— Так пароль скажите? — с надеждой спросил он.
— Нет, — ответил я, спрыгнув с тележки. Я подошел к воротам и пинком открыл их. Нам было не до глупых игрищ, чем меньше мы светимся перед камерами, установленными в порту, тем лучше.
Мирон едва избежал того, чтобы не получить отворившимися воротами по лицу. Вырядился он тоже подходяще ко случаю, в выцветшую полевую форму со срезанными шевронами и нашивками. И пришел, как мы и договаривались, один.
— Чем дурью маяться, лучше помоги контейнеры скинуть, — я махнул рукой в сторону роботележки.
— А что там⁈ — при виде груза Мирон сразу расхотел играть в шпионы, — можно посмотреть?
— Сначала занесем на склад. Кстати, — обратился я к Энн, — проверь пока склад.
Пока мы с Мироном перетаскивали в ангар ящики, корш изнутри прошлась по его периметру, тщательно осматривая голые стены. Имплант перехвата тоже должен был ей помочь. Он засекал любую передачу информации. И даже если бы сигнал бы зашифрован, но само его наличие говорило, что из ангара ведется передача. Чего угодно. Видео, звука. Нас не устраивал любой вариант.
— Чисто! — объявила Энн.
— Что за помещение? Твое? — спросил я у Мирона.
— Ага, как же. Нет у меня денег, чтобы склады покупать. В аренду взяли.
— На подставное лицо? И на сколько?
— На неделю. На товарища моего…
— Зачем на товарища⁈
— Да не кипишуй, его недавно зарезали, — успокоил меня Мирон, — так что ты привез? Можно посмотреть?
— Смотри, — ответил я и отстегнул защелки на крышке ближнего контейнера. С базы мы захватили оружие, достаточное для оснащения отряда в двадцать человек.
— Мощь! — Мирон вытащил укороченный пулемет с двумя объемными барабанными магазинами, — откуда такие? Я раньше таких не встречал.
Еще бы он встречал — стволы, что мы привезли в Дарвин, хранились в родовом тайнике Елагиных. Я выбрал самые заурядные, но и они смогли впечатлить Мирона.
— Старинная работа, сейчас таких уже не найдешь, — уклончиво ответил я.
— А в других что?
Я молча открыл второй контейнер.
— Боевая броня⁈ — Мирон вытащил из ящика шлем, — настоящая⁈
Мелким преступникам типа него, боевые доспехи были не по карману. Однако радость Мирона я вынужден был пригасить.
— Нет, не настоящие.
— А… почему… зачем… и как⁈
— Слишком много вопросов, — я достал из контейнера нагрудник и постучал по нему кулаком, — это пластик, армированный. Прочный, но под пули я бы в этой броне лезть не стал. Она максимум может защитить разве что от камня.
— И зачем нам такая броня нужна?
— Явно не для боевых операций. Гляди, — я развернул нагрудник к Мирону лицевой стороной. Она была выкрашена в однородный серый фон с черным трехлучевым крестом по центру.
— Церковники? Зачем нам рядиться в церковников?
— Затем, что так сказал я. Человек, который платит вам деньги, — посвящать Мирона в детали проходящей акции я не собирался, — наберешь двадцать человек. Каждый получит по две тысячи токенов за один вечер работы.
Чем мне нравились омеги, так это стоимостью их услуг. Глаза Мирона округлились от удивления, сделав его еще больше похожим на лемура.
— Кого надо убить?
— В идеале — никого, — я достал из ящика пулемет, — оружие вам нужно в основном для того, чтобы производить впечатление.
— А оно хоть настоящее⁈
— Более чем, — я клацнул затвором и из пулемета вылетел толстенький латунный патрон, — но главные роли исполнят не пушки, а вот эти малышки.
Я достал из ящика пластиковый шар с прикрепленным к боку кольцом.
— Зажигательная граната. Дергаешь кольцо. Кидаешь в цель. Происходит слабый взрыв.
— Совсем слабый? — Мирон достал из коробки еще один кругляк и продел палец в кольцо.
— Еле слышный хлопок, — подтвердил я. А Мирон бесстрашно подкинул кругляк на ладони, — взрыв разбрасывает на пятнадцать метров вокруг гель с белым фосфором.
— Это очень плохо?
— Смотря для кого. Для нас хорошо — эта смесь самовоспламеняется и горит с температурой свыше тысячи градусов. Для цели — плохо. Редкие материалы могут сопротивляться такой температуре. Ни залить водой, ни как-нибудь затушить фосфор невозможно. Руку он, к примеру, прожжет вместе с костью.
Мирон уложил обратно в контейнер гранату так нежно и бережно, будто бы она была отлита из хрусталя.
— В кого мы будем их швырять?
— А это ты сам должен определить. Смотри — вам надо разбиться на семь групп. Каждый группе выбрать свой район. И тщательно обработать его. Обработать — значит поджечь максимальное количество клиник, которые занимаются пересадками органов. С красными крестами на вывесках. Не с синими.
— Сжечь⁈ Клиники⁈ Да зачем⁈ — засомневался в логичности нашего плана Мирон.
— Потому, что так сказал человек, который вам платит. А также тот, который обещал сделать тебя мэром, — Энн еще раз напомнила Мирону как выстраиваются наши с ним отношения.
Чем меньше будет знать Мирон и его парни, тем меньше они разболтают, если их вдруг арестуют.
