают твою концентрацию. Любовь — сильный наркотик, а дружба может помешать нажать на курок в нужный момент.
— То есть ты собираешься в меня стрелять? — на всякий случай уточнил я, — и переживаешь, что у тебя в нужный момент рука дрогнет⁈
— Я вообще не про это! Правила Кодекса написаны кровью! За каждой строчкой десятки, а может быть и сотни погибших коршей стоят.
— Это все идеология! — отмахнулся я.
— Это — статистика! — с жаром ответила Энн, вскочив с пилотского кресла, — каждое правило Кодекса, каждая рекомендация основывается на статистических данных! Я даже могу тебе точно сказать, сколько агентов пострадало из-за привязанностей…
— Сколько? — перебил я Энн. Она вдруг часто замигала и сбилась с настроя.
— Ой! Не помню точно. Но много!
— Но к нам-то это много, какое отношение имеет⁈ Мы, что, на задании сверхсекретном⁈
— А где мы по-твоему находимся с того момента, как сбежали с платформы? — совершено искренне ответила Энн, — это не жизнь, это одна сплошная операция!
Я открыл было рот. Но как спорить с очевидным? У нас и правда жизнь идет довольно насыщенная. Примерно такое же непрерывное веселье происходило у меня и с Лэей. Я же не удовлетворился статусом наследника Бирюзового Дола. И сразу же после гибели родителей развил довольно бурную деятельность. Нам с Лэей абсолютно не мешал тот факт, что мы были и соратниками, и любовниками одновременно. Хотя… а ведь Кодекс в чем-то прав. Если бы мы с Лэей не были бы близки, вряд ли я бы рванул за ее убийцами по крышам в одиночку. Я бы подавил порыв, дождался охрану и хладнокровно их окружил и перебил. И тогда… возможно я бы выжил в покушении!
Размышляя, я молчал. Энн же восприняла мое молчание, как согласие с доктринами Кодекса.
— Вот видишь — ты осознал, что лучше нам все-таки соблюдать некую дистанцию.
Я не стал рассказывать Энн про Лею, нашу с ней яркую жизнь и ее мрачную гибель. У меня был свой кодекс и в нем тоже были параграфы, один из которых гласил — всему свое время.
— Давай обсудим твой план, ты про него и словом не обмолвился!
— Я все еще расставляю в нем кирпичики по местам, — признался я.
— И чего молчишь⁈ — с упреком ткнула она меня в плечо, — я же корш! Спец по всяким диверсиям! Рассказывай, вместе подумаем!
Выстраивать схему нашей будущей операции вместе с Энн оказалось делом забавным. У нее совсем не было практики, но теоретическая база была ого-го! Она подсказала мне пару очень подленьких, но очень эффективных трюков.
«Барракуда» не только была дубовой в управлении. Пошарпанная субмарина снижала наш социальный статус. Портовая служба «Дарвина» определила нам место поскромнее, чем в прошлый раз. К потрепанному пирсу были пришвартованы такие же видавшие виды суденышки. Но оно было и к лучшему. От пирса для бродяг, до комплекса складских ангаров, где нам назначил встречу Мирон было рукой подать. Однако мы все равно вызвали роборикшу, чтобы не тащить груз, предназначавшийся дарвинским мятежникам, на своем горбу. В том, что у нас завелись деньги, пускай еще пока небольшие, были свои плюсы. Да и в усилителях мускулатуры они тоже имелись — четыре контейнера мы перекидали из трюма «Барракуды» на подъехавшую тележку, особо не напрягаясь. Потом мы уселись на роборикшу и с относительным комфортом доехали до конечной точки, коей являлся полукруглый ангар. Кажется, заброшенный, если судить по толстому нетронутому слою пыли перед воротами. Но только стоило нашей тележке подкатить к нему, внутри склада проснулась какая-то жизнь. Что упало, звякнув о бетон пола, после чего ворота приоткрылись и оттуда на нас уставился глаз.
— Пароль? — раздалось из-за двери. Голос говорящего мне был знаком.
— Мирон, не валяй дурака. Ты же видишь, что это мы.
Во время сеанса связи, Мирон говорил о каком-то пароле. И даже отзыв на него называл. Но вся эта псевдо-шпионская чепуха у меня из головы практически тут же испарилась. Но аферист-гидрофермер очень хотел быть настоящим жутко засекреченным агентом.