«Спроси его про атлантов! Мы не создавали никакой угрозы! И даже наоборот — мы думали о будущем!».
Я переадресовал вопрос Савве.
— А что это ты так атлантами интересуешься? Мы заметили, что ты оперируешь их техникой, нашел заброшенную базу? — На этот вопрос Саввы я решил не отвечать. Но радовало то, что евгеники не догадывались, что у меня в голове поселилась Альта. — Не хочешь говорить? Не надо. Узнаем. Вернее, ты сам нам расскажешь. А с атлантами получилось следующее — наши прогнозы показывали, что если дать им развиться, то через пару веков между ними и владетелями возникнет конфликт, в нем сгорит до семидесяти процентов населения.
— И вы решили пожертвовать меньшим, чтобы спасти большее? — спросил я, не слушая бушевавшую в голове атлантку.
— Мы всегда так делаем.
— Ага. И в моем случае — тоже! — вскипел я.
— Твой случай, — Савва опустил глаза, — особый… Понимаешь, мы оцениваем не только технологии или социальные образования, но и людей. У нас для каждого человека разработана система оценки по ключевым параметрам. Таким как агрессивность, целеустремленность или способность к сопереживанию. Всего сто двадцать три показателя.
— Ты оцениваешь собственного правнука по… параметрам⁈ — От возмущения у меня задрожал голос.
— Все, кто вступает в ряды Церкви, отрекаются от своего прошлого. От имущества. От титулов и званий. От родных.
— И ради чего? Чтобы оценивать людей по каким-то дурацким рейтингам⁈ — Мое сердце бешено колотилось.
— Церковь Фата Евгеники — это фильтр. Без фильтра не может работать ни одна система. Любому организму нужна печень. И на данной конкретной планете печень — это мы. И фагоциты — это тоже мы. Мы удаляем из нашей экосистемы все, что может ей навредить.
— То есть, по-твоему, я вредитель? Вирус⁈ Бактерия⁈
— Точнее — не совсем подходящий ко всей стене кирпич. Я точно не помню чисел, но у тебя зашкаливающее честолюбие. И в своем стремлении вверх ты способен сжечь не только себя, но и окружающих. Мы оценили, что ты продолжишь карабкаться наверх и вызовешь войну среди аристократии.
— И ты отправил псов, чтобы убить собственного внука? — Хоть у Лидии и не было семьи, но даже для нее поступок Саввы находился за гранью.
— Правнука, — поправил ее Савва. — И я сделал это сам. Своими руками.
— Ты… ты… это был ты⁈ — У меня перед глазами пронеслась картинка, как из толпы монахов выходит их предводитель, держащий в руках молот.
Я настраивался на мирное ведение переговоров с аббатом. Но от нахлынувших воспоминаний внутри как спусковой крючок дернули. Альта исправила дефект моего тела, который самопроизвольно выбрасывал в кровь конские дозы гормонов и делал из меня безумца. Но с ума может свести не только неисправный имплант. Но и чистая, незамутненная до белизны ненависть.
Отбросив стул, я прыгнул вперед, превратив тело в снаряд. Руки вытянул вперед, метя Савве в глотку. Вцеплюсь, а там будь что будет. Даже если на куски порубят — пальцев не разожму. Пусть евгеники как хотят, так меня от него и отрывают. До горла Саввы оставались считанные сантиметры, когда аббат завалился назад, пропуская меня над собой. Падая, он уперся ногой мне в грудь, перекинул и отправил в полет до ближайшей стены.
— Смотрю на вас и думаю — может, и хорошо, что у меня семьи не было, — абсолютно бесстрастно заявила Лидия. — Мне кажется, родственные связи не мое. Убивать незнакомцев гораздо приятнее.
— Остыл? — Савва уже стоял на ногах, а я все еще пытался подняться. — Запомни, против меня у тебя нет шансов. По крайней мере, на кулаках.
— Это мы еще поглядим, — ответил я, давая себе обещание все деньги, которые успела накопить Альта на счете биржи, пустить на улучшения. — У тебя какой уровень? Альфа?
Савва зычно расхохотался.
— Альфа-бета-гамма-омега — это всего лишь условности. И последствия шаблонности мышления. Мир намного больше, чем четыре класса…
— Но на Земле… — перебила его Лидия.
— Вселенная не ограничивается всего лишь одним пыльным шариком под названием Земля. — В свою очередь Савва не стал дослушивать Лидию.
«А я говорила! Говорила вам, что будущее людей — в космосе!» — Альта любила быть правой.
— То есть люди живут не только на Земле?
— Тебе ничего не даст эта информация, — ушел от ответа Савва.
— И если мы с Лэтом не подходим под ваши стандарты, то почему еще живы? Почему вы нас не спалили в коридоре? Мы же вирусы, нас не жалко? — спросила Лидия.
— Люди практически не меняются. Ну, в обычном ритме жизни точно. Но вы оба пережили нечто совсем нестандартное. И — переродились!
— И теперь нам опять замки выдадут? — с иронией поинтересовалась Лидия. — Чур я снова гамма!
Савва никак не отреагировал на сарказм девушки.
— Не получится. Я же не сказал, что вы оба стали идеальными владетелями. Вы… у вас другие полезные качества.
— Ваша Церковь нашла себе новые игрушки? Новые инструменты? И ты сейчас нас будешь убеждать, что, служа вам, мы работаем на будущее человечества. И попросишь нас стать диверсантами…
— Или убийцами, — вторила мне Лидия. — Или наемниками. Будем города по твоему приказу выжигать.