— Но мы можем помочь разработать тебе детали операции, — Энн поставила на контейнеры небольшой кубик. Тот спроектировал над собой голографическую карту города, — и так, работать будем ночью. Поздней ночью. Когда в клиниках никого не будет. Как мы уже говорили — нам не нужны жертвы.
Я не вмешивался в разговор Энн и Мирона, дав девушке проявить себя. И не зря — Энн довольно быстро накидала маршруты поджигателям. Кубик-проектор их запомнил.
— Держи, если вдруг забудешь, — Энн отдала кубик карту Мирону. Схемы, которые они чертили, остались в памяти устройства.
— Ты номер снял, как мы просили? — спросил я у Мирона.
Тот кинул мне прямоугольный кусочек пластика.
— Обижаешь. Пентхаус на крыше отеля «Эволюция». Высший класс! Кстати, с тебя за него пятьсот монет.
Я кивнул Энн, и она перечислила деньги на счет Мирона. И за номер и задаток за запланированные диверсии на завтрашний вечер диверсии.
— Отлично! Еще вопросы есть? Или мы поехали?
— Все ясно, шеф. Вам приятного романтического вечера, — произнес с гаденькой улыбочкой Мирон.
Мы с Энн переглянулись, я заметил, что девушка недовольно нахмурилась.
— Ага, спасибо, — поблагодарим я Мирона. А что мне было делать? С пеной у рта доказывать, что мы профессионалы и «такого» у нас нет? Что нам «параграф один пункт три» запрещает за ручки держаться⁈ Думаю, после таких объяснений мой авторитет в глазах фермера-афериста рухнул бы. Да так, что его потом не остановишь, — после выполнения задания, мы с тобой свяжемся.
Обыватели всегда уверены, что пока они работают спины не разгибая, их наниматели шампанского пьют, ведут высокодуховные беседы и черной икрой закусывают. Отсюда и зарождается ненависть нижних классов. Однако шампанское с икрой нам не светило.
Беспилотное такси довезло нас до отеля, стоящего практически в самом центре Дарвина. Среди невысоких пасторальных домиков города, оно выделялось свой архитектурой — шпиль в тридцать этажей был заметен с любой стороны Дарвина. Наверху шпиля располагался «бублик», делая отель похожим на телестанцию прошлого. А может он и был перестроен из телевышки, историю его происхождения я не знал. Над его входом переливалась голографическая вывеска «Эволюция».
«Фу как примитивно! Дарвин. Эволюция. У крыс серьезная проблема с креативностью», — не ценила оригинальный подход к названию отеля Альта.
Отвечать на ее подковырки я не стал. Зарегистрировавшись в просторном светлом холле как Энн и Текео, мы вознеслись на последний этаж на скоростном лифте.
Мирона мы смогли впечатлить, аферист снял нам по истине царские апартаменты. Шесть комнат, два санузла и две раздельные спальни, плюс открытая терраса с бассейном. Я, оказывается, скучал по роскоши! Поэтому минут десять повалялся на огромной двуспальной кровати и понежился, чувствуя, как упругие шарики, встроенные в матрас, разминают каждую мою косточку и каждую мою мышцу. Кайфовать так на по полной программе! Я обнаружил в прикроватной тумбочке запечатанные красные плавки, надел их и отправился на террасу.
Проклятие шампанского нас сегодня-таки настигло. Возле бассейна с кристально чистой голубой водой, в шезлонге лежала Энн. В оранжевой шляпе, очках с треугольными черными линзами и купальнике, настолько минималистичном, что я его не сразу и заметил. От постоянно пребывания то в наглухо закрытой броне, то под водой, на коже девушки отсутствовал и малейший намек на загар. Но ей это шло, она смотрелась этакой фарфоровой статуэткой. Изящной и крайне привлекательной. В руках она держала длинный и узкий фужер, наполовину наполненный золотистой жидкостью.
— Хочешь? — она приподняла бокал. Речь вроде бы была про шампанское, но учитывая то, как я открыто пялился на девушку, предложение прозвучало двояко.
— Не, спасибо, — я прилег на соседний шезлонг, подставляя свое тело под ласкающие кожу солнечные лучи. Жизнь под водой имела свои преимущества. Но никакой солярий или система освещения, выдававшая спектр, на сто процентов совпадающий с натуральным, не шли ни в какое сравнение с теплом от настоящего светила, — мне нельзя.
— Почему? — удивилась Энн.
— Параграф один, пункт три, — напомнил я.
— Ты! Вот ты! Я вообще не про это! Я про шампанское! — Энн достала из-под шезлонга серебристое ведро со льдом и воткнутой в него бутылкой.
— Ааа, а шипучки я выпью с удовольствием.
За удовольствие мне пришлось расплачиваться. Второго фужера на террасе не нашлось, а пить шампанское из горлышка потомственный аристократ себе позволить не мог. Поэтому мне пришлось идти за бокалом в номер.
Когда я вернулся, то компанию в распитии мне составить было некому. Энн дельфинчиком резвилась в бассейне.
— Ты еще не устала от воды? Мы же из нее практически не вылезаем, — я лезть в бассейн не торопился.
— Здесь она другая! Мягкая, нежная, теплая — залезай! — Энн перекувыркнулась и нырнула, на секунду выставив на обозрение свою попку.
«Ты как, Елагин?», — сердобольно поинтересовалась Альта, — «в порядке? Сердечко не выскакивает?».