— На проповедях мы не зря говорим о судьбе, — продолжил рассказ Савва после секундного раздумья. — Вы свою уже сформировали. Кем станете? Решать только вам и никому более.
— Так я уже ответила — хочу стать правительницей в Доме Власти! Ты отобрал у меня Фрипорт, я готова тебя простить, получив взамен что-то равноценное. — Лидия встала из-за стола.
— Тоже попытаешься на меня броситься?
— Обязательно. Но не сейчас, а как только представится такая возможность, — не стала увиливать Лидия.
— Хо-хо! — хохотнул Савва. — Не зря у тебя почти высший балл по нашей системе за мстительность. Честно говоря, я был сильно удивлен, когда увидел вас, заходящих в «Сияй» вместе под ручку. Но опять же — наша система указывала, что у вас обоих приспособляемость на высшем уровне. Тем вы и ценны.
— Рад, что ты меня оценил, дед. И вообще, приятно было повидаться. Но мы, наверное, пойдем. — Я, хоть убей, не понимал, о чем еще можно говорить с моим сумасшедшим предком.
Он оказался фанатиком самого неприятного типа — непробиваемого. Если он опять заведет разговор про судьбу, мне захочется его убить. А выполнить это желание я, к сожалению, не смогу. Как Лидия четко подметила — не сейчас. Сейчас бы нам из лап этого безумца выбраться подобру-поздорову.
Лидия посмотрела на меня и слегка качнула головой. Черт его знает, что она хотела сказать этим жестом. Неодобрение показать? Но что бы там ни было, большего от него нам все равно не узнать. А выбираться из его дома однозначно надо.
— Уже собрались? А я вам десерт принесла, — услышал я за спиной и обернулся.
На пороге стояла Русалина. Я ожидал увидеть в ее руках поднос с пирогом или горой пирожных. Но семейка моего прадеда умела удивлять. Старушка держала в руках ружье. Или гранатомет с прикладом, калибр у него такой, что мой кулак свободно в ствол пролез бы.
— Бабушка, вы бы с оружием не игрались. Мало ли, оно и выстрелить может, — напряглась Лидия.
— Может-может, — поддакнула Русалина. — Знаешь закон, что если на сцене вдруг появилось ружье, то оно обязательно выстрелит?
— Бабка, не балуй, а то… — Лидия не успела пригрозить бабульке карами небесными.
Русалина выстрелила. Правительница затопленного города, застыв, рухнула, как музейная статуя, даже не шелохнувшись. Оружие у бабки оказалось странным — ни пламя выстрела из его ствола не вылетело, ни яркой вспышки лазера. Оно только взвизгнуло на высокой ноте. Русалина перевела его на меня. Я прыгнул в отчаянной попытке спастись, но рефлексы у Русалины не хуже, чем у прадеда. Поймала она меня таки в прицел. Взвизгнуло ее ружье, и я почувствовал, будто меня целиком в кипяток окунули — кожу пронзили тысячи и тысячи иголок, а по затылку врезали увесистой дубиной. Так, чувствуя себя ощипанной уткой, закинутой в кастрюльку, я и отключился.
Не знаю, как работают станнеры атлантов, но их церковные аналоги не щадили… никого не щадили. Если в момент оглушения я себя как кипятком облитым чувствовал, то возвращение к жизни сопровождалось ощущением, будто меня вывернули наизнанку. Оружие евгеников так сильно било по нервной системе, что меня одновременно колотил озноб от холода и выступал пот на лбу от жары. Мозг абсолютно запутался в тех сигналах, которые ему передавали нервные окончания. Во рту и солено и сладко одновременно — ощущения мерзкие и непередаваемые.
Справа от меня раздался стон. Я с трудом открыл глаза и повернул голову.
— Тебе так же хреново, как и мне? — спросил я у лежащей рядом Лидии.
Девушка не спешила с ответом, и открывать глаза — тоже. Я осмотрелся. Лежали мы на кровати, плечом к плечу. Причем кто-то нас заботливо раздел до нижнего белья. Скосив глаза, я заметил, что и при выборе его Лидия проявляла безупречный стиль. Девушка в красном белье на атласных черных простынях смотрелась невероятно привлекательно. Впечатление от роскошной фигуры Лидии портил лишь обрубок протеза.
— Будешь пялиться, я тебе глаз выткну, — прошипела Лидия.
— Никогда не понимал женщин. Ты надела красивые трусики… для чего? Чтобы их спрятать и никому не показывать? Да и потом — ты пошевелиться можешь?
— Нет, — призналась девушка.
— И как ты мне глаз выколешь?
Лидия покраснела, как старшеклассница на свидании.
— Как только смогу двигаться, так и выколю! — выпалила она.
— Ты лучше силы побереги для евгеников и персонально для Саввы. Как думаешь, мы где?
Лидия пробежалась взглядом по комнате.
— Окно. А за окном солнце. Кажется, что настоящее. Значит, мы на поверхности.
— А комнатка похожа на номер обычного отеля. Неужели Савва нас отпустил?
— Зачем ему это? Он же толком не объяснил, зачем мы ему вообще нужны. — Едва я закончил говорить, дверь в наш номер затряслась от сильных ударов снаружи и покрылась трещинами.
— Вот сейчас у него сам и спросишь